«Мне сложно. Но я справляюсь. Ты права. С каждым днем, с каждым новым приступом, я понимаю, что привыкаю жить с этими воспоминаниями. Приступы стали реже. Писать всегда легче, чем говорить, тем более мне. Я остановилась на том, что… я закончила свой роман в тот же самый день, когда в последний раз видела ЕГО. Последовали дни, когда я редактировала свое детище. Тогда я все еще верила, что он вернется, как всегда, и будет первым, кто прочитает мое произведение. Я тогда была на подъеме, исполненная верой в лучшее. Когда я закончила редактировать роман, я сразу же отдала электронный вариант в редакцию. Возвращаясь домой, кутаясь в свое простенькое серое пальтишко, я медленно брела по улице, все мечтала случайно его встретить, как тогда, в первый раз. Но я не встретила его. Мне так нужна была его поддержка, особенно в этот день. Я еще не знала, что мне скажет редактор, но мне так нужно было взбодриться, поверить в себя. Но он не появлялся, и мое настроение становилось все хуже. Все еще в ожидании ответа из редакции, я начала искать его. Я знала, что у меня мало шансов найти его, но я пыталась. Я мерзла в парках, где мы бывали вместе, заходила в кафе и бары, где он когда-то выступал, приходила к нему домой, у меня остались ключи. Но в пустом заброшенном доме уже давно никто не появлялся, не разжигал камин, не мял шкуру. Я просто садилась на нее и ждала. Я все думала, что он захочет вдруг навестить свое жилище. Но никто не приходил. С наступлением темноты, дом казался зловещим. Когда я оставалась там в одиночестве, мне было холодно как в пещере. Чтобы унимать свой страх, я слушала музыку в наушниках, лишь бы только не слышать шорохов и дыхания старого дома. Я дула на свои закоченевшие пальцы, но терпела, сидела до тех пор, пока окончательно не осознавала, что он не придёт. Часто я боялась, что если я сидела в его доме, он мог не застать меня в моей квартире, и я, сломя голову, бежала туда. Но я бы заметила, если бы он приходил, он бы оставил за собой свой неповторимый запах. Ответ редактора не заставил себя долго ждать. Роман заслужил позитивную критику и был рекомендован к печати. Я была очень счастлива, это же было самое первое в моей жизни достижение. Самое главное! Но я даже не могла по-человечески порадоваться. Да и не с кем мне было распить бутылку игристого шампанского, которое всегда символизировало праздник. Это был крупный праздник, но он был отпразднован тихо и компактно, внутри меня. За меня не кому было порадоваться. Радоваться за себя не хватало сил, потому что в голове прочно засела мысль, о том, что, как и обещал, он исчез. Он не раз говорил мне, что когда-нибудь исчезнет. Но я все отказывалась верить. Теперь ко мне приходило осознание того, что он никогда мне не врал. Я не бросала попыток искать его. Я решила сходить в то самое кафе, где впервые видела его выступающим. Мне почему-то запомнилось название заведения - «Летучий голландец». Интерьер кафе сильно изменился. Там больше не было помоста, где выступали музыканты. Я обратилась к менеджеру. Спросила у него, о группе выступавшей здесь, а так же, не знает ли он их лидера Вальдеса. Я вспомнила это прозвище, ведь многие его именно так и называли. Я также спросила, выступает ли эта группа здесь, как и прежде. Менеджер приветливо улыбнулся, услышав знакомое имя, и сказал: «Вы знаете, у нас больше не выступают никакие группы. У босса умерла жена. С тех пор, он запрещает играть здесь. Предпочитает тишину. А вот Вальдес и его группа…Хм, они вроде бы уже записали альбом. Но насколько я знаю, у них теперь новый вокалист. Я не в курсе, как идут дела у Вальдеса. Знаю, что у группы небольшое турне сейчас. С ними он или нет - я без понятия. Давно его не видел». Я поблагодарила менеджера и покинула кафе. Я долго искала его, встречала его знакомых, расспрашивала о нем. Но все как один лишь говорили, что не в курсе, где он может быть. Пожимали плечами и беззаботно показывали спину.

Роман напечатали и меня пригласили на фотосессию для обложки. В тот момент все, что было связано с романом, перестало меня интересовать. Но на фотосессию я все же сходила. Фотография получилась ужасной, у меня был совершенно отсутствующий и безразличный взгляд. Потом последовала партия книг, которую мне выслали по почте. Обложка мне понравилась, но мои чувства притупились и, рассмотрев книгу, я холодно отшвырнула ее. Я стала известной. У меня не было агента, мне просто повезло. Мне не нужно было платить агенту, который бы работал за меня с издательствами. Обычно такая работа – большие хлопоты и занимает кучу времени, не давая писателям творить дальше. Но я не хотела писать дальше в тот момент. И я «работала» с издательством напрямую, они платили мне жалованье за проданные книги, они сами сообщали мне о доходах, презентациях и конференциях, на которые я должна была ходить, улыбаться поклонникам и расписываться на экземплярах своей книги. Сначала я все выполняла исправно, ходила на презентации, расписывалась на обложках, улыбалась на камеру, но мои силы быстро иссякли. Мне не нужна была популярность! Огромные деньги… Все это на счету в банке, я точно не знаю, сколько там денег. Больше, чем я даже могу себе представить. Книга хорошо продаётся и сейчас, как я понимаю. Деньги капают и капают… Люди начали узнавать меня на улице и просить расписаться на их экземпляре. Но я большую часть времени была где-то далеко, погруженная в свои мысли. Я бродила по улицам в одиночестве, никого не замечая, как приведение. Все потеряло смысл, и вскоре моя апатия сделала из меня безвольное аморфное существо. У меня начались приступы паники, необъяснимого страха, даже мания преследования. Позже я купила альбом группы, где Вальдес был лидером. Он был на обложке среди своих музыкантов и это единственное его изображение, что у меня осталось. Я слушала альбом по кругу целыми днями и не знала, что с группой сейчас, что с ним сейчас. Неизвестность очень меня пугала. Я стала бояться выходить на улицу. Не знаю, чего я страшилась, может, самой себя. Я и сейчас туманно помню, что со мной происходило, потому что я была в трансе, у меня случались истерики, приступы удушья, и часто я просто не понимала, что происходит вокруг. Я вела себя очень странно. Я понимала, что обезумела и я припоминаю, как я однажды бежала домой в приступе паники, кричала, что-то бормотала, закрывала уши руками, дрожала. Уловила на лестничной площадке заинтересованный взгляд старой соседки, которая давно наблюдала за мной. А потом помню, как приехали санитары, заломили мне руки и доставили сюда.

Вот и вся история. Что со мной случилось? Я надеюсь, когда-то ты сможешь дать мне ответ! Единственное, что тревожит меня сейчас, это то, что я не знаю, читал ли он мой роман… Если бы только он прочел его…Мне больше ничего и не надо.

Не забывай заходить ко мне в палату. Я обещаю, не будет приступа. Я учусь с этим жить».

- Конечно, зайду, - сказала врач вслух, наверное, самой себе, дочитав послание. Все стало на свои места. С воодушевлением врач стала бродить кругами по комнате. Все было совершенно элементарно. Никакой шизофрении, помешательств, игр воображения творческого человека не было. Боже, как же все было просто! Любовь! Вот, что было настоящим безумием. Любовь к обычному человеку, обреченная стать наказанием. Наконец-то…Термины и понятия мгновенно заплясали в голове у врача: это нервный срыв, который случился вследствие психологической травмы. Травмой было исчезновение этого таинственного Вальдеса. За нервным срывом, лечением которого никто не занимался, последовали депрессия, фобии, тревожные расстройства, ухудшение физического здоровья. Ведь пациентку доставили в больницу изможденной, с головными болями и затруднением дыхания. Диагноз определен. История дописала, чего же можно еще желать? Разве не справился бы опытный психиатр с такой задачей? Она, несомненно, справилась бы. Но бороться с любовью она была не в силах. С, казалось бы, таким простым и всем знакомым чувством, что сделало ее пациентку безумной. Она чувствовала себя частью этой истории. Теперь она сама загорелась не менее бредовой идеей не вылечить, а помочь пациентке найти того, кого она так обожала. Не медля ни секунды, врач наспех оделась, и, схватив диск Вальдеса, выскочила на улицу, не обращая внимания на проливной дождь. Она направлялась в «Летучий голландец»! Она верила, что если писательнице не удалось узнать что-нибудь о своем любимом, то удастся врачу, человеку трезво мыслящему, уверенному в себе. «Я найду, найду, найду его, - бормотала врач, - я должна». Она повторяла это себе, пока бежала, стуча каблуками по мощеным улицам. И когда она промокла до нитки и продрогла, перед ее глазами наконец-то замаячила зеленая вывеска «Летучего голландца». Запыхавшись, она сбивчивым голосом попросила официанта позвать менеджера. Тот в свою очередь вежливо предложил даме присесть и что-либо заказать. Врач отказалась, и, доставая из кармана диск, сказала: