Трак погиб. Погиб не во время нападения, а был убит ФБР в качестве послания сопротивлению. Такер может оказаться следующим. Необъяснимое оцепенение охватило меня, когда я представила себе, что, возможно, мамин убийца умрет так же, как она.

– Ты понимаешь, что здесь дети? – ровно спросил Девитт.

Билли презрительно усмехнулся и откинул назад волосы.

– В их возрасте я слышал вещи и похуже.

– Тогда мне жаль, что рядом не оказалось никого, чтобы тебя защитить.

Билли сунул руки в карманы и отвел глаза. Был человек, который заботился о Билли, – Уоллис. И теперь он был мертв.

– Что насчет оставшихся тринадцати? – спросил Чейз, но мы оба знали, что количество не имеет значения. В МН казнили, кого хотели и когда хотели. Просто сегодня они впервые это признали.

– Мы работаем над этим, – сказал Девитт.

– Не похоже, – буркнул Билли. – Если бы я не собрал этот приемник, никто из нас не узнал бы, что случилось.

Слева от меня Сара крепко прижимала к груди миску с супом. Мы притворялись, что все хорошо, пока Фелисити Брайдвел вещала о смерти Трака на всю страну.

– Билли может их найти, – сказал Шон. – Пустите его в систему. Он может найти кого угодно.

Билли раздулся от гордости.

– Здесь нет доступа к системе, – сказала я, вспомнив, что говорила мне женщина в северном крыле. Слишком далеко. Отсюда можно перехватывать только радиосигналы. После гибели убежища у них не было даже докладов от выживших перевозчиков.

Когда Девитт сердито глянул на меня, я вспомнила: никто из нашего отряда не знал о том, что мы с Чейзом были в комнате связи, – и добавила:

– Я слышала, как кто-то говорил об этом.

Билли повернулся ко мне:

– Значит, мы просто будем сидеть здесь и ничего не делать?

Я подняла руки вверх, пытаясь показать ему, что я на его стороне.

Трак мертв. Осознание этого снова оглушило меня, будто тонна кирпичей.

– Хочешь что-то делать? – Голос Девитта смягчился. – Идем со мной.

На секунду мне показалось, что в глазах Билли мелькнул страх. Я едва не остановила его, когда он шагнул мимо меня к лидеру Три.

– Остальные возвращаются на свои места, – сказал Девитт. Он выхватил из рук Чейза приемник и вытащил из него батарейки. – И следующий, кого я поймаю при попытке украсть что-то из нашего склада, заработает пожизненное дежурство по уборным.

Раньше я уже слышала про такое наказание: Уоллис определил его для Билли в гостинице «Веланд». Судя по поникшим плечам Билли, он тоже вспомнил об этом.

– Подождите, – сказала я. – Отряд, который вы отправили за нашими людьми, уже вернулся?

Девитт помедлил и оглядел людей, стоявших поблизости и теперь ожидавших его ответа.

– Если бы вернулся, вы бы знали, – сказал он.

Я уставилась в спину уходящему Девитту. Меня выбивала из колеи необходимость ждать, доверить едва знакомому человеку позаботиться о том, что мы должны были сделать сами.

– Держи ушки на макушке, – сказал Чейз. – Я найду тебя, как только смогу.

Он ушел вместе с остальными бойцами, прежде чем я успела рассказать ему про уничтоженный пост.

* * *

Этим вечером Чейз не вернулся в спальни. Не вернулись также ни Билли, ни Джесс. Их могли отправить освобождать тринадцать оставшихся пленников или к развалинам убежища забрать наших раненых. Они могли выполнять сотню различных заданий, помогающих делу сопротивления, в то время как остальным было сказано, что сегодня мы больше ничего не можем сделать.

Верхний ярус нашей кровати был не шире обычной койки, но без Чейза казался слишком большим и пустым. Это была моя первая ночь без него со времени заключения в Ноксвилле, и такое напоминание только ухудшало мое состояние. Устав пялиться на дверь, я принялась пялиться на потолок. Но постепенно разговоры стихли, а свечи одна за другой погасли.

Сны. Я чувствовала, как их скользкие черные пальцы охватывают мое сознание. Без объятий Чейза нечему будет остановить их. Так что я ущипнула себя, чтобы не заснуть.

Но мысли оказались не лучше.

Я вся извелась, безуспешно пытаясь предположить, кто из команды Такера пережил нападение на пост, а кого пытали вместе с Траком или пытают сейчас.

Одна только мысль о том, что Такер погибнет за сопротивление, заставляла меня без конца ворочаться.

На койке подо мной приглушенными голосами разговаривали Шон и Ребекка. Я свесилась головой вниз.

– Что вы знаете о Вожде Реформации?

Шон лежал на спине, рядом с ним калачиком свернулась Ребекка. Она не подняла на меня глаза, только крепче сжала талию Шона.

– Канцлер Рейнхардт, – начал Шон. – Я знаю, что до него сложно добраться. Его пытаются убить с начала Реформации. Он все время держит при себе личную охрану.

Я положила щеку на боковую перекладину, кожей чувствуя холод металла.

– Он злой. Иногда он приказывал привозить пациентов больницы на базу. – Ребекка помолчала. – Когда ты пришла за мной, я подумала, что это, должно быть, от него. Пока не увидела, что это ты.

Голос Ребекки был едва ли громче дыхания.

«Цирк» – так назвал это Трак, когда мы были в Чикаго. Они выставляли раненых напоказ, чтобы остальным было неповадно нарушать правила. Во рту у меня появился кислый привкус. Я еще сильнее возненавидела канцлера Рейнхардта за то, что Ребекка испытывала такой страх.

– Как думаете, пленных отправили обратно в Чикаго? – спросила я. Но они, должно быть, не услышали. Шон повернулся на бок и шептал что-то, что я не могла расслышать. Я снова легла, отчетливо ощущая, что вторглась во что-то личное.

Через некоторое время я услышала, как захихикала Ребекка. Этот звук моментально вырвал меня из раздумий. Затем она резко выдохнула, и матрас заскрипел, когда они передвинулись.

Я заткнула уши.

Время словно остановилось. Каждая минута казалась часом. Наконец затихли даже Ребекка с Шоном. Слишком обеспокоенная, чтобы ждать новостей, я решила попытать счастья с Роклином.

Осторожно я спустилась по лесенке и аккуратно поставила до сих пор обутые ноги на пол. Скрип кровати заставил меня поморщиться, но никто вокруг даже не шевельнулся.

На нижней койке Ребекка спала, положив голову на плечо Шона, и я вспомнила то время, когда она тайком сбегала из исправительной школы, а я пыталась за ней следить.

Задержав дыхание, я на цыпочках прокралась по проходу, замирая каждый раз, когда кто-нибудь шевелился или бормотал во сне. Добравшись до двери, я выглянула наружу, ожидая увидеть Роклина, но возле входа никого не было. Факелы вдоль дорожки потушили, так что путь освещала только луна. Я бегом обогнула здание. Деревья находились в четверти мили от спален. Они светились бледным серебряным светом и слегка покачивались от ветерка. Под ними проходила гравийная дорога, ведущая к столовой.

Сердце колотилось в груди. Я не знала, куда иду, и понятия не имела, как найти Чейза среди бойцов, даже если я до них доберусь.

На луну набежала тень, и я, не задерживаясь, рванула по неухоженной траве в сторону деревьев. Идти по дороге было бы легче, но я не хотела, чтобы меня поймали. Хотя, конечно, это было глупо, ведь я не делала ничего плохого. Они бы не стали запрещать мне увидеться с Чейзом.

Я помедлила, потом остановилась и посмотрела в небо.

Мы думали, что все встанет на свои места, когда мы доберемся сюда; что мы наконец-то перестанем убегать; что это место, где мы будем под защитой, сможем укрепиться и нанести ответный удар. А вместо этого я дурачу охранников, пока люди, рядом с которыми я сражалась, умирают от рук МН.

Я вошла под деревья. Их ветви образовали надо мной полог, а сухие листья шуршали при каждом шаге. Неожиданно дорога вышла на поляну, где лунный свет, который больше не закрывали деревья, падал на небольшие деревянные кресты, аккуратными рядами выступающие из земли.

Я набрела на кладбище. Кожа тут же покрылась мурашками, и я невольно сделала несколько шагов назад.