Я дотронулась до руки Билли, просто чтобы убедиться, что он реален. Должно быть, он думал, что Такер связан с сопротивлением, а не настоящий солдат. Я не стала разубеждать его. Если бы он знал, что это Такер устроил пожар в Ноксвилле, сомневаюсь, что он помогал бы сейчас.

– Такер просто зашел сюда и сказал двум парням, которые здесь работали, что их переводят, а я назначен на их место. – Билли ухмыльнулся. – Поверить не могу, что они купились.

– Сосредоточься, – сказал Такер.

Билли повернулся обратно к монитору и принялся печатать с бешеной скоростью.

– Ты и правда не знаешь, когда остановиться, да? – спросил Такер. – Прошлой ночью мы перехватили радиопередачу на закрытом канале. Какая-то женщина по имени Фэй призывает читать Статут и сражаться с ФБР. Она говорит, что видела тебя лично.

– Фэй Браун, – сказала я. Фелисити Брайдвел наконец-то передавала что-то важное. Что подвергало ее жизнь опасности. Обо мне, как и раньше, когда мы с Чейзом были в бегах.

Конечно, это что-то, возможно, означало мою болезненную смерть, но все же. Озлобленность, которую я чувствовала по отношению к ней, превратилась в уважение.

– Да, наверное, к этому времени уже все ее слышали, – сказал Такер.

– Камеры снова работают, – сказал Билли. – Камеры в коридоре тоже работают... теперь.

Я увидела, как экран перед Билли замигал и включился. На нем появились серые зернистые изображения, и я задрожала, подумав о наших с Чейзом снимках, сделанных в чикагской больнице.

– Ты видел Уоллиса? Чейза? Кого-нибудь из ребят?

Я торопливо переводила глаза с картинки на картинку. Все камеры, включая камеру с металлическим стулом, валявшимся на боку, были пусты. Даже Девитт пропал.

Билли покачал головой:

– Я видел Марко и Поло. Они плохо выглядели.

– Ты знаешь, куда их забрали?

– Думаю, на праздник. Их повели через дворик на базу.

При мысли о поимке Марко и Поло меня охватило чувство вины. Может, новенький и выдал их, но мне все еще было не по себе за все, что я просила их сделать.

Надеюсь, их не мучали долго.

Билли продолжал печатать, высунув язык из уголка рта.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Упс, – ухмыльнувшись, сказал Билли и нажал последнюю кнопку указательным пальцем. – Похоже, что замки на дверях камер в блоках с А до D больше не работают.

Еще больше черно-белых изображений появилось на экране слева от меня: коридоры и двери, робко приоткрытые изнутри.

Я взъерошила волосы Билли, а он поиграл бровями.

Такер снял со стены какое-то приспособление – петлю из веревки, приделанную к длинному шесту примерно в пять футов длиной. Я сделала шаг назад, когда он ослабил веревку и сделал петлю побольше.

Откуда-то издалека послышался приглушенный рев. Праздник в честь победы Вождя Реформации над павшими постами сопротивления начался.

– Смотрите, – показал Билли на запись с центральной камеры, где два солдата, вооруженные автоматами, открыли дверь.

– У нас нет времени, – сказал Такер.

Молча и не задерживаясь мы вышли за ним из будки в коридор, где он остановился перед самым поворотом.

– Ты заключенная, поняла?

Когда я кивнула, он накинул мне на голову петлю и затянул ее вокруг шеи. Потом Такер отошел, держа шест, и, несмотря на то, что я сама позволила ему это, мой позвоночник закололи горячие иголочки стыда. Для любого, кто нас увидит, я буду не больше, чем бешеная собака на поводке.

– Руки за спину, голову опусти, – сказал Такер и посмотрел на Билли. – Как думаешь, справишься с ней?

Билли неохотно взялся за конец шеста.

– Прости, Эмбер, – пробормотал он.

Мы пошли прямо по коридору, Такер держал мои запястья, Билли подталкивал со спины. Мое плечо до сих пор было открыто, и от прохладного вентиляционного воздуха новые порезы саднило, они казались грязными. Через несколько поворотов мы дошли до выхода. Стоявший за стеклянным экраном охранник без вопросов выпустил нас.

Нас встретила ночь и густой запах мха вместе с ревом толпы, которую я едва различала сквозь волосы, упавшие мне на лицо. У нас почти не осталось времени. Совсем скоро это место будет уничтожено.

– Такер, – прошептала я. – Сколько времени?

– Тебе давно пора спать, – сказал он. – А теперь заткнись.

Молча мы шли через заросшую травой лужайку – прогулочный дворик – к забору. Прямо за ним ожидало море солдат, которые насмехались над чем-то невидимым мне. Мои конечности похолодели, а руки начали дрожать.

– Нам придется обойти их, – сказал Такер. – Когда выйдем за ворота, будет проход между зданиями. Он ведет на стоянку. Это твой лучший шанс.

– Как мне попасть на праздник?

Его пальцы впились в мою руку.

– Забудь про праздник. Это тебе не изолятор в Ноксвилле. Здесь реальная охрана. И она увеличена втрое, потому что здесь Вождь. Не уйдешь сейчас – никогда не выберешься отсюда живой, даже если найдешь Чейза.

– Предоставь мне самой беспокоиться об этом.

Такер издал недовольный звук:

– Я тебя не понимаю.

Не уверена, что это так, ведь в кулаке я сжимала нож, который он мне дал.

– Тебе надо уходить, – сказала я ему, хотя все внутри кричало, что это неправильно. – Выбирайся отсюда. Ты лучше, чем они.

Он долго смотрел на меня и наконец покачал головой:

– Вообще-то, нет.

По мере приближения шум толпы становился громче, отчего мои кости превращались в кашу. Как много солдат; осуждающие, полные презрения голоса. Я не знала, что буду делать, если они развернутся и нападут. Веревка давила на горло, подчиняясь крепкой хватке Билли на моем поводке.

Мы подошли к высокому металлическому забору, со сторожевой башни вниз смотрел вооруженный охранник.

– Вы опоздали, – сказал он. – Только что провели последнего.

– Похоже, что нет, – свысока ответил Такер. Он отпустил мои руки, так что солдат увидел золотую звезду у него на груди и сразу же повернулся к панели управления справа от себя.

– Извините, капитан. Ворота уже открываются, сэр.

Когда ворота отъехали назад, солдаты из последнего ряда обернулись. Некоторые из них, опьяневшие от возбуждения, гаденько улыбались.

– Ничего себе, – сказал один. – Не знал, что тут будет замешана девчонка.

– С дороги, – велел Такер.

– Есть, капитан, – ответили солдаты. Такер вздернул голову, а я опустила свою. Если бы не холодный пот, от которого его хватка на моих запястьях стала скользкой, я бы решила, что Такер наслаждается своим недавно заслуженным положением.

Однако большая часть толпы была сосредоточена на происходящем впереди, и, посмотрев туда, я увидела, что вызвало их улюлюканье.

Построенные в ряд заключенные, с закрытыми черными мешками лицами и связанными за спиной руками, ожидали, пока их заведут в здание. Некоторые были тяжело ранены и едва держались на ногах, но их заставляли двигаться цепи, которые соединяли закованные щиколотки мужчин с идущим впереди человеком. Солдаты швыряли в них из-за ограды пригоршни грязи и камней. Некоторые пытались плюнуть в пленников, у кого-то даже получилось попасть в цель.

– Уоллис? – произнес Билли у меня за спиной.

Я приподнялась на цыпочки, стараясь посмотреть поверх голов, но сумела разглядеть только какое-то мельтешение сквозь бурлящее море синей формы и летящей грязи.

В следующую секунду шест за моей спиной упал, задушив меня, и я вскинула руки к горлу.

Билли исчез.

Не теряя времени, Такер подхватил упавший шест и резко дернул, так что я задохнулась, а мои глаза едва не вылезли из орбит. Я рухнула на колени, но торопливо вскочила, задыхаясь и ища глазами Билли, но он скрылся в море синей формы.

Еще больше солдат стали оборачиваться, показывая на меня пальцами и смеясь. Я не могла избежать этого. Для них я была уродом. Я и чувствовала себя уродом. Именно они сделали меня такой.

В эту минуту передние ряды разразились радостными криками. Дверь в здание открылась, и охранники начали загонять заключенных внутрь. Все внимание было приковано к двери, так что Такер толкнул меня вправо и повел вдоль забора к узкому проходу между зданий. Если бы мне заранее не сказали, что он там, я бы никогда не заметила этот проход.