Он закуривает и собирается с мыслями. Ерошит волосы.

— Чиновник и Инженер — бесспорные достижения. Оба аккуратные, непьющие, работают как хорошо заведенные часы. Чиновник любит деньги, строит виллу, купил машину. Доволен нашим Лёвушкой, а Лёвушка доволен им. Инженер деньги берет не очень охотно, считая себя антифашистом, мы ему верим. Полковник потрепал нам нервы и едва не привел Сергея и Ганса к гибели. С точки зрения разведывательного искусства, Инженер и Чиновник — примеры простоты. Сергей выбрал этих двоих, прощупал их связи, материальное положение и характеры. Завязал дружбу. Один оказался жадным, другой — идейно сочувствующим. Сергей пережил несколько минут острого напряжения, поставив вопрос о сотрудничестве, но оценка положения оказалась верной и предложение было принято. Они имеют прямой доступ к документам. Образовалась упрощенная схема: источник — разведчик. Дело полковника сложное и поучительное — это трехэтажная постройка. Пришлось долго ждать, пока обстоятельства позволили склонить чуждого нам человека к сотрудничеству. Получилась схема «наводчик — наша операция — источник», и обошлась она нам недешево. Вы выиграли уважение полковника тем, что щадили его самолюбие и укрепили его уважение к себе. Он работает честно.

Ганс:

— И все же вся комбинация висела на волоске: я имею в виду разорение Греты. Полковник мог бы получить справку о выезде ее с квартиры!

Степан:

— Нет. Мы зарегистрировали ее в одном дорогом санатории как легочную больную, потом оформили направление в Лугано для окончательного выздоровления. Главным врачом санатория был наш товарищ Пауль — врач, который устроил раненую Альдону у своей тети и успешно ее вылечил!

Ганс:

— Не ошибся ли Центр, послав Сергея во второй и третий разы к полковнику? Ведь в первый раз он уже сделал около сотни фотографий?

— Нет, ошибки не было. Документы были хороши, но они не изобличали лично полковника. Только сопоставление многих десятков фотографий могло доказать, что они получены от Гаэтано Мональди.

— Какой же вывод?

— Старый. Разведка — это риск и работа без твердой уверенности в успехе: иногда мы выигрываем, иногда нет!

Альдона:

— Все это приятно слышать. Мы действовали не хуже киногероев, и значит, мы в состоянии дать материал для хорошего фильма?

Степан:

— К счастью, нет.

Ганс и Альдона:

— Но почему же?! И почему «к счастью»?

Степан:

— Рядовой зритель ожидает увидеть в фильме о разведчиках четыре основные, я бы сказал, обязательные его части: драку, автомобильную погоню, перестрелку и трупы. Парадокс: удачные фильмы накручиваются о неудачных разведчиках. Герой в первых же кадрах фильма должен провалиться или он уже провалился. Режиссер должен столкнуть разведку с контрразведкой и дать публике обычные блюда: без них в фильме нет напряжения!

Альдона:

— А фарс с переодеванием? Нелепый эпизод?

Степан несколько резко:

— Решительно нет! Тысячи фильмов всюду и всегда показывают, каким образом разведчик добывает материалы. На этом все и заканчивается: ни автора, ни читателя, ни зрителя не интересует техника передачи этих материалов в Центр! А у резидентов всех разведок мира голова болит именно от трудно разрешимых вопросов доставки: ни секретные чернила, ни микрофотография, ни радио не решают дело, потому что на каждый способ его действия контрразведка находит способ противодействия. Простак думает, что добыть — это совершить геройство, а доставить — значит быть тыловиком! А статистика провалов показывает, что разведчиков чаще всего ловят при транспортировке. Поняли? Вот вам и тыловики! Я очень рад, что на своей шкуре вы узнали, как это трудно и опасно, и в своей работе с такими «нелепостями» вы встретитесь еще не раз!

Альдона:

— А гибель Греты?

— Сергей правильно, по-человечески сделал, отпустив Грету в Берлин. Она — человек и ехала к своему личному счастью. Мешать ей мы не могли. Тем ужаснее, что погибла она у самого его порога. Но личная драма Греты не должна запугать нас. Нельзя, чтобы поездка в фашистскую Германию стала для нас каким-то пугалом или подвигом. Если выработается такой рефлекс, мы не сможем работать! И второе: гибель Греты пусть будет нам предупреждением. У солдата на фронте есть тыл, у разведчиков его нет. Ложась в постель, он не знает, проспит ли в ней до утра, поднимаясь утром, не знает, попадет ли в нее вечером. Строжайшее соблюдение правил конспирации — вот наш успех! Будьте всегда начеку, товарищи!

Все напряженно думают: события истекшего года проходят у них перед глазами.

— Дальше. Вы совершили удачный налет на гитлеровского фельдкурьера. В чем смысл этой операции? Фашисты всегда и везде прибегают к силе. Мы помним, что в мирное время на территории нейтральной Швейцарии был убит наш дипломат Боровский. Мы не простили убийство дипкурьера Нетте, а у него был дипломатический паспорт! Со времени прихода гитлеровцев к власти политика кулака вошла в моду: все мы знаем о терроре против наших людей и о диверсиях на наших заводах. Ваш налет должен был показать фашистам, что мы — люди мирные, но не трусливые, и на их удар мы можем ответить ударом!

Ганс:

— Товарищ Степан, как следует понимать вообще нашу работу? Что она такое?

Иштван:

— Степан, разреши мне ответить за тебя!

— Пожалуйста. Кстати, у меня трубочка засорилась, я пока займусь ею.

Иштван:

— Как искусство и как профессия разведка и контрразведка упоминаются в самых ранних устных и письменных памятниках древности. Это две сестры, вечно воюющие друг с другом и без надежды на окончательную победу. Они сосуществуют тысячелетия, потому что созданы не олимпийскими богами, а людьми, которым свойственно ошибаться. Враждуя, они дополняют друг друга. Яркий пример единства противоположностей. С военно-политической точки зрения обе — продолжение войны и политики особыми средствами. Но в философском понимании — это логические построения двух борющихся сторон, стремящихся при помощи психологического анализа найти в логической цепи противника звено, наиболее удобное для разрыва.

Давайте разберем дело полковника. Документы итальянских и немецких фашистов охранялись шестью людьми: полковником, его супругой, капралом с женой и двумя полицейскими при помощи двух сигнальных систем тревоги и четырех пистолетов. С точки зрения обороны достаточная и надежная организация. Нападающая сторона всегда знает — люди далеки от совершенства. Если полковника спросили бы, какое звено в этой цепи самое слабое, он, не колеблясь, указал бы на полицейских, потому что этим двум луганским парням, по лености поступившим в полицию, интересы иностранных разведок чужды. Если энергичнее нажать на полковника, он, поколебавшись, указал бы на капрала и его жену, простых итальянских крестьян, потому что каждый фашист знает, что трудовой народ Италии против них. Если бы полковник еще раз задумался, то в качестве следующего сомнительного звена он в глубине души назвал бы самого себя, потому что кому же другому, как не ему, хорошо известны его грешки и жадное стремление к быстрому обогащению? Своим особенно слабым местом он считал Дортмунд и, желая перестраховаться, женился на немке, чтобы этим браком угодить тем, кого обкрадывал. Грета в качестве приданого поднесла жениху второй том справочника Гота, и полковник был в восторге: он даже сообщил своей матери, что в случае рождения сына возбудит ходатайство о присвоении маленькому Умберто материнских фамилии и титула. Сыну отставного миланского почтового чиновника льстило, что его отпрыск сравняется с потомками завоевателя и разрушителя Милана — Умберто Мональ-ди, графа Равенбург-Равенау. В логической цепи полковника, по его глубокому убеждению, Грета была самым прочным звеном. Она одна находилась вне подозрения, и советская разведка одним ударом разрубила цепь именно в этом звене!

— Здорово! — воскликнули Альдона и Ганс.

Степан смотрит на часы.

— Однако нам пора закругляться. Последний пункт нашего производственного совещания: информация о новом указании Центра. Внимание! В следующем году перед вами ставится дополнительная задача: охотиться на дипломатов, точнее, за их шифрами. Это знак большого доверия, товарищи! Об этом мы подробнее поговорим в следующий раз!