ВСТУПЛЕНИЕ

У моего двоюродного брата Ришара пять человек детей; я хочу вам представить их по старшинству.

Прежде всего старший — Альфонс. Ему не более четырнадцати лет, но по росту, походке и по разговору ему можно было бы дать и шестнадцать. У него характер пылкий и решительный.

В чтении он особенно увлекается описаниями сражений и путешествий; он мечтает сделаться великим полководцем, в роде Александра Македонского, или пуститься в плавание по безбрежному океану, с целью — сделать открытие новой части света, по примеру Христофора Колумба. При звуках барабана он не может усидеть на месте; а в прошлом году, когда он ездил с отцом в Гавр, он не шутя порывался поступить, в качестве простого матроса, на один из больших кораблей, которые на его глазах выходили из гавани в открытое море.

Альфонс не отличался особенными умственными способностями, но физически он был развит прекрасно, бегал как гончая, плавал как рыба и ездил верхом, как бедуин; за словом он в карман не лез и спуску никому не давал.

За Альфонсом следует Поль. Ему уже тринадцать лет, но по росту ему можно бы дать не более десяти, потому что он только по плечо Альфонсу. Но при всем том Поль мальчик дюжий и коренастый, так что Альфонс, не смотря на свою силу, не без некоторого труда может уложить его, когда они борются.

Насколько Альфонс проворен и пылок, настолько Поль покоен и осторожен. Он тоже уже много прочел, но великие деяния, которыми увлекался Альфонс, не производили на него никакого впечатления. Он не понимал, каким образом люди из-за одного удальства убивают других людей, рискуя собственною жизнью, для того только, чтобы потом с гордостью сказать: «я оказался всех сильнее!» Насколько позволяло чувство собственного достоинства, Поль в случае ссоры всегда охотно уступал. Но если Поль миролюбивее Альфонса, то это вовсе не значит, что он трус; в случае нападения он конечно всегда сумеет защититься, но разница в том, что он сам никогда не будет зачинщиком.

У него, как и у Альфонса, есть своего рода призвание. С тех пор, как он узнал, что существуют привилегии на изобретения, его заветною мечтою стало — сделать какое-нибудь изобретение и добиться привилегии; мысль об этом овладела им до такой степени, что не было машины, которою он не был бы заинтересован.

Отец подарил ему игрушку с музыкой; разумеется, она немедленно была разобрана, чтобы узнать ее внутреннее устройство; механизм мельницы был охотно объяснен ему добродушным мельником; он разобрал бы и стенные часы в зале, как игрушку с музыкой, если б это было в его власти; локомотив, телеграф, телефон — все это поражало, очаровывало Поля, наводило его на глубокие размышления; он сам пока фабриковал очень искусно лодки, плававшие по воде посредством колес, которые приводились в движение пружиной, сделанной из китового уса.

Необходимо при этом заметить, что не только изобретения ума человеческого приводили Поля в восторг; он восхищался также и дивными явлениями природы, обнаруживающими непостижимую мудрость Творца; он имел большую склонность к математике и естествознанию.

Третий брат — Генрих, которому скоро минет двенадцать лет, — мальчик нежного телосложения, румяный, белокурый, с тонкими руками.

Он не мечтает ни о завоеваниях, ни об изобретениях. Таблица умножения приводит его в ужас; но за то он превосходит своих братьев в умении писать небольшие рассказы; кроме того, он хорошо рисует: в семейном альбоме есть очень хорошенький рисунок его работы; далее, хотя он и не Паганини, но скрипка его поет очень приятно. Биографии поэтов, живописцев и музыкантов составляют его любимое чтение, и если ему случается встретить в какой-нибудь книге указание на знаменитого артиста, то в нем является жгучее желание, чтобы и о нем когда-нибудь заговорили, чтобы и он стал знаменитостью.

За ним следует маленькая Мари; я не знавал ребенка прелестнее этой девочки. Ей десять лет; она мила и прекрасна как белая маргаритка, а голос ее приятен как щебетание птички; но все это еще не дает никакого понятия о ее душевных качествах. Мари — олицетворенная доброта, наивность и любовь. В то время как ее старший брат стремится к воинской славе, второй — к славе изобретателя, третий — к славе артиста, она хочет только любить и быть любимой. Она хотела бы сделаться такою же как ее мать, которая, заметим кстати, с полным правом слывет за женщину любящую, вполне достойную, можно сказать, образцовую. Мари прилежно занимается приготовлением своих уроков, потому что хочет учиться и не желает отстать от других; но главное призвание ее состоит в стремлении усвоить себе те высокие добродетели, которыми обладает ее мать; за то уже теперь Мари может смело поспорить даже с иными взрослыми хозяйками любовью к делу, усердием и вниманием.

Наконец младший брат Жорж. Ему всего восемь лет; определить теперь его способности и наклонности тем более трудно, что характер этого мальчика весьма загадочный. Это — смесь любопытства с равнодушием, восторженности со спокойствием, прилежания с ленью; к сожалению я даже вынужден сознаться, что равнодушие и лень едва ли не преобладают в нем.

Однажды утром, с год тому назад, Жорж, едва знавший азбуку, почувствовал непреодолимое желание научиться читать. В две недели он справился со всеми трудностями учения, но когда захотели воспользоваться этим благоприятным расположением его духа, чтобы заставить его перейти к другим занятиям, то все усилия оказались тщетными: сделав этот гигантский шаг, Жорж не захотел подвинуться дальше ни на пол шажка. Когда ему задают урок, он невнимателен и почти ничего из него не извлекает; но когда он сам задал вопрос, то всякий ответ, даже самое сложное объяснение он выслушивает внимательно и ничто не ускользнет от него. То же самое следует заметить и в отношении его физического развития; вообще Жорж неповоротлив, застенчив и осторожен, но иногда бывает порывист и смел, даже дерзок.

Однажды он играл с сестрой на берегу речки. Мари наклонилась чтобы сорвать незабудку но, поскользнувшись потеряла равновесие и упала в воду в очень глубоком месте. Во всякую другую минуту уже одна мысль вымочиться по пояс испугала бы Жоржа, а если бы его принудили войти в воду, то это вызвало бы у него слезы; но увидя, что сестра тонет, Жорж даже не подумал о том, что не умеет плавать, — он бросился в воду, обхватил сестру руками и благополучно добрался с нею до берега, исключительно благодаря своей необычайной силе воли. Ухватившись одной рукой за куст и поддерживая другою сестру, так что голова ее выдавалась над водой, он тогда только стал кричать о помощи, когда убедился, что не в силах выбраться на крутой, высокий берег, не выпустив из рук драгоценной ноши. Альфонс, прибежавший на крик брата, был очень удивлен его смелостью, потому что отлично понимал как трудно даже вполне опытному пловцу при таких условиях спасти утопающего.

На следующий день Жорж попросил Альфонса пойти с ним кое-куда: «Куда»? — спросил Альфонс. «Туда, к реке, ответил Жорж; — я хочу научиться плавать». Придя к реке, Жорж разделся и попросил Альфонса показать ему главнейшие приемы плавания; когда ему показалось, что он уже вполне усвоил их, то он направился к тому месту речки, где Мари накануне упала в воду. Альфонс хотел его удержать, но Жорж вырвался. «Не может быть, сказал он, чтоб я не выбрался оттуда»! Альфонс, опасаясь, что Жорж утонет, держался наготове; но все обошлось благополучно. Жорж с минуту побарахтался в воде, несколько раз захлебывался, но все же выплыл на поверхность и добрался до противоположного берега, который находился, впрочем, всего в шести шагах; затем он снова переплыл через речку и благополучно возвратился. В течение целой недели Жорж каждый день ходил на речку. К концу недели он мог уже считать себя соперником Альфонса в искусстве плавания, но с тех пор совершенно прекратил свои упражнения.

Теперь, когда мы познакомились с этими милыми детьми, нам необходимо еще добавить, что отец их владеет хорошеньким имением на берегах Верхней Луары; в этом имении все семейство обыкновенно проводит лучшее время года, и я, пользуясь радушным гостеприимством Ришара, имею обыкновение каждое лето гостить недели по три в его деревенской вилле.

Продолжительное пребывание семейства вдали от Парижа не прерывает обычных занятий детей, так как у них никакого другого учителя, кроме отца, не было и нет. Обладая материальными средствами и хорошим образованием, счастливый отец того мнения, что его заботы о развитии ума и сердца его милых деток являются для него деятельностью, которую он ставит выше всего.

Спустя год, в мае месяце я посетил в Париже Ришара в то время, когда вся семья была занята приготовлением к отъезду в имение. Условившись относительно моей поездки к ним в гости, мы занялись предположениями и планами о том, как мы проведем время в мое пребывание в Светлых Водах (так называлось имение Ришара). Утро было предоставлено в распоряжение отца, который предполагал охотиться, удить рыбу, собирать гербариум; мать рассчитывала на мое участие, начиная с полудня, в собирании фруктов и плодов, а вечера мы решили предоставить детям в полное их распоряжение.

Но что же нам делать с этими вечерами? Вот вопрос. «Ведь ты нам будешь рассказывать разные историйки?» — спросила Мари, ласкаясь и обнимая меня. — «Рассказывать истории в продолжение двадцати дней! Да где же мне их взять?» — «Где хочешь; поищи, сочини сам; папа говорит, что ты мастерски умеешь рассказывать». — «Так-то так, но все же…» — Альфонс перебил меня: «Да, да, ты будешь рассказывать нам истории о полководцах и героях».

Поль пожелал услышать рассказы об изобретателях и ученых, а Генрих — об артистах. Мари ничего не говорила; Жорж тоже; он, по-видимому, углубился в размышления; я спросил его, о чем он собственно думает.