И вот он, день итогового экзамена. С тех прошло много лет, но он как сейчас помнил, то возбуждение, что охватило еще за несколько дней до этого. С лихорадочно горящими глазами, слонялись они по академии, не зная чем занять себя, но будучи уже не в состоянии повторять и без того заученный материал. И как жаль им было, что на экзаменационные учения попали они на разные корабли. Слепая жеребьевка решила их дальнейшую судьбу. Счастливую для Довинала и…

Крахом всех надежд стал для него тот злополучный день. Комиссии потом долго расследовали и разбирались почему случилась авария, но для него имело значение только то, что взрыв произошел сосем рядом с его постом… Провалявшись несколько месяцев в военном лазарете, сначала без сознания, потом уже просто залечивая травмы, он вышел с диагнозом — не годен для несения службы! Можно было попробовать устроиться на коммерческий корабль, но что-то сломалось у него внутри, словно помимо телесных травм он получил куда более тяжелое — душевное увечье.

А Довинал? Судьба была более благосклонна к нему. Успешно сдав экзамен, он поступил на службу к императору. Где только не мотала его судьба! И сбылись почти все его юношеские мечтания. Годами заочно продолжалась их дружба. Откуда только старый друг не присылал вестей пока, наконец, не осел начальником гарнизона на одной из удаленных планет.

Со словами: "Ну мы же тебе говорили…", приняли его дома. И зажил он так, как и положено всем в его семье — растил виноград, делал вино. Наслаждаясь нехитрыми сельскими радостями на лоне природы, прямо под боком у сердца Великой Каберонской Империи, по-прежнему вдыхая запахи свежести и листвы. Лишь изредка обращался его взор к горизонту, где садились и взлетали корабли.

Так было, и так он постарается запомнить это место на те недолгие дни, что еще остались у него!

Его взгляд бесцельно скользил с разгромленного погреба на вытоптанную лужайку перед домом. Потом он побежал дальше, перескакивая с кустов жасмина, изломанных боевым ботом при приземлении, на разрушенный фонтанчик, что так любовно спроектировала когда-то его жена. Когда-то! Вся его жизнь разделилась на когда-то, то есть до нашествия дангар и после этого. Прежде всегда безоблачное днем небо, заволокли клубы черного дыма, бесконечно тянувшиеся от огромного города. Даже здесь, высоко в горах, можно было почувствовать его горький запах. Запах, от которого на глаза наворачивались слезы. Те слезы, что человек не в силах остановить, ибо это слезы по безвозвратно загубленным жизням и исковерканным судьбам.

Дангары не только изуродовали его дом. Они оставили кровоточащую рану в его сердце. Рану, которая вряд ли когда-нибудь сможет затянуться. Они пришли сюда в поисках партизан, что еще пытались оказать сопротивление, а ушли, забрав обоих сыновей! Уж лучше бы те погибли, как тысячи других, при первых бомбардировках, когда небо несколько суток, и день и ночь полыхало огнем, наводя на мысли о грядущем апокалипсисе! Лучше это, чем знать, во что они превратятся, спустя несколько дней. Знать и до конца дней представлять отупевшие лица своих милых мальчиков! Будь прокляты одни, за то, что пытаются бороться с неизбежным, лишь усугубляя участь всех остальных! Будь прокляты другие за само свое существование! Будь проклят я сам!

— Бертель!

Он поднялся с колен. Он не знал, сколько времени так простоял, бездумно глядя в пустоту внутри себя.

— Дангары окружили нас! Скоро будут здесь!

— Надо сматываться! — раздался голос с другой стороны, и несколько выстрелов вторили ему.

— Отступаем! — скомандовал, очнувшись, Бертель.

Не зря дангары искали здесь партизан. Бертель командовал достаточно крупным отрядом. Они старались не убивать дангар, ведь те все равно пополнят свои ряды жителями Каберона. Они взрывали их корабли, уничтожали оборудование и военную технику. Дангары были в бешенстве (техники, в отличие от человеческих ресурсов, им всегда не хватало) и бросили все силы на уничтожение партизан.

— Немедленно отступаем! — повторил он свой приказ, в последний раз окинув взглядом родной дом, и понимая, что вряд ли когда еще вернется сюда.

Знакомыми с детства тропами, повел он остатки своего отряда еще выше в горы. Так, отступая все дальше и дальше, провели они уже несколько дней. Дангары преследовали их буквально по пятам, но вряд ли сумеют поймать. Он сможет долго уводить все выше и выше, пока, наконец, не достигнут они вершины. Хотя, вряд ли много кто из отряда доживет до этого. Их ряды таяли с каждым днем. Беспрерывные атаки дангар медленно, но верно делали свое дело.

Бертель тяжело дышал. В недавнем бою он получил ранение в грудь. Не смертельное само по себе, оно сильно затрудняло подъем. Остановившись, он посмотрел вниз и тут же отвел взгляд. Город внизу мало походил на то, что он привык рассматривать отсюда. Пусть хоть эти воспоминания останутся нетронутыми!

На ночлег они остановились на скалистом уступе, откуда, оставаясь незамеченными, можно было хорошо просматривать все подступы. Помниться, однажды они с Довиналом здесь… "Ну, хватит!" — оборвал он так некстати нахлынувшие воспоминания. Отправив разведчиков осмотреться, Бертель приказал остальным отдыхать.

Сон никак не шел к нему, хотя он не спал уже несколько суток. Чтобы заглушить воспоминания, что навевал здесь каждый камень, он думал, как поступить дальше, и что ждет его отряд. Довольно скоро горы станут неприступными, дангары прижмут их. Можно попытаться ходить кругами, один за одним теряя своих людей, но что дальше?..

Через пару часов вернулись разведчики.

— Хардильеры!

— А эти-то что здесь делают? Решили помародерничать?

— В каком-то смысле. Они организовали пункт для отправки беженцев с Каберона.

— Понятно. Их армия тоже нуждается в пополнении. Бьюсь об заклад, что женщин, стариков и детей они с собой не возьмут… — Бертель задумался.

Наверное, это выход. По крайней мере, мои люди получат передышку, а там будет видно… Как-никак, я военный летчик. Если удастся захватить их истребитель, можно будет вернуться на Каберон и попробовать спасти кого-нибудь еще. Или, в худшем случае, протаранить дангарский транспортник. Так от нас будет больше пользы, чем если мы сгинем по одному в этих горах.

Бертель разбудил отряд, изложил ситуацию, ничего не скрывая, и предложил каждому действовать по своему усмотрению. Спустя час, отряд в полном составе покидал Каберон на корабле хардильеров.

Лагерь для беженцев находился в какой-то забытой богом дыре. Эта планета долгое время использовалась, как свалка старых кораблей. Лагерь для беженцев!? Ха! Никакого лагеря здесь попросту не было. Ни еды, ни одежды, ни крыши над головой, и выхода отсюда тоже не было! Хардильеры оставляли здесь беженцев на месяцок-другой, предоставив их самим себе. А затем появлялись снова, "искренне" извинялись, что в связи со сложившейся экономической ситуацией ничем не могут помочь, но предлагали пополнить ряды их армии и таким образом обеспечить себя пропитанием, обмундированием и "достойным" жалованием. Это была распространенная тактика хардильеров, они зачастую практиковали подобное на планетах, опустошенных дангарами. Естественно, перед тем, как пустить беженцев на свой корабль, они забирали все оружие, а уже на корабле забирали и все остальное "в уплату за доставку в безопасное место". Лишившись оружия, Бертелю и его отряду нечего было и думать о захвате корабля.

Уже почти месяц они прозябали на этой технической помойке. Пришлось обосноваться в грузовом отсеке старинной космической яхты, собирая дождевую воду и вылавливая крыс (и чем только эти твари здесь питались?!)

На этот раз, хардильеры появились раньше обыкновенного. Едва заметив приземляющийся корабль, Бертель подумал, что что-то не в порядке (по слухам, они могли мурыжить беженцев на такой планете и два и три месяца).

Хардильерский офицер — невысокий, жилистый, с топорщащимися куцыми усиками и выпученными глазами. В добавок, он обладал еще и дурными манерами. Явно из бывших пиратов. Если бы на нем не было формы хардильеров, его вполне можно было бы принять за дангара.