Я с грустью посмотрел в сторону кают‑компании. Похоже, меня лишили кофе и стульев, хоть стол остался. А разве он не разборной? И стол заберут...

Грузов оказалось не так и много. Выгнав ученых из корабля (пока не приценились еще к чему‑то), я устроил забег по лестнице снизу‑вверх. Для ускорения процесса, велел ИИ уменьшить гравитацию до половины от стандартной, в итоге летал туда‑сюда без напряжения, только иногда объемные коробки серьезно затрудняли движение. Затащил последнюю коробку в шлюз и запустил систему герметизации. Прижавшись спиной к двери шлюза, вытер трудовой пот:

– Воробей, возвращай все на место, – потопал инспектировать кают‑компанию.

Оценив масштаб разграбления, я пришел к выводу, что ученые не такие оторванные от жизни, как мне казалось. Вместе с кухонной техникой, стульями и столом, исчезли: вилки, ножи, ложки, стаканы, тарелки, и даже половник! Зачем он им, если за весь полет никто ни разу не готовил, а большой кухонный аппарат, который должен быть в наличии в оборудованном исследовательском модуле, всегда разливает приготовленное по тарелкам? От дальнейшего мародерства я решил оградиться наилучшим способом: надеть легкий скафандр, выйти из кипера и поплотнее закрыть внешнюю дверь шлюза за собой.

На сборы у меня ушло полчаса. Пока отдавал распоряжения ИИ, собирал свой скромный багаж и припрятывал оставшиеся кухонные предметы – неожиданно прошло много времени. Хорошо хоть никто не поторапливал и не требовал еще что‑либо прихватить с кипера.

– До встречи, Воробей, – попрощался я с ИИ, выходя из шлюза.

– Всего доброго, капитан! – грустно отозвался он.

Снаружи оказалось очень темно, густо и влажно. О последнем легко было судить по тому, с каким трудом из желеобразной массы отрывались подошвы ботинок. До шлюза исследовательского модуля всего‑то двадцать пять шагов, а его еле видно в мощном свете шлюзовых прожекторов. В этом освещенном зыбком мареве других скафандров не наблюдалось, и я потопал прямо к шлюзу, стучаться в гости. Привлекать внимание к себе не пришлось – при моем приближении внешняя дверь открылась. Внутри шлюз походил на обычный переходной модуль, с одним отличием от привычного: длина переходной камеры оказалась не меньше десяти метров. "Хорошие грузы сюда затаскивают" – мелькнула мысль. Я сделал первый шаг. С потолка, дико гудя и завывая, струя газа ударила в меня с такой силой, будто хотела расплющить. Второй шаг оказался еще веселее – било уже с двух сторон. За путь к внутренней двери меня еще несколько раз обдуло, обмыло, и, судя по ощущениям, несколько раз дезинфицировало волновыми колебаниями.

Внутренняя дверь открылась, и я вышел по другую сторону. Странно – шлюзами оснащают исследовательские модули и жилые корпуса, а тут переход между внутренней и внешней пещерой получается. Справа от выхода обнаружилась внушительная гора научного оборудования и других запасов, к которой приткнулся уже собранный стол из кают‑компании с остальными позаимствованными вещами. Рядом с открытой большой коробкой стоял референт и гневно втолковывал что‑то Ниа, девушка огрызалась. Автоматически закрывшаяся дверь шлюза увеличила обзор: слева вдоль стены приткнулось несколько корпусов модуля, входной шлюз его оказался распахнут настежь и Орлов, недовольно ворча, как раз пытался протиснуться во внутреннюю дверь с объемистой сумкой в одной руке, здоровенным ящиком в другой и попугаем на плече. На раскладном стульчике у распахнутого шлюза с начальственным видом восседал профессор с сигарой. Заметив мой недоумевающий вид (все внутри оказались без скафандров в привычной своей одежде), Террайн предложил:

– Разоблачайтесь.

Я задержал дыхание и снял шлем. Вдохнул полной грудью и удивился свежести и приятному аромату воздуха. Меня немного повело, и непонятно как оказавшийся рядом Орлов поддержал.

– Содержание кислорода в воздухе выше привычного, поначалу немного пьянит, – объяснил доктор, прислонил меня к закрытой двери внешнего шлюза, зацепил очередные несколько объемистых ящиков и потащил их в корпус модуля.

Когда я немножко отошел, то снял скафандр и стал помогать ученым. Почти треть свободного пространства пещеры занимали три корпуса исследовательского модуля: научный, жилой и складской. Корпуса оказались нестандартные: под самый потолок, метра четыре в высоту. В противоположной стене от корпусов расположился второй выход из пещеры, закрытый мощной сегментной дверью.

– Что это? – обратился я к Орлову.

– Вход в Лабиринт, – веско ответил тот, проходя мимо меня с очередной порцией груза.

По коже пробежало стадо мурашек – что ж там такое, раз закрыто мощнейшей броневой дверью?

Время шло, гора грузов потихоньку уменьшалась, референт с оператором открывали другие коробки, пререкались, мы с Орловым перетаскивали их на склад, попугай катался на плече, профессор пыхтел сигарой. Идиллия исчезла вместе с горой запасов, Янав и Ниа стали накрывать ужин, Террайн переместился к столу, на который водрузили малый кухонный аппарат. Мне эта картина что‑то напомнила из детства, я напряг все извилины – не вспомнил. Наконец профессор сделал приглашающий жест и все расселись за столом. Он, как и обычно, ломился от тарелок с закусками, кусочками приятно пахнущего мяса курни, различных солений и непонятной зеленой растительности. Террайн обозрел стол, остановил взгляд на кухонном комбайне, и задумчиво уставился на Орлова. Тот неспешно поднялся и удалился в сторону модуля. Пока я набрал себе салата и картошки, с трудом выдернул несколько стебельков из пучка непонятной зелени, вернулся доктор с большим, литров на двадцать, бочонком в руках. Сдвинув комбайн, Орлов водрузил бочонок на стол, снял верхнее прижимное кольцо и вытащил крышку. Жестом фокусника достал половник и зачерпнул содержимое, налил в подставленный референтом большой бокал. Янав полную тару передал профессору, резво подставив под следующую порцию пустую. Через минутку и я стал владельцем почти пол‑литрового бокала с темной, густой и слегка пенистой жидкостью. Пиво! Вцепившись в него (вдруг отберут!), я окинул взглядом стол: все получили по бокалу вожделенного напитка и выглядели очень довольными, только попугай ходил туда‑сюда по краю и недовольно посверкивал глазом. Профессор Террайн кивнул, мол, налетайте, и сам присосался. Я поднял бокал, сдул пену и сделал небольшой глоток. Вкусно! Напоминает редкий сорт пива, который бармен в любимом баре наливал только по праздникам по кружечке на каждого посетителя. Утолив жажду, ученые прямо набросились на еду – нервно прошел день. Ворон грустно поглядывал, наконец не выдержал: грустно вякнул, взлетел и унесся в модуль. Видно бедняге после посадочного массажа нездоровится.

Первый бокал ученые выпили практически синхронно, Янав оторвался от еды и принялся наливать по новой. Стараясь не отставать, я быстренько допил пиво и протянул тару за новой порцией. В принципе, пива уже так сильно не хотелось, а вот покушать стало тянуть еще сильней. Минут через десять я насытился, и, потягивая по чуть‑чуть пиво, удобнее устроился на жестком стуле. Террайн и Орлов времени не теряли – приканчивали по третьему бокалу. Девушка и Янав, как и я, никуда не спешили. Хотя, судя по скорости насыщения драгоценной жидкостью профессора и доктора, следовало торопиться. Наконец, Террайн оторвался от бокала, передал его за новой порцией, и приступил к любимому обычаю: раскуриванию сигары.

– Скажите, профессор, а чем мы тут будем заниматься? – после трех бокалов пива Террайн будет сговорчивей и может хоть что‑то скажет, а не как обычно.

– Янав будет устанавливать необходимое оборудование, Ниа запускать разные тесты и контролировать ход исследований, а мы с доктором займемся анализом полученных данных, – в своей любимой манере ответил Террайн.

– А я чем буду заниматься? – приходиться повторять свой вопрос.

– Вы у нас аспирант только на бумаге, – задумчиво проговорил профессор, – у вас нет заданий на исследование и выдумывание новых теорий, так что будете помогать Ниа и Янаву.