Глава 6

Все живут в ожидании чуда. Придет новый день, мечта чуть‑чуть станет ближе, и становиться легче на душе: уже скоро! Так потихоньку, незаметно, проходят дни жизни, и когда мечта сбывается, наступает уже разочарование – в воображении все было красивее, ярче и вообще намного круче. И так накатывает недоумение, что постоянно одергиваешь себя. Все хорошо, нет, все просто супер, а где‑то в глубине души гложет червячок сомнения. Что это? Не так мечта сбылась, или не того хотелось? А может, душа оплакивает зря прожитые дни в ожидании чуда?

Но все‑таки, какие это приятные чувства: ждешь, надеешься, вот завтра все точно будет – и такое наслаждение накатывает, когда ты представляешь, как все произойдет. Вот поставлю межсистемник, сяду в удобное кресло пилота, представлю куда лететь, и вдруг понимаю, что мало поставить двигатель: а запасные детали, переделка пульта, то, се, расходы, заботы – а может ну его?

Бронированная дверь в Лабиринт потихоньку открывается, а воображение уже вовсю старается: вот стена, с вкраплением маленьких кристаллов, что так блестят в лучах фонарика, вот группа сталахтитов (или сталактитов?), застывших как молчаливые великаны, вот узкий проход дальше, и как туда протащить всю эту гору научного оборудования? С трудом сдерживаю разыгравшееся воображение, интереснее все же увидеть, чем придумать, но рука предательски снимает фонарик с пояса. На автомате включаю его и направляю в уже приоткрывшийся проход. Наконец сегменты двери погружаются в стену, и Лабиринт предстает во всей своей красе. Стою, как дурак, свечу фонариком в комнату, почти в точности такую же, в которой и расположен исследовательский модуль. Напротив входа ничем не закрытый тоннель ведет куда‑то вглубь, потолок светится, только одна стена подозрительно ровная с непонятным рисунком: хаос цветов так перемешан, что больно смотреть. Я за последнее время так свыкся с мыслью, что Лабиринт очень интересное подземелье, а тут что? Большая комната, с дыркой в тоннель. Я недоуменно мотнул головой, и схватил за руку референта, который, поднатужившись, пытался приподнять небольшую коробку:

– А это что? – Махнул рукой в сторону разукрашенной стены.

Янав, не отрываясь от сложного дела, даже не взглянув в сторону вопроса, спокойно ответил:

– Картина, – и продолжил пыхтеть над коробкой.

Они что, все экстрасенсы? Такое впечатление, будто угадывают мои вопросы заранее. Или опытные экскурсоводы, которые знают все вопросы и моменты их возникновения. Выходит, не первый раз сюда привозят гостей. Зачем? Заманивают в лабиринт и бросают? Паранойя.

Отогнав глупые мысли, пытаюсь сосредоточиться на главном. Профессор и доктор, распаковав пару складных стульев и раскладной стол, уселись в центре новой пещеры и стали расставлять черно‑белые фигурки для игры, Ниа, расположившись прямо у входа, настраивала непонятный аппарат, референт пыхтел у коробки, попугай на факт открытия двери в лабиринт отреагировал бурно – храпел на обеденном столе.

– Помоги, – прохрипел обессиленно референт, оторвался от неподъемной коробки и заметил, – фонарик то выключи.

Я спохватился. Действительно, зажал включенный фонарик в руке. Выключил и повесил на пояс, обошел референта и вцепился в коробку. Тяжеленная! Еле оторвали от пола вдвоем коробку, осторожно перешагнув небольшой порожек, понесли коробку в глубь пещеры.

– И зачем вы весь запас аккумуляторов тащите сюда? – вынув сигару из рта поинтересовался Террайн, сидящий лицом к нам.

– Чтоб поближе были, – просипел Янав, и, командуя движением, направился к дальней стене. Вот же самоубийца! Пока мы сделали эти двадцать шагов, я вспомнил все любимые выражения дяди, и понял, что стоит воспользоваться сентенцией про кувалдочку и применить ее к референту. Хоть бы большим универсальным ключом. Разочка так два.

Решить, чем можно заменить любимый универсальный ключ, не получилось. Я еще не успел отдышаться, как подлетела Ниа и наставила на путь истинный: разборку оборудования с пары громадных ящиков. Открыв первый, понял, что проблемы только начинаются – внутри оказалось много коробочек разных размеров с яркими цветастыми рисунками и кучей надписей. Взял одну, тяжеленькую, повертел, обнаружил много текста мелким шрифтом, но понять, что это такое, так и не получилось. Пришлось просить помощи у эксперта:

– Ниа, а это вообще что?

Девушка отвлеклась от другой коробки, из которой пыталась вытащить длинную штуковину, конец которой упорно упирался в упаковку.

– Компьютер, точнее детали для него и надо их собрать вместе, – отвечая, уперлась ногой в упаковку и стала дергать упирающуюся штуковину.

– Разве у вас нет ИИ с собой? – Удивляюсь. Столько оборудования, и нет самого полезного и нужного!

– Не работают тут механизмы с мозгами, – отрезала девушка, – ты думаешь у нас такая гора оборудования потому, что куча разных приборов? – обвела рукой гору коробок, – все проще. Это все очень старое, потому такое большое и громоздкое.

– Так зачем тогда его везли?

– Работать на чем‑то же надо. Ты давай, не отвлекайся, собирай, – приказал Террайн.

Вот так, стал я подневольным человеком. Работать заставляют.

Оттащив ящик к стене, чтобы не мешать снующим туда‑сюда референту и оператору, я стал изучать содержимое. Интересное занятие: достаешь коробку, читаешь все надписи и удивляешься всевозможным новым словам и словесной абракадабре, разве что зубом не постукиваешь, потом распаковываешь, вытаскиваешь, вертишь в руках, силясь понять, что же это такое, удивляешься куче всякой дополнительной мелочи. Чтобы собрать пазл, следует сначала ознакомиться со всеми частями, так что я распаковал коробки, разложил вокруг себя детали и стал думать, как это все объединить. Так, с одной штукой разобраться оказалось просто – большая плоская черная панель явно монитор. Отложим, в него точно не впихнуть все остальное. Откуда у этих ученых такой хлам? Все компьютеры давно работают на кристаллах, а тут не то что прошлый век, а вообще время до Иных!

Ниа и Янав сновали туда‑сюда, разбирали оборудование, что‑то вытаскивали, включали, расставляли по всей пещере. Профессор и доктор продолжали играть в черно‑белые, и, судя по нервозности Террайна, дела у него шли плохо. Попугай очнулся, полетал, потом ему, видно, надоело, и он уселся на самый высокий ящик и с интересом смотрел на меня. Я устроился на полу и пытался понять: куда эти все детали нужно вставить. В наличии только большой черный металлический ящик с кучей решеточек и небольших отверстий – но сквозь них не влезет же ничего! Покрутив чертову коробку, я что‑то нажал и, щелкнув, боковая панель отскочила. За ней я узрел целое поле для деятельности! Итак, продолжим.

Когда я учился, постоянно все преподаватели напоминали, что двигатель развития человечества – лень. Хочешь больше времени заниматься любимыми делами, а не обязанностями и работой – придумываешь различные механизмы, программы, алгоритмы процессов и упрощаешь свою деятельность. Надоело ходить за дровами, разводить огонь в очаге – придумали электричество, щелкать выключателем – ввели голосовое управление, заниматься домашними делами – создали ИИ и армию роботов‑помощников. Дядя рассказывал, что когда‑то пилотирование корабля полностью лежало на людях, человеческие жизни зависели от опыта и умения пилота, навигатора и капитана. Единственной сферой, по его мнению, в которой не происходило никаких революций, несмотря на все большее совершенствование технологий, оставалось образование, и тут сложно было с ним не согласиться: я проводил в учебке много времени на симуляторах полетов, но всегда разбор ошибок проводил человек‑инструктор. Видимо это оказалось единственным, на что многие с радостью тратят свое время, и не спешат заменить чем‑то искусственным.

Все равно я так за все годы и не принял мнение своих учителей. Правит балом не лень, как считает большинство, а любопытство. Если бы все так происходило, как нам рассказывали, люди уже давно выродились бы в киборгов, или того хуже, в электронные мозги. А так интересно изучать что‑то новое! Сначала знакомишься, пробуешь на вкус и цвет, потом разбираешься, что это такое и как можно использовать. И это затягивает, не замечаешь, как пролетает время. Поэтому и лезет человек в такие места, как Черная Звезда, ищет новое или просто неприятностей на свою голову.