ГЛАВА ПЯТАЯ

Лорелей спустилась вниз немного позже шести утра, Гизмо плелся за ней. Ее волосы были еще мокрыми, она убрала их в тугой хвост. Тонкий ободок сдерживал кудри, с которыми она вечно боролась. Она выпустила собаку на улицу, прошла на кухню где мама оставила записку на кусочке желтой бумаги.

«Лорелей,

Я на пробежке. Скоро вернусь. Разгрузи посудомойку и покорми Гизмо. И поешь сама.

Скоро увидимся, мама».

Кассандра Кларк следовала четкому графику. Каждое утро она начинала с часового бега, если не было снега, тогда она занималась пилатесом. Ее упражнения заканчивались протеиновым коктейлем и просмотром газеты, а потом душем, и она начинала день. Лорелей сверилась с часами на стене. Ее мама вернется через полчаса, но ей все еще было не по себе. Она не знала, была ее тревога от страха или из-за вины.

Она взяла собачий корм и насыпала в миску Гизмо, впустила его внутрь. Он прыгнул на нее и лизнул ее руку, пошел к миске. Лорелей нашла блокнот мамы в бордовой кожаной обложке, который она хранила на столе на кухне. Она быстро полистала список контактов, пока не нашла то, что искала: визитку со словами «Страхование Харрисона, агент Карл Питерсон». Она записала его имя и телефон в блокнот, вырвала страницу, сложила ее и сунула в задний карман джинсов. Она прошла к столу и под запиской мамы написала свою:

«Мам,

Я покормила Гизмо, но не успела вытащить тарелки. Вернулась в Мейн. Люблю тебя и буду скучать. Постарайся не злиться слишком сильно.

С любовью, Лорелей»

Машина загудела перед домом. Гизмо побежал к двери, лая. Лорелей поднялась и забрала свой небольшой чемодан и сумочку. Она повесила сумочку через плечо, спустилась по лестнице. Гизмо еще рычал в прихожей.

— Будь хорошим мальчиком, Гиз, — она похлопала его по голове, выкатила чемодан за дверь.

Ее кузина Дженнифер выпрыгнула из оранжевой «Кии». Она подбежала к крыльцу и обвила руками шею Лорелей.

— Поверить не могу, что мы это делаем, — прошептала Дженнифер, — это ведь так… плохо.

Лорелей рассмеялась. Дженнифер была хорошей девочкой. Ей было немного жаль втягивать в это кузину, но она знала, что проблемы Дженнифер будут минимальными, и Лорелей как-то загладит вину перед ней. Она открыла заднюю дверцу машины, там сидел брат-близнец Дженнифер, Джошуа. Он посмотрел на нее из-за солнцезащитных очков.

— Я возьму, — он потянулся за ее чемоданом.

Лорелей передала багаж ему, посмотрела на Дженнифер. Та пожала плечами и закатила глаза. Лорелей закрыла дверцу и вздохнула. Она любила Дженнифер, но Джошуа вечно лез за ними, и он откуда-то всегда знал, когда они что-то затеяли. Дженнифер винила в этом связь близнецов. Лорелей думала, что он был пронырой. Он подрос и стал лучше, но в последнее время стал саркастичной помехой.

— Тетя Кэсси тебя убьет, — сказал Джошуа, когда Лорелей села на место пассажира.

— Молчи, — рявкнула Дженнифер, обернувшись. — Я говорила, чтобы ты не мешал.

— Мне теперь и говорить нельзя? Не нужно быть такой гадкой, Джен.

— Лучше, чем быть неудачницей, как ты.

— Я хоть не толстый и наглый…

— Хватит! Можете просто прекратить? — закричала Лорелей.

Близнецы притихли, Дженнифер выехала с парковки. Первые лучи солнца озарили крыши домов, которые стояли идеальным рядом, отличаясь оттенками бежевого.

— Я распечатала информацию о полете, — сказала Дженнифер. — Лежит за сидением.

— Спасибо, — Лорелей взяла скрепленные бумаги, — сколько это стоило.

— Четыре двадцать пять.

— Блин. Много. Я отплачу, как только смогу.

— Ничего. Я знаю, что ты вернешь. И я использовала кредитку мамы…

— Нет! У тебя будут большие проблемы.

— Так я и сказал, — перебил Джошуа. — Она будет сильно злиться.

— Мы не спрашивали твоего мнения, балбес, — сказала Дженнифер, — и у Лорелей будут деньги, и мы вернем их маме. Она не будет злиться.

— Ага, может быть, ведь это мисс Идеал. Она даст тебе медаль. Если бы это был я…

— Если бы ты не попадал постоянно в передряги со своими тупыми друзьями, косящими под панков…

— Ты не знаешь, о чем говоришь…

Снова они за свое. В последнее время они только спорили. Лорелей пыталась отстраниться. Она вытащила из сумочки бутылку воды и пила, холодная жидкость текла по ее горлу. Они ехали на восток, к солнцу. Лорелей пыталась расслабиться, но это было невозможно, пока близнецы ссорились. Она представила, как мама преследует машину, и вдруг она подумала, что мама их догонит. Чем скорее они доберутся до аэропорта, и она пройдет врата, тем меньше будет переживать, что мама попытается остановить ее.

— Думаешь, она больше не будет с тобой разговаривать? — спросила Дженнифер.

— Да, скорее всего, — сказала Лорелей. — Если и заговорит, то не сразу. Она умеет дуться.

— Плохо дело. Может, она расстроится не так сильно, как ты думаешь. Может, оттает.

— Ты не видела ее в злости. Я люблю ее, да, но когда она злится, компромисс невозможен. Я могу заслужить ее хорошее отношение только постоянным послушанием, но этого не будет. И это обидно, ведь без папы и она будет одна. Но она же не думала, что я буду жить дома вечно?

— Ты поступаешь правильно. Ты не пытаешься ранить ее. Ты просто делаешь то, что лучше для тебя, слушаешься сердца.

— Знаю, — Лорелей вздохнула. Вина давила на нее, она пыталась смириться с правдой. Она почти бросала маму, но, если бы оставила начатое, предала бы себя. Ее мама и пение дали ей жизнь. Музыка заставляла Лорелей ощущать себя живой, целой, когда она пела, она была связана с телом и миром вокруг себя. Стоило ли это счастья мамы? Она надеялась, что они поладят, но этот день наступит через много недель, а то и месяцев, и этот ее поступок забыть будет непросто.

Аэропорт был белым в утреннем свете, полным машин. Снаружи было несколько полицейских машин, они направляли движение, свистели машинам, что долго стояли на парковке. Дженнифер подъехала к зданию, Лорелей выпрыгнула из машины. Джошуа задремал на заднем сидении, приоткрыв рот.

— Удачи, — Дженнифер обняла кузину. — Позвонишь, когда доберешься туда, ладно?

— Да. Спасибо за все, Джен. Ты знаешь, что ты лучшая?

Дженнифер села в машину и уехала. Лорелей прошла в здание. На первом этаже аэропорта потоки людей ждали, пока пройдут проверку. Ее желудок мутило. Она смотрела на большие часы в терминале, переживая, что мама вот-вот появится и утащит ее домой. Она задумалась, не вызовет ли ее мама полицию после записки Лорелей. Они не могли остановить ее, да? Ей было восемнадцать. Она имела право сесть на самолет. Лорелей пыталась не думать о таком.

Очередь медленно шла вперед. Чуть больше недели назад она обнимала маму в аэропорте. Любовь ее матери была осязаемой, когда она обнимала Лорелей. Она задумалась на миг, верно ли поступала, было ли справедливо оставлять маму одну. Но что было справедливым? То, что ее отец резко умер? Что Лорелей должна была жить в клетке?

Один из стражей поманил ее, и она показала ему документы. Он быстро отметил у себя и указал ей идти дальше. Лорелей сняла кроссовки, поставила их с небольшой сумочкой и рюкзаком на ленту конвейера. Она прошла через металлический детектор. Не пикнул.

«Вот и спасена», — подумала она.

Самолет плавно опустился возле аэропорта Бангор. Лорелей ерзала. Ее ноги болели, пришлось весь день сидеть, и ей нужно было размяться. Самолет проехал по полосе, а Лорелей вытащила телефон из сумочки и включила. Экран загорелся, и через минуту пришло пять сообщений.

Мама: Где ты? Надеюсь, про Мейн была шутка?

Мама: Л, я хочу знать, когда ты будешь дома. Я пойду к Майку и Линде позже.

Джен: Твоя мама тут. Пришлось рассказать. Она в ярости. Я под домашним арестом.

Мама: ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, ЧТО ТЫ ТАК СДЕЛАЛА. ЭТО ХУЖЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА. Я РАЗОЧАРОВАНА!

Джен: ОГО… твоя мама ужасна в гневе.

Лорелей пожелала Джен удачи с родителями. Она сунула телефон в сумочку и вытащила рюкзак с полки над головой. Через несколько минут Лорелей спустилась с самолета и пошла к аэропорту. Бри уже ждала в своей потрепанной Хонде. Она помахала Лорелей и отперла дверцу.

— Эй, прости, что так грязно, — Брианна убрала пустые бутылки воды с сидения и бросила их назад.

— Не переживай, — Лорелей забралась в машину. — Спасибо, что подобрала.