— Нет. Это глупо. Это самое безумное, что я слышала.

— Как еще объяснить то, что ты видела?

— Не знаю! Но это невозможно. Это просто мифы. Их нет на самом деле.

— Многие мифы основаны на правде, Лорелей, но это не значит, что все мифы — это искаженная реальность. Истории о нас, что мы убиваем ради веселья, не правда. Те моряки, что видели нас и выжили, склонны немного преувеличивать.

— Я пытаюсь понять, поверьте, но в этом нет смысла.

— Я не могу заставить тебя поверить, Лорелей, но это правда. Мне нет смысла врать тебе об этом. Ты сама видела, — Хелен опустила ладонь на плечо Лорелей. Она ощущала, что Лорелей дрожала под ее рукой. — Тебе не нужно бояться.

— Я не боюсь, — соврала она. — Просто это все невозможно, — Лорелей не понимала, зачем Хелен нашла ее. У нее были подозрения, когда они пели за столом, и голоса сплетались как веревка, похожие на ее голос. Она знала, что море звало ее с первого дня в Калаисе, словно было живым. Она спросила после паузы. — Вы такие? Вас только три?

— Нет, мы не одни. Тебе нужно знать… наш дар бежит в наших венах, мы его не выбирали. Поколения сирен жили под этой крышей, были частью этой земли, и потому тебя позвали сюда, — Лорелей онемела. Ее лицо стало белым, она слушала слова тети Хелен. — Ты с нами, ведь ты одна из нас.

Лорелей не могла пошевелиться. Она едва выдохнула:

— Нет. Невозможно.

— Могу лишь представить, как сложно поверить мне, — сказала Хелен. — Никто не верил, когда нам сказали. Это кажется нелогичным для умной девушки… ведь это как сказки. Но знай, у тебя есть дар, и он твой по праву рождения. Ты — сирена, была ею с рождения. Ты просто не слышала Песнь до недавних пор.

Лорелей не сразу поняла слова Хелен. Если она была сиреной с рождения, почему узнала только сейчас? Она пыталась разобраться в этом.

— Нет… как я могу быть? — ее голос застревал в горле.

— Ты — истинная Делуа. Я знала это со дня твоего рождения. Я вижу это в твоих глазах. Ты — сирена Лорелей. Живой и дышащий миф.

Она сидела в шоке и тишине и напоминала себе дышать.

— Ты не сразу свыкнешься с этим. Я надеялась лучше подготовить тебя к этому. Но это правда. Тебя позвали занять место среди нас.

— Как это… работает? Что мне делать? — Лорелей нахмурилась, пытаясь осознать все услышанное.

— У тебя уже есть дар. Тебе нужно отточить его, настроить голос, но, что важнее, тебе придется научиться слышать. Мы не действуем сами, у пения есть цель, но мы не можем петь, не научившись слышать.

Лорелей скривилась. От объяснения Хелен понятнее не стало.

— И что я должна слышать?

— Помнишь, когда твой отец умер?

— Да, — быстро ответила она. Болезненные воспоминания пронзили тело Лорелей. Ее сердце забилось быстрее, она вспомнила миг его смерти. Его тело лежало на дороге, неподвижное, изломанное.

— Что ты сделала?

— Запаниковала. Все произошло внезапно. Машина врезалась в него, я застыла, а потом…

— Да? Что было потом?

— Я подошла к нему и… боже, я спела ему.

Лорелей видела отца на улице возле магазина мороженого, истекающего кровью. Она была над ним, невольно пела, пока он цеплялся за жизнь. Она помнила глаза — он смотрел на нее, и в них не было боли. Он выглядел умиротворенно, несмотря на хаос вокруг него и попытки медиков сохранить ему жизнь.

— Ты слышала это, Лорелей. Ты не пела по своей воле, а Песнь нашла тебя, заставила исполнить ее. И то была не просто песня, а песня перехода, хоть и отрывок. В тот миг дар в тебе загорелся.

— Потому я здесь? Потому что спела отцу, когда он умер?

— Отчасти.

— Он умер поэтому?

— Конечно, нет, — ответила Хелен. — Смерть твоего отца была случайной. Он не умер, чтобы судьба толкнула тебя стать сиреной, но время близилось, и этот случай оказался для тебя шансом использовать свой дар.

— Тогда я… убила его? Это произошло? — ком застрял в горле Лорелей. — Он жил бы, если бы я не спела ему?

— О, милая, конечно, нет, — Хелен прижала Лорелей к своей груди. — Мы делаем не это, — Хелен сжала ладонями голову Лорелей, заглянула в ее глаза. — Послушай меня, Лори, ты не в ответе за его смерть. Ты дала отцу величайший дар.

— Не понимаю. Я не знаю, что я сделала.

— Песнь перехода направляет умирающих в смерть. Упрощает перемещение. Убирает боль. Ты спела, и ему было легко умереть. Не было боли или страха. Он умер спокойно, не боролся. Это было для него естественно, как дыхание. Когда ты пела ему, ты забрала его страдания.

Лорелей боролась со слезами.

— Жаль, я не могла остановить это.

— Порой случается то, что должно случиться, а порой в этом нет смысла. Плохое все равно происходит. Мы можем стараться творить добро в мире, улучшать жизни людей, убирать их страдания, но не можем остановить предначертанное. Мы не управляем смертью, а лишь делаем ее не такой пугающей.

— Как? Я не знала, что делала, когда пела ему. Это просто… случилось.

— Как я и сказала, часть дара интуитивна. Песнь проникает в тебя без твоего позволения, пока ты не научишься слушать ее и управлять ею.

— Вы уверены, что я одна из этих… кхм, сирен?

— Без сомнений, — улыбнулась Хелен.

— Как я пойму, что слышу то, что должна слышать?

— Это вокруг тебя все время и всюду. Порой сильнее, но есть всегда. Тебе нужно узнать, как она звучит. Хочешь, покажу тебе сейчас?

Лорелей дрожала. Ее грудь сдавило, желудок сжался, но ей нужно было знать. Нужно было услышать самой, чтобы знать, что делало их такими.

— Да.