— Постой-постой-постой... — И замолчал.

— Эй, Петруха, ты что, заснул? — окликнул в трубку Никита.

— Кой черт заснул! Думаю я, — ответил тот и снова завел: — Постой-постой-постой... Федя! — вдруг выкрикнул он. — Вот кто может помочь! У него наверняка связи не только в ГАИ, но и в милиции.

— Молодец, Петруха! — просиял Никита. — Верно мыслишь! Ведь Федина лавочка как раз в этом районе, и наверняка все начальство у него пасется. Только вот, знаешь... — Никита неожиданно сник и замялся. — Он ведь странный какой-то. Вдруг не захочет? Может, у него и здесь свой принцип?

— Да-а-а, — протянул Петруха и задумался. — Это конечно... Что касается принципов, Федя зверь. Скала Федя насчет принципов. Но попробовать надо.

Друзья договорились прямо с утра двинуть к Феде на работу и честно, ничего не утаивая, рассказать ему про Никитины злоключения, а там будь что будет.

Выяснилось, что Федя действительно был хорошо знаком не только с начальником нужного отделения милиции, которому чинил его старенькую «Волгу», но и с начальником паспортного стола, частенько попадавшим в мелкие аварии и приводившим к Феде свои «Жигули» на поправку. Но, к несчастью, как и опасались друзья, одним из железных Фединых принципов было ничего не просить от клиента не только в свою пользу, но и в пользу другого клиента. Федя вообще жил как бы в другом измерении и сидя, что называется, на «золотом дне», довольствовался скромный квартиркой на ВДНХ, старенькой «Ладой» и, видимо, самое главное — своими нерушимыми принципами.

Однако рассказ Никиты взял Федю за живое и разбередил его старые раны. Дело в том, что когда-то, лет восемь назад, он сам побывал в подобной ситуации, когда сильно влюбился, а первая жена не хотела давать развод и устраивала всякие подлянки Фединой возлюбленной.

— Вот стервь, ты смотри, — приговаривал он, слушая рассказ Никиты, — ну, курва, блин, шалава поганая, — говорил он в сердцах, перемежая эти довольно ласковые наименования менее цензурными. — Знаешь, Никит, я б таких потаскух убивал собственноручно, зря ты ее тогда еще не пристукнул суку.

Когда же Никита перешел к самому душещипательному моменту повествования, а именно к свадьбе, которая срывается из-за того, что эта «фря» выкрала паспорт у невесты, Федя зашелся сердцем, встал напротив друзей, снял с головы замасленную кепку с буквами «USA» на козырьке и, с силой бросив ее оземь, с чувством проговорил:

— Ну, Никит, бля буду, если через два дня не сделаю твоей новый паспорт. Веришь, нет?

Федя умел держать слово: за пять дней до свадьбы Ирина получила новый паспорт взамен похищенного и от страха, как бы он куда не пропал, хранила в секретере, запиравшемся на ключ. Федя, мастер на все руки, сам врезал им в дверь какой-то суперсекретный замок и «глазок», позволявший видеть практически все, что происходит на лестничной площадке. А чтобы обезопасить хозяев от посещений непрошеных гостей, он так ловко упрятал кнопку звонка под дерматиновую обивку двери, что отыскать его могли только свои.

— Пусть теперь, зараза, сунется, — грозил он кулаком кому-то за дверью, любовно оглядывая свою работу. — Накось выкуси.

— Ты бы еще автомат Калашникова поставил, — смеялся Петр, — а в «глазке» — оптический прицел.

— А что, — упрямился тот, — и поставлю, хорошая, блин, мысль. Да таких гадюк только отстреливать надо, — снова заходился он, вспоминая свои мытарства восьмилетней давности. — Подошла к двери — все, до встречи на кладбище.

Никита с Ириной пригласили Федю на свадьбу, тот долго отнекивался, краснея от неловкости и смущения.

— Ты что, старик, — кричал Никита, — да ты для нас такое сделал! Посаженым отцом у нас будешь!

Ирина тоже долго и настойчиво уговаривала его, и наконец Федя согласился, но сказал, что жена у него строгая и одного не отпустит.

— Какой разговор! — в один голос воскликнули будущие молодожены. — Конечно, с женой! 

Когда на следующий день Никита вышел из офиса и направился к своей машине, чтобы ехать домой, он с ужасом заметил возле вишневого «Москвича» до зубной боли знакомую фигуру, явно поджидавшую его. У Никиты была только одна задача: не вступать с ней ни в какие переговоры, которые, конечно же, перейдут в перепалку, за коей последуют мордобой и, скорее всего, убийство. У него даже челюсти сводило от одного вида этой женщины, и руки чесались — так хотелось ей вмазать.

Он подошел к машине, словно не замечая ее, и открыл дверцу.

— Никита, постой, — подбежала Алла. — Одну минуту, мне надо сказать тебе кое-что...

Никита сел в машину и включил зажигание. Алла стучала в боковое стекло, жестами умоляя его открыть. Машина резко тронулась с места, а женщина в шубе осталась на дороге, посылая вслед проклятия и сжимая кулаки в бессильной ярости.

Рассказав Ирине об этой встрече, Никита получил похвалу от невесты за свою выдержку, за то, что не вступил с этой злодейкой в переговоры, а просто сделал вид, что не заметил ее, что перед ним пустое место.

— Представляю себе, как она злилась, — предположила Ирина.

— Ну нет, — возразил Никита, — скорее всего, она очень довольна, она ведь не знает, что у тебя новый паспорт и что свадьба все-таки состоится. 

 До свадьбы и до Нового года оставалось всего три дня, и они с Ириной решили проехаться по магазинам, а заодно купить велосипед «как у Дениса», чтобы Деду Морозу было чем порадовать Антона.

Они заехали в «Детский мир», но там им объяснили, что подобный товар поступает только в сезон, то есть лыжи, например, летом не купишь, а велосипед, соответственно, зимой. Ирина очень расстроилась, представив огорчение сына, когда тот узнает, что Дед Мороз не услышал его просьбу. Но Антон еще мал, и ему не понять, что по все еще действующим законам нашей торговли Деду Морозу остается приносить детям только лыжи да санки.

— Ничего, — сказал Никита, — это дело поправимое.

И они отправились в Сокольники к «Зениту», возле которого и купили у расторопного коммерсанта прекрасный двухколесный велосипед с «двумя маленькими колесиками сзади». Видимо, для Санта Клауса российский закон был не писан или, по крайней мере, на него не распространялся.

Затем они побывали еще в нескольких магазинах и напоследок заехали в салон для новобрачных на улице Вишневского. Несмотря на слякотную погоду и хлопья мокрого снега, падавшие из черной пустоты неба, настроение у них было отличное, они шутили, хохотали, и Никита настаивал, чтобы в каждом магазине Ирина что-нибудь обязательно выбрала для себя, потому что ему доставляло большое удовольствие оплачивать покупки своей будущей жены.

Переезжая от магазина к магазину и беззаботно веселясь, они и не подозревали, что на достаточном расстоянии, но, не выпуская из виду их «Москвич», за ними постоянно движется светло-бежевый джип. Люди, находившиеся в джипе, наблюдали счастливую парочку, которая если и была чем-то озабочена, то лишь своим счастьем, и которая ничего вокруг не замечала и замечать не хотела. Сразу было видно, что не за горами тот день, когда они станут единым и нерушимым целым под названием «семья».

Приехав домой и спрятав велосипед на антресоли, Никита решил сходить в сад за Антоном, пока Ирина готовит ужин. Подходя к скверику, расположенному между почтой и детским садом, тому самому, где Ирина лишилась своего паспорта, Никита услышал за спиной какой-то топот. Он оглянулся и увидел, что его догоняют трое: двое юношей в кожаных куртках и третий, постарше, в темном полупальто. Никита не сразу понял, что бегут именно за ним, но, когда осознал это, было уже поздно. Со словами: «Закурить у тебя, конечно, не найдется» они набросились на него, он получил сильнейший удар в солнечное сплетение и отлетел к скамейке. На секунду потерял сознание, а в себя пришел от резкой боли в затылке, которым ударился при падении, и от женского визга: «Ой, батюшки, убивают! Милиция! Милиция!»