- О-ля-ля, какой здесь ветер! – воскликнул Кристиан. – Нью-Йорк на четверть мили ниже нас!

Ветер, действительно, был, к тому же, не очень тёплый. Но не поэтому Анжелику охватил настоящий трепет, а в коленках Таис появилась серьёзная дрожь. С квадратной площадки, ограждённой сеткой, они увидели город километров на сто вокруг. Это было потрясающее зрелище. Им открылись голубые дали океана, еле видные коричневатые линии холмов, заводы со свечами труб – и город внизу, прорезанный полосками Ист-Ривера и Гудзона. Нью-Йорк казался бы лежащим на дне бездны, если бы не другие небоскрёбы, которые снизу тянулись к ним, придавая плоскости кругозора объём. У подножья бурых геометрических фигур, утыканных рядами окон-параллелепипедов, ступенчатых пирамид и гранёных цилиндров, глубоко на дне затенённых ущелий ползали красные, жёлтые, синие точки.

- Дух захватывает! – восторгу Таис не было конца. Она наседала на Джерри, требуя всё новых и новых подробностей, которыми он охотно делился.

- Строительство знаменитого дома пришлось на самый пик Великой депрессии, и тогда архитекторы-фантасты увенчали его мачтой, предназначавшейся для швартовки дирижаблей – модного в восьмидесятые годы развлечения. По тем временам весь дом был фантастическим сооружением: в нём было семьдесят три лифта, тысяча восемьсот шестьдесят лестниц, и шесть с половиной тысяч окон. А до середины семидесятых годов он даже считался самым высоким зданием мира.

- Кто же отнял у него первенство? – возмущённо спросила Таис. – Вряд ли другое здание имеет такое же значение для мира, как Эмпайр Стейт Билдинг!

- Теперь пальма первенства перешла к небоскрёбу «Сирс энд Робак» в Чикаго, он всего лишь на семь этажей выше Эмпайр. Но ты права, Таис, здание под нами представляет гораздо большую ценность для американцев, - согласился Джерри. – Это своеобразный символ Нью-Йорка, с ним связаны многие забавные и трагичные происшествия. Голливуд, например, привлекла «киногеничность» здания: именно здесь довелось повстречаться Деборе Керр и Кэри Гранту по ходу действия фильма «Памятная история». На смотровой площадке пели и плясали Фрэнк Синатра и Джин Келли в «Городе». Небоскрёб «снимался» более чем в ста фильмах.

- Джерри, ты упомянул о трагических случаях, - сказала Анжелика, - что здесь происходило?

- Ну, Эмпайр ещё называют «Манхэттенской иконой» – за всё это время с этажей здания тридцать человек пытались свести счёты с жизнью. Поэтому городские власти и установили металлические заграждения.

- Их тоже влекла бездна, как на Бруклинском мосту? – поинтересовался Кристиан. – Ведь, как известно, прыгали с моста не только неудачники и безработные, но и вполне благополучные люди.

- Я думаю, что жертвами Эмпайр становились как раз  неудачники и безработные, - ответил Джерри, - ведь во время строительства моста не существовало ни одного небоскрёба. Теперь их много, люди к тому же летают на самолётах, и высота уже не обладает такой магической силой притяжения. Прыжки самоубийц с Бруклинского моста сейчас чрезвычайно редки.

- Мне кажется, просто сейчас стало меньше людей, желающих покончить жизнь самоубийством, - задумчиво произнесла Таис, - уровень жизни в Америке растёт год от года.

- И год от года растёт количество эмигрантов, - добавил Джерри, - но не все из них счастливцы.

При этих словах Таис заметно оживилась:

- Самыми удачливыми, насколько я слышала, считаются музыканты и танцоры.

- Не могу не согласиться – их искусство космополитично, - кивнул Джерри и собрался развить эту тему, но Таис уже повернулась к Анжелике.

- Когда-то в Америку переехали Сергей Рахманинов, Игорь Стравинский, Михаил Барышников, - говорила она так, словно все вышеперечисленные личности были их общими с Анжеликой знакомыми. – Жизнь этих великих людей вмещает огромное количество триумфов, поражений и утрат, но они завоевали Америку!

- Это было не просто, - согласился Даниэль, - ведь европейские авторитеты не часто принимаются в расчёт американцами. Великий Густав Малер, например, потерпел фиаско в 1910 году, когда приехал покорять Новый Свет, - произнося эти слова, Даниэль смотрел на Анжелику, ожидая ответной реакции, к её великому ужасу. Ужасу – потому что имя Густава Малера не было ей знакомо, равно как и его деяния, за которые он удостоился чести быть названным великим. Не желая казаться своим спутникам необразованной, Анжелика сделала внимательное лицо, и одобрительно кивала в паузы, а у самой в это время роились в голове  совершенно другие мысли. Прежде она стремилась овладеть чужим языком, часами просиживая за учебниками по лексикологии и языкознанию, и забывала, что язык сам по себе является лишь средством овладения новыми знаниями. Они сыпались на девушку со всех сторон. Даже Таис были известны имена русских эмигрантов! Наверное, это здорово – стоять на верхушке Эмпайр Стейт Билдинг и рассуждать о судьбах людей, которых никогда не знала, но зато знает весь мир. Есть ли у самой Анжелики шанс наверстать упущенное? Сможет ли она беседовать о вещах разных и далёких друг от друга и с Таис, и с Даниэлем, и с Кристианом?

Джерри пришёл ей на помощь, бросив фразу, что, кроме коллектива научных лабораторий, Ростроповича и Вишневской, это переселение русских дало Америке лучшую в мире мафию, знаменитую разбавлением бензина, мошенничеством с пособиями, страховками, скидками и подделкой банковских счетов.

- Напориста и талантлива  волна русской эмиграции, - глубокомысленным взглядом посмотрел он на Анжелику и ловко увернулся от её щелчка. – Не принимай близко к сердцу, милая Ан, мои слова. Холодная война между Америкой и Россией уже как несколько лет закончена, и моё заявление не имеет ничего общего с политическими лозунгами.

Его лёгкий юмор заставил всех улыбнуться.

- Что ж, мои остроумные спутники, - подвёл черту Даниэль, - нам пора на землю. Между прочим, если бы не Эмпайр, любителям достопримечательностей здесь было бы просто нечего делать: за экзотикой надо направляться севернее по Пятой авеню – в Гринвич-Виллидж (мы там уже были); или же на юго-запад – в Сохо (там нам ещё, возможно, предстоит побывать). Окрест прославленного небоскрёба простираются лишь галантерейно-трикотажные «дебри» и сейчас мы направляемся именно туда – девушкам необходима новая одежда.

Таис и Анжелика посмотрели друг на друга с тщательно скрываемым удовольствием – как ни хотелось быть культурно-образованной и эрудированной, всё же выглядеть неотразимо хотелось не меньше.

Через пару часов они покидали «галантерейный район» с горой новых платьев, обуви и несколькими книгами – Анжелика поняла, что для того, чтобы быть интересной собеседницей, нужно много читать. Начать она решила с французской классики, как посоветовал Кристиан: именно с ним она поделилась мучавшими её сомнениями по поводу своей слабой начитанности и дилетантства в вопросах искусства.

- Моя ненасытная до знаний девочка! – проникновенно сказал Кристиан. – Я помогу разобраться в том, что нахлынуло на тебя. Но будь осторожна! В книге тебе всё объяснят, поэтому некоторые люди предпочитают их. В жизни – всё наоборот. Проблема заключается в том, что книги раскрывают смысл жизни других людей, но не твоей собственной. Читай, впитывай, но всегда – анализируй. Не позволяй информации просто поглощаться тобой.

Анжелика приступила к чтению, как только они вернулись в дом Даниэля на Аппер-ист-Сайд. Но не прошло и несколько минут, как в её комнату постучался и тут же заглянул Джерри.

- Анжелика, я везу тебя и Таис в один из лучших салонов Нью-Йорка, - тоном заправского лакея возвестил он, - вечером Даниэль, если ты помнишь, устраивает приём на яхте: он желает, чтобы вы блистали.

- Почему он использует тебя для исполнения своих желаний? – удивлённая энтузиазмом Джерри, спросила девушка. – Мне казалось, у него должен быть личный шофёр.

- Во-первых, я хочу быть полезным, - с наигранным смирением ответил юноша, - а, во-вторых, Даниэль доверяет мне поиск лучших салонов: он ведь не был женат, Ан, как может его шофёр знать дорогу к ним?