— Мне будет жаль, если ты сдашься после стольких лет труда.

— Возможно, с Аннабель не случилось бы беды, если б я проявила чуть больше интереса к её делам.

— Дорогая, у Аннабель случился роман, и она была неосторожна — вот и всё.

Флорентина бросила все дела и увезла Аннабель на Барбадос. Они долго гуляли по пляжу, и мать наконец-то узнала подробности романа, который был у её дочери со студентом Вассара.

За эти несколько дней они стали друг другу ближе, чем за многие годы. На вторую неделю к ним присоединились Ричард и Уильям, и все они весело провели время, купаясь и загорая.

Когда каникулы кончились, им было жаль вновь расставаться. Флорентина призналась, что не хочет возвращаться в политику, но Аннабель заявила в ответ, что не желает видеть мать домохозяйкой у плиты.

Флорентине казалось странным, что она не будет принимать участие в предстоящей избирательной кампании. Во время её схватки с Бруксом за место в Сенате демократы предложили баллотироваться на её место Хью Абботсу, молодому талантливому адвокату из Чикаго.

Многие избиратели советовали Флорентине выдвинуть себя в качестве независимого кандидата, но она знала, что партия этого не одобрит. Кроме того, через два года у неё появится ещё один шанс попасть в Сенат, поскольку сенатор-демократ Дэвид Роджерс уже неоднократно заявлял, что не будет переизбираться в 1984 году.

Флорентина слетала в Чикаго, чтобы выступить в поддержку Хью Абботса, а сама смирилась с тем, что два года ей придётся провести в политической пустыне. Её кулаки сжались, когда на следующий день после выборов она прочитала в газете:

1982–1995[19]

В первый раз Уильям привёл Джоанну Кэббот в дом на Рождество. Флорентина чувствовала, что они собираются пожениться, — и совсем не потому, что отец девушки был дальним родственником Ричарда. Джоанна была стройна, темноволоса, красива и очевидно влюблена в Уильяма. А тот, со своей стороны, явно гордился тем, что рядом с ним находится эта молодая женщина.

В новом году Каины отправились в гости к Кэбботам, и Ричарду сразу же понравился Джон Кэббот, отец Джоанны. Они удивлялись тому, что, имея столько общих друзей, ни разу не встречались лично. Две младшие сестры Джоанны увивались за Уильямом.

— Джоанна — это именно то, что нужно Уильяму, — сказал Ричард в тот вечер, ложась в постель.

В начале января Флорентина вернулась в Вашингтон, чтобы забрать из офиса свои вещи. Здесь её радостно встретили коллеги — словно она никуда не уходила. Джанет уже ждала Флорентину с пачкой писем, в большинстве из которых высказывалось сожаление в связи с тем, что она не будет переизбираться в Конгресс, и выражалась надежда, что через два года она пойдёт на выборы в Сенат.

Флорентина ответила на каждое письмо, но не могла не задуматься над проблемой выборов 1984 года, — по какому сценарию пойдут они…

Вскоре вопрос о выборах в Сенат встал перед ней во весь рост. Джанет, оставшаяся работать у неё, обсуждала с Эдвардом Винчестером предвыборную тактику, куда входили и регулярные поездки Флорентины в Чикаго, где она пользовалась любой возможностью обратиться к людям. Во время пасхальных каникул ей позвонил сенатор Роджерс, одобрил её намерение баллотироваться на его место и пообещал свою поддержку.

Еженедельно получая чикагские газеты и просматривая их, Флорентина не могла не заметить, что Ральф Брукс успешно зарабатывает себе имя в Сенате. Он каким-то образом пробрался в престижный комитет по международным отношениям, а также в комитет по аграрной политике — такой важный для фермеров Иллинойса. Кроме того, Брукс стал единственным новичком в специальной комиссии демократов по проведению административной реформы.

Решимость Флорентины участвовать в выборах в Сенат в этой связи никак не уменьшилась, наоборот — выросла.

Свадьба Уильяма и Джоанны стала одним из самых счастливых дней в жизни Флорентины Каин. Её двадцатидвухлетний сын напомнил ей его отца на их свадьбе в Сан-Франциско. Бабушка Каин, а именно так окружающие теперь называли Кэтрин, как боевой корабль на всех парах, обходила гостей, целуя одних и подставляя щёку другим — тем немногим, кто был старше её. В свои семьдесят шесть она всё ещё выглядела элегантно, не выказывая ни малейших признаков недомогания.

После пышного празднества Уильям и его невеста на медовый месяц улетели в Европу, а Ричард и Флорентина вернулись в Нью-Йорк. Флорентина знала, что момент для объявления о её намерении выдвигаться в Сенат неумолимо приближается, и решила спросить совета у уходящего в отставку сенатора Роджерса, в каких словах лучше сформулировать такое заявление.

Узнав об этом, Эдвард сообщил:

— Ходят слухи, что Дэвид хочет, чтобы это место заняла его жена.

— Бетти Роджерс? Но она всегда говорила, что не станет заниматься политикой. Не могу поверить, что она займёт место Дэвида, когда он уйдёт на пенсию.

— Ну, не забывай, что, как только её дети покинули родительский дом, она была избрана в муниципалитет Чикаго. Бетти там уже три года, и как знать — не вошла ли она во вкус и не метит ли на более высокий пост?

— И насколько, по-твоему, серьёзны её намерения?

— Не знаю, но если сделаю несколько телефонных звонков, то выясню.

Флорентина выяснила всё гораздо раньше Эдварда: ей позвонил один из её бывших сотрудников из Чикаго и сказал, что в партийном аппарате демократов графства Кук только и твердят, что о миссис Роджерс, как будто она уже выдвинула свою кандидатуру. Позднее в тот же день позвонил Эдвард, сообщивший, что, по его данным, партийный комитет штата рассматривает вопрос о выставлении кандидатуры Бетти Роджерс, хотя опросы общественного мнения членов Демократической партии показывают, что рейтинг Флорентины превышает восемьдесят процентов.

— Помимо этого, — добавил Эдвард, — сенатор Брукс поддерживает кандидатуру Бетти Роджерс.

— Кругом одни сюрпризы! — воскликнула Флорентина. — Как ты думаешь, какой следующий ход я должна сделать?

— Не думаю, что сейчас ты сможешь что-то сделать. У тебя сильные сторонники в комитете, а результаты выборов пока предсказать нельзя. Продолжай работать в Чикаго и будь выше всего этого.

— Но если выберут её?

— Тогда ты выдвинешь себя в качестве независимого кандидата.

— Но, Эдвард, ведь ты сам говорил, что практически невозможно справиться с партийной машиной.

— Трумэн смог.

Через несколько минут после окончания заседания Флорентина услышала, что комитет шестью голосами против пяти выдвинул Бетти Роджерс в качестве официального кандидата от Демократической партии на выборах в Сенат. И Дэвид Роджерс, и Ральф Брукс проголосовали против Флорентины.

Она не могла поверить, что всего шесть человек приняли такое важное решение, и на неделе провела две неприятные беседы по телефону: одну — с Роджерсом, а другую с Бруксом, — ведь оба они клялись, что партийное единство для них важнее личных амбиций.

— А чего ты хотела от демократов, — прокомментировал их поступок Ричард, — ведь все они лицемеры.

Многие сторонники Флорентины упрашивали её выставить свою кандидатуру, но она не была уверена в целесообразности такого шага, особенно после того, как председатель парторганизации штата попросил её официально заявить о том, что она не будет выдвигаться. В конце концов Бетти, вероятно, не задержится на своём месте больше шести лет.

«А этого будет вполне достаточно для Ральфа Брукса», — подумала Флорентина.

Следующие несколько дней советы сыпались на неё со всех сторон.

Флорентина позвонила председателю Демократической партии и сообщила, что выступит на съезде и поставит всех в известность о том, что не будет баллотироваться, но при этом заявит, что не одобряет кандидатуру Бетти Роджерс.