Глава 17

Светкины босоножки, которые я надела вместо домашних тапок, безжалостно терли ноги. И еще шпильки.

Шпильки — это вообще Светкин фетиш, всегда и везде, в любую погоду она носит обувь на высоком каблуке. Конечно, она же пешком не ходит, и за рулем не ездит — у сестренки всегда найдется желающий ее подвезти. Вот честно, если бы в природе существовали инкубы, Светка точно бы принадлежала к их племени.

Но я люблю балетки. А в первую очередь люблю, когда обувь удобная и не растирает ноги до кровавых мозолей. В общем, пока дошла до работы, настроение испортилось напрочь. Так, вдох-выдох, успокоиться и оставить за порогом садика все неприятности. Не хватало еще целый день переживать насчет родителей, Медведевых и всех сверхъестественных происшествий разом. Да и работать тоже надо: когда вокруг тебя бегают двадцать пять малышей, категорически противопоказано выпадать в астрал.

Во время тихого часа я обычно заполняла документы, но сегодня никак не получалось сосредоточиться: стоило только открыть журнал, как кто-то стучал в окно. Я несколько раз выглядывала на улицу, но ничего не замечала. Надо бы выйти и все хорошенько осмотреть, но страшно. За последние дни я столько раз влипала в неприятности, что осторожность лишней не будет.

Но стук повторялся снова и снова. В конце концов нервы не выдержали: я попросила Машу, мою напарницу, присмотреть за детьми и вышла из здания. Сколько можно бояться, Хозяйка я или нет? Наверняка какие-нибудь мальчишки балуются, сейчас разгоню их и спокойно займусь работой.

Прямо под нашим окном, в зарослях туи мерцал небольшой портал. Что за ерунда? Я попыталась закрыть его, но ничего не вышло, пространство в этом месте не хотело слушаться, точно как прошлой ночью, во время нападения пауков.

Бежать! Как можно быстрее и дальше, а лучше — прямиком к боярину. Зачем только от него уходила? Ах да, Алеша попросил.

Я, не задумываясь, шагнула на ближайшую дорогу между мирами, лишь бы подальше отсюда, там разберусь. Но не успела пройти и пару метров, как что-то больно кольнуло в шею, голова сразу же закружилась, меня бросило в жар, во рту появился гадкий привкус, и я потеряла сознание, очнулась же от того, что стало больно глазам. Что за недобрый человек положил меня прямо на солнцепеке? Теперь так плохо: лицо горит, руки и ноги дрожат, левый висок раскалывается от боли. Я чуть-чуть приоткрыла глаза и попробовала пошевелиться.

— Двигаться рано.

Голос был чужой, скрипучий и низкий. Разглядеть ничего не получалось, но я чувствовала запах хлорки и каких-то лекарств. Больница? В эту же секунду мне легонько кольнуло в руку, и сразу же стало легче. А еще незнакомец выключил лампу.

Я несколько раз моргнула, чтобы зрение вернулось, села и застыла от ужаса. Помещение действительно походило на больничную палату: кругом все белое и… золотое. Инструменты, лежащие рядом в лотке, приборы, стол, на котором я сижу, и даже мой собеседник. Хотя и жутковато так называть механическую куклу ростом в два метра. Незнакомец одновременно походил на человека и на дива, да и золотыми были далеко не все его части.

— Мой облик вызывает неприятие?

Вот уж вопрос! На всякий случай я помотала головой: не стоит злить похитителя, это еще с уроков ОБЖ помню. Но золоченый див страшно дернул всеми суставами, будто выворачиваясь наизнанку, и превратился в обычного человека. Худого, высокого, беловолосого, но с бронзовой кожей.

Ааа! Надо бежать отсюда, только сила Хозяйки почему-то не слушается.

— Так лучше? Выросла ли готовность к диалогу?

— Д-да, — голос против воли дрожал, как и все тело.

— Общение начинают со знакомства.

— Л-лиля Белокопытова.

— Командный экземпляр механикусов. Модификация «Кощей».

— Бессмертный? — вот зачем я это брякнула? Но Кощей не обиделся:

— Хорошо ремонтируемый и малоуязвимый.

Он неловко улыбнулся, неужели пошутил? Я же снова попыталась призвать дорогу между мирами, но они не слушались, я даже прилегающих пространств не видела.

— Беспокойство беспочвенно. Я тебя скоро отпущу и доставлю в ту точку, откуда забрал. Все необходимые манипуляции уже были совершены.

Чтооо? У меня внутри все похолодело, а сердце словно пропустило удар. Что за манипуляции? В голове пронеслись самые жуткие предположения, от изнасилования до вырезанной почки. Хотя зачем этому Кощею моя почка или гм… прелести?

— Что вы сделали? — все-таки выдавила из себя этот вопрос.

— Нам заплатили за лишение тебя способностей. Но бояться уже нечего: операцию провели качественно, нет порчи внешности и разума.

— Как?

— Маленький прибор вот здесь, — Кощей дотронулся до моего левого виска, — блокирует некоторые процессы в мозгу. Ты готова к путешествию или есть желание дальше продолжать диалог?

— Нет, верните меня домой, если можно.

Кощей кивнул, щелкнул пальцами, и в комнату шустро вбежали пауки, затем сложились в большой круг. Внутри уже знакомо замерцал портал, сквозь который была видна стена моего садика. Я глянула на Кощея.

— Хочу выразить скорбь о твоих страданиях и расстройствах, произошедших в результате наших действий.

Я вытерла навернувшиеся слезы и кивнула, надеюсь, он не ждет заверений в том, что это все пустяки. Кощей слегка поклонился, я же шмыгнула в портал.

В родном мире я разревелась, подошла к стене и прислонилась к ней: ноги не держали совершенно.

Вот и все, Лилия Александровна, более вы не Хозяйка дорог.

Казалось бы, что мне эта сила? Жила двадцать пять лет обычной девушкой, проживу и дальше. Зато всякой паранормальной жути станет меньше.

Только слезы все текут и текут. Обидно как: поманили новыми возможностями и отобрали сразу же. Я же только-только ее осваивать начала. Да чего уж там, понравилось чувствовать свое могущество, власть, ощущать чужое внимание. А кому я теперь нужна?

— Что случилось? Кто-то обидел? Я тебя два часа везде искал, — Алеша обнял меня за плечи и притянул к себе.

А у меня даже сил отпихнуть его не было, только прижалась сильнее. Сердце у Алеши так и колотилось, и слышно было, что он пытается незаметно выровнять дыхание. Неужели и правда все это время меня искал?

А если бы не заперла его в квартире, может быть, Кощей меня и не похитил, и сила бы осталась. Дура я…

— Воробушек, пойдем домой? — Алеша погладил меня по голове и протянул белоснежный отглаженный платок. Это так не вязалось с его внешностью, что я на секунду перестала плакать.

— Мама нас с Гором крепко ругала за платки и носки. Говорила, что нормальный мужик всегда содержит эти вещи в чистоте и порядке.

— Замечательная мама, — я замолчала на пару секунд, раздумывая, не вернуться ли на работу, но желания никакого не было, как и сил что-либо объяснять. — Пойдем, только ко мне.

Алеша кивнул, затем взял меня за руку и через междумирье довел до дверей квартиры. И как внутрь попасть? Ключ же остался на работе, в сумке. А от перемещений я сама квартиру отрезала, пока еще Хозяйкой была… ыыы…

— Не могу зайти туда, я больше не…

— Только не плачь, пожалуйста. Пойдем тогда к Гору?

Я замотала головой: не хочу сейчас с боярином разговаривать. А еще боюсь, что без силы я буду ему неинтересна. Но он же хороший, не бросит, будет и дальше ухаживать, из жалости. Но это так больно.

— Ко мне? Разделим на двоих «Ночь любви».

Я невольно улыбнулась. Кажется, эти конфеты становятся для нас знаковыми.

— Пошли, — заодно посмотрю, как он живет.

Алеша взял меня за руку и повел к себе домой. Я послушно шагала рядом, жадно оглядываясь по сторонам. Возможно, я на эти дороги больше никогда не зайду, надо бы запомнить все хорошенько. Пейзаж, как назло, был до боли привычный: тот же сосновый лес и серое небо без солнца. Обидно даже, хотелось напоследок увидеть что-нибудь этакое.

Вышли мы сразу в коридор. «Двушка», судя по количеству дверей. Алеша направился на кухню, я же следом, почему-то не хотелось оставаться одной. И тоскливо, и страшно, и, кажется, вот-вот снова расплачусь. Кухня была вполне обычная, чистенькая, но без всяких пустячков, которые любят женщины. Лиходей включил чайник, достал из шкафчика коробку конфет и чай в пакетиках.

— Или кофе хочешь? У меня есть! Настоящий, зерновой. Я сварю, а ты пока расскажи, что случилось.