— Хотѣлось бы мнѣ знать, что онъ затѣваетъ. Эта неувѣренность въ состояніи меня съ ума свести.

— Я возлагаю всѣ свои надежды на Молли, — сказалъ Тони, наливая себѣ чашку чая. — Она позвонила мнѣ вчера во время моего отсутствія и велѣла передать, чтобы я сегодня во что бы то ни стало заглянулъ къ ней. — Онъ отпилъ большой глотокъ и снова поставилъ чашку. — Собственно говоря, уже пора узнать что-нибудь отъ Каньосты, — добавилъ онъ.

Гью скептически пожалъ плечами.

— На этого я какъ разъ не сталъ бы полагаться. Вѣроятно, онъ ведетъ свою собственную игру такъ же, какъ Да-Фрейтасъ.

— Ты дѣйствительно становишься изо дня на день все большимъ циникомъ, — выразилъ свое недовольство Тони. — Я вѣрю Каньостѣ. Человѣкъ, имѣющій такое большое довѣріе къ британской аристократіи, долженъ обладать здоровымъ зерномъ. Во всякомъ случаѣ я теперь поѣду къ Молли,- съ этими словами Тони всталъ изъ-за стола, — чувствую, что у нея наготовѣ для насъ интересныя и волнующія вещи.

Было ровно четверть одиннадцатаго, когда Тони остановился у дома Молли.

Заворачивая за уголъ Пелъ-Мелъ-стритъ, онъ по направленно Уайтъ-холла увидѣлъ фигуру своего кузена Генри, одѣтаго въ безукоризненный утренній костюмъ. Генри направлялся прямо къ нему.

Встрѣча была настолько неожиданной, что у него не оставалось времени для какого бы то ни было стратегическаго маневра и съ покорностью судьбѣ онъ сдѣлалъ привѣтливое лицо и остановилъ машину.

Генри съ нѣсколько изумленнымъ видомъ подошелъ къ дверцамъ.

— Ты уже такъ рано всталъ? — замѣтилъ онъ. — Это рѣдкій случай!

— Съ которымъ теперь ты будешь сталкиваться чаще. Я началъ новую главу своей книги жизни. Я нашелъ, что всѣ наши выдающіеся государственные люди любили вставать рано.

— Радъ слышать, — сердечно сказалъ Генри. — Я всегда утверждалъ, что занятіе политикой способно сдѣлать тебя совершенно инымъ человѣкомъ. Между прочимъ, ты получилъ бѣлую книгу относительно спора о патагонской границѣ?

— Такъ точно, — кивнулъ Тони, — я хотя еще не имѣлъ времени прочесть ее цѣликомъ, но она кажется мнѣ чрезвычайно интересной. И какая хорошая печать!

— Да, они прекрасно издаютъ эти вещи, — подтвердилъ Генри. — Какъ только ты справишься съ этой книгой, я пришлю тебѣ еще нѣсколько другихъ. Это лучшая основа для твоей дѣятельности.

— Премного благодаренъ. Я, впрочемъ, ношусь съ мыслью вмѣстѣ съ Гью прокатиться немного на „Бэтти“ въ Южную Америку, чтобы наблюдать эти вещи на близкомъ разстояніи, и было бы, конечно, пріятно на время путешествія имѣть занимательное чтеніе.

Генри посмотрѣлъ на него со смѣшаннымъ чувствомъ изумленія и одобренія.

— Это превосходная идея. Лаура будетъ чрезвычайно обрадована, когда я разскажу ей объ этомъ. Это доказательство того, что ты взялся за дѣло всерьезъ.

Онъ вынулъ изъ кармана маленькій блокъ-нотъ и сдѣлалъ краткую отмѣтку.

— Хочу посмотрѣть, не могу ли дать тебѣ нѣсколько рекомендательныхъ писемъ кое-кому изъ нашихъ людей за океаномъ. Я, конечно, сообщу имъ, что твоя поѣздка имѣетъ увеселительный характеръ.

— Приблизительно такъ оно и есть, — сказалъ Тони. — Большое спасибо… Но теперь я, къ сожалѣнію, долженъ ѣхать, иначе я опоздаю по серьезному дѣлу.

Полчаса спустя Тони остановился у дома Молли.

При его появленіи она повернулась вмѣстѣ со стуломъ, на которомъ сидѣла за роялемъ, вскочила и съ распростертыми объятіями поспѣшила ему навстрѣчу.

— О, Тони! — воскликнула она, — я такъ рада, что ты пришелъ.

Онъ подождалъ, пока Клодина не закрыла за собой двери, и потомъ крѣпко поцѣловалъ ее въ ямочку на подбородкѣ.

— Я уже раньше пришелъ бы сюда, Молли, — заявилъ онъ, — только я боялся слишкомъ рано нарушить твой покой. Я знаю, что безмятежный сонъ величайшая необходимость для людей умственнаго труда.

— Я уже цѣлую вѣчность, какъ на ногахъ, — сказала она. — Когда я взволнована или озабочена, я вообще не могу спать, по крайней мѣрѣ не дольше 9 часовъ утра,

— Чѣмъ же ты такъ озабочена? — участливо освѣдомился Тони, садясь на диванъ.

— Изъ-за Питера, понятно, — сказала она и сѣла рядомъ съ нимъ. — Онъ былъ здѣсь вчера… вчера послѣ обѣда. И я позвонила къ тебѣ сейчасъ же послѣ его ухода.

— И?

— Онъ пришелъ попрощаться со мной, — ответила Молли съ глубокимъ вздохомъ.

Тони внезапно выпрямился.

— Что? — спросилъ онъ.

Молли кивнула головой:

— Онъ хотя прямо и не сказалъ этого, но было похоже на то.

Оба замолчали, и молчаніе продолжалось нѣсколько минутъ.

— Онъ, повидимому, обладаетъ большимъ мужествомъ, чѣмъ я предполагалъ, — замѣтилъ наконецъ Тони.

— О, это вовсе не было прощаніемъ навѣки, — съ тихой усмѣшкой сказала Молли. — Это ничуть не входитъ въ его намѣренія. — Она вспрыгнула, подбѣжала къ письменному столу, стоявшему въ другомъ углу комнаты, отворила выдвижной ящикъ и вынула оттуда кое-что.

— Погляди-ка на это, — сказала она.

„Это“ было полъ-листа плохой писчей бумаги, съ вытѣсненнымъ золотомъ ливадійскимъ гербомъ въ углу. На немъ стояло нѣсколько нацарапанныхъ корявымъ почеркомъ строкъ, и въ концѣ большими неодинаковой величины буквами стояла подпись „Pedro rex“.

Тони съ большимъ интересомъ просмотрелъ листъ.

— Онъ во всякомъ случаѣ выглядитъ очень внушительно, — сказалъ онъ. — И что сіе должно означать?

— Это своего рода паспортъ, какъ въ театрѣ, — объяснила Молли. — И значитъ: желанія собственника этого документа должны исполняться безпрекословно.

Она взяла изъ рукъ Тони листъ бумаги и вложила его въ конвертъ.

— Если Питеру дѣйствительно суждено стать королемъ, то съ этой штукой мнѣ въ Ливадіи открыты всѣ двери.

— Но что ты думаешь объ этомъ? — освѣдомился Тони. — Къ чему онъ далъ тебѣ этотъ документъ именно теперь?

— Я разскажу тебѣ все подробно, — сказала Молли, пряча письмо снова въ ящикъ письменнаго стола. Потомъ она вернулась и сѣла рядомъ съ Тони на диванѣ. — Вчера, около 5 часовъ Питеръ прикатилъ сюда… но не въ своемъ автомобилѣ, а въ наемномъ такси. Когда онъ такъ поступаетъ, то это значитъ каждый разъ, что онъ не хочетъ, чтобы Да-Фрейтасъ зналъ, гдѣ онъ находится. Я дала ему немного выпить, и онъ сперва разсказывалъ мнѣ всевозможныя вещи, но я чувствовала все время, что у него что-то есть на сердцѣ, и что онъ не знаетъ съ чего начать. Наконецъ, онъ все же приступилъ къ разсказу. Онъ хотѣлъ узнать, питаю ли я къ нему полное довѣріе, если ему неожиданно придется уѣхать, или же если наступитъ что-нибудь такое, что на время сдѣлаетъ невозможными свиданія со мной, буду ли я ему тогда, несмотря ни на что, вѣрить, что я единственный человѣкъ въ мірѣ, котораго онъ въ самомъ дѣлѣ любитъ. Я сдѣлала крайнѣ изумленный видъ и спросила его, что же на самомъ дѣлѣ предстоитъ. Ожидаетъ ли онъ чего-нибудь? Но онъ не хотѣлъ признаться, что рѣчь идетъ о чемъ-то вполнѣ опредѣленномъ. Онъ въ общихъ чертахъ говорилъ, что король не властенъ надъ своей особой, что со дня на день, никогда нельзя точно знать, когда въ Ливадіи вспыхнетъ революція, и что въ такомъ случаѣ его мѣсто должно быть во главѣ своего войска. А потомъ онъ, наконецъ, досталъ эту бумагу и объяснилъ мнѣ. Онъ сказалъ, что въ случаѣ, если его неожиданно вызовутъ въ Ливадію, то при первой возможности онъ дастъ знать мнѣ, когда я могу последовать за нимъ. И я должна была обѣщать ему немедленно пріѣхать. Я видѣла, что онъ былъ ужасно взволнованъ, и что онъ дѣйствительно говорилъ вполнѣ серьезно, и я, конечно, сказала, что пріѣду, что какъ будто успокоило его. Онъ во всякомъ случаѣ больше объ этомъ не говорилъ, но я твердо увѣрена, Тони, что что-то должно совершиться и очень скоро.

— Пожалуй, похоже на то, — задумчиво согласился Тони. — Меня ничуть не удивитъ, если Да-Фрейтасъ измѣнитъ свои планы. Быть можеть, „бой“ наканунѣ вечеромъ заставилъ его нервничать, и онъ намѣренъ вычеркнуть Изабеллу изъ программы и теперь попросту поставитъ на карту все.

— Что за „бой“? — спросила Молли.