— Он появится.

— Откуда у тебя такая уверенность?

— Потому, что я подожду, — упрямо ответила она.

28 октября Джон переступил порог дома Бентонов. Его темные волосы отросли и сзади лежали на воротнике мундира. Поздоровавшись с членами семьи, он поднялся в комнату миссис Бентон, поцеловал ее в щеку и сказал, что его радует ее улучшившееся самочувствие. Джесси отвела его в свою гостиную, где они сели в креслах перед камином.

— Сожалею, что я располнела, дорогой. А ведь так хотелось быть красивой к твоему возвращению.

— Если бы ты не была столь красивой перед моим отъездом, то не была бы такой раздувшейся сейчас. Не беспокойся, я подожду нашего второго медового месяца.

Она достала гребень, щетку и ножницы, предложила ему сесть на край кровати и опустилась на колени перед ним. Накинув полотенце на его плечи, она расчесала его длинные волосы. После того как она отстригла их настолько, насколько хватило смелости, Джесси встала перед ним со словами:

— Теперь передо мной вновь мой прекрасный лейтенант, — и нежно поцеловала его.

Он посадил ее на кровать рядом с собой.

— Ты, кажется, оголодал, — сказала она, проведя пальцами по его впалым щекам. — Мы откормим тебя водяными черепахами и добрым ростбифом.

— Хочешь, чтобы я был такой же толстый, как ты сама?

На следующий день она спала долго, допоздна, обретя покой, которого она лишилась в те месяцы, когда он отсутствовал. Открыв глаза, она увидела залитую солнечным светом комнату, но рядом с ней мужа не было. Она обнаружила его в библиотеке: он лежал на животе на ее большой карте с карандашом в руке. Карту он снял со стены и что-то рисовал на ней. Он поднял голову, почувствовав ее присутствие.

— Когда я впервые вошел сюда и увидел эту карту на стене, — сказал он, — я подумал, что лишился рассудка. Не знаю, как долго я стоял перед картой, прежде чем осознал, что это сделала ты.

— Я, — засмеялась Джесси, — и все другие в Вашингтоне: Николлет, Хасслер, полковник Аберт, генерал Кларк, полковник Кирни, генерал Скотт, сенаторы Бентон, Линн, Криттенден, Кинг, твой друг — ботаник из Гарварда и половина любителей-астрономов в столице.

Он подвел ее к карте и подставил стул.

— У тебя масса ошибок. Ты продвигала нашу экспедицию слишком быстро. Ты не предоставила нам времени, необходимого для перехода через Скалистые горы. Ты не учла часть времени, требуемого для перехода небольших каньонов и рек, о которых, возможно, у тебя не было сведений. Но посмотри, как близка была твоя линия к моей!

Джесси указала пальцем на значок лагерного костра у Биг-Сэнди.

— Это была ночь, когда мне не хватало тебя более всего. Поскольку я не могла быть там, то постаралась предоставить тебе больше всего удобств. Я отметила твою стоянку около студеной реки, чтобы ты мог искупаться после дневного перехода, и к тому же в месте, где много дичи…

Вошел Джошаам, широко улыбаясь, его короткие черные штаны были закатаны до колен. Он поставил на столик любимые блюда Джона — бараньи отбивные с картофельным пюре, взбитый омлет, кукурузные лепешки с черносмородинным джемом и большую кружку кофе со сливками. Когда муж набил трубку свежим табаком, Джесси сказала:

— Ты должен рассказать все о своей экспедиции. К полудню наш дом будет переполнен. Но я хочу услышать первая, и самый интересный рассказ.

Он молчал какое-то время.

— Ты помнишь, как мы договорились, что я проведу некоторые исследования после того, как нанесу на карту Южный перевал?

— Да.

— Так вот, мы с трудом поднимались по долине Пресная Вода и 8 августа достигли Южного перевала. Это был очень широкий развал, и мы подошли к нему под таким плавным углом, что мне было трудно установить точный пункт континентального раздела. Не было ущелья. Вместо него мы нашли широкую песчаную дорогу, которая медленно и ровно поднималась к высшей точке, примерно на отметке двух километров над уровнем моря. Мы прошли к истокам Грин-Ривер и прошли по ее руслу до Колорадо. После этого перед нашими глазами возник самый великолепный вид, какой я когда-либо видел: цепь гор Уинд-Ривер, громоздящихся одна над другой, с их снежными шапками, сверкающими в ярком свете августа.

— Есть ли чьи-либо отчеты о горной цепи Уинд-Ривер?

Он вскочил со своего кресла и принялся ходить взад-вперед.

— Дорогая, представляешь, что я нашел? Самую высшую точку в Скалистых горах! Я взял пик, которого никто ранее не видел, не говоря уже о достижении его вершины! Ты помнишь тот флаг, что я заказал в Нью-Йорке, с рисунком орла с трубкой мира в клюве, чтобы показать индейцам, что мы пришли с дружескими намерениями?

— Разумеется, я помню.

— Я взял с собой пятерых спутников. Это был трудный подъем. Наша пятерка держалась почти на отвесной гранитной стене. Мы увидели бесконечную линию изломанных, зубчатых конусов. Пришлось оставить лошадей и карабкаться, цепляясь руками за выступы гранитной стены. Взобравшись примерно на триста метров, мы обнаружили под нами три озера, отливавших изумрудом. В одном месте я был вынужден преодолеть вертикальную расщелину, цепляясь за трещины в скале. Я добрался до вершины, но если бы я сделал всего полшага, то упал бы на огромное снежное поле, находившееся более чем в сотне метров внизу. Я был на самом краю снежной пропасти.

Его возбуждение передалось ей.

— Джесси, это было изумительно: яркий солнечный день, на западе — широкая сверкающая гладь озер и рек, на востоке — обширный глубокий лес с извилистой рекой Уинд и тонкими проблесками рек, впадающих в Йеллоустон и дальше в Миссури. Вдали, на северо-западе, мы увидели снежные пики трех Тетонов, откуда берут начало реки Снейк и Колумбия. Я воткнул шомпол в лед, развернул наш флаг и привязал его наверху.

— Это приятный рассказ, — прошептала она.

В пять часов начался вечер встречи, похожий на прощальный прием, только здесь было больше веселья. Все присутствующие хотели услышать рассказы. Полковник Кирни первый заявил в своей обычной прямолинейной манере:

— До нас доходили сообщения, что племена сиу, черноногих и чейенов объединились и заблокировали ваш маршрут от Ларами к Южному перевалу. У вас были неприятности с ними?

Джон стоял спиной к камину. Джесси сидела, наблюдая за своим мужем и восхищаясь его красотой.

— Мы пришли к форту Ларами в тот момент, когда туда пришел с Норс-Платт Джим Бриджер с группой торговцев. Он рассказал нам, что сиу и черноногие наложили на себя краску войны и ищут сражения. Торговцы и индейцы в форте советовали нам переждать несколько недель, пока кончатся набеги и индейцы вернутся в свои стойбища. Но это показалось мне неразумным.

— Теперь мы имеем достаточно неприятностей с ними, — проворчал полковник. — Если у них появилась такая мысль, они могут не пускать нас на свои территории, просто намазавшись краской войны…

— Я думал точно так же, полковник Кирни. Одна из задач нашей разведки заключалась в том, чтобы выявить самые лучшие места для устройства армейских фортов. Но никакое число фортов не защитит от индейцев, сумевших запугать нас.

Генерал Уинфилд Скотт хотел, чтобы ему показали на карте места, где, по мнению Джона, следовало бы построить армейские форты. Сенаторы с Запада желали получить сведения о характере почвы, есть ли там вода, сколько там пахотных земель и какое по численности население они могут прокормить. Некоторые конгрессмены с Востока интересовались, могут ли сельские и ремесленные семьи провести крытые фургоны через Южный перевал.

Встреча длилась долго, даже слишком долго. Джесси не знала, была ли причиной радость снова видеть мужа дома или волнение, связанное с приемом, но перед рассветом она родила. Когда врач сказал, что родилась дочь, Джесси зарыдала от злости. Она не выполнила своего обещания мужу, не осуществила свою часть обещанного. Когда он вошел в комнату, она старалась не смотреть ему в глаза.

— Нет, не утешай меня, — сказала Джесси. — Если ты попытаешься отвлечь меня банальными словами, я тебе никогда не прощу этого.