- Подумать только, отец сказал, что бриллианты матери будут принадлежать этой мерзавке Сесили. Как он может? Как ей удалось захомутать Кемптона? Кто бы мог подумать, что старый холостяк задумает жениться? И что он нашёл в Сесили?

  - Да, хитрая ханжа с вечно опущенными глазками и дурацкими цитатами из проповедей Джеймса Фордайса... Сестрица твоя не промах, Глэдис.

  Резкие голоса девиц смолкли, и Раймонд поморщился. Впрочем, чему удивляться? В свете в той или иной мере сплетничали все: мерзейшие особы, вроде мисс Эннабел, злословили омерзительно, скромные девицы судачили скромно. Шелдон подумал, что общество сумело утомить его быстрее, чем он ожидал.

  ...Его как бы случайно нашла леди Радстон. 'Почему его милость виконт в одиночестве? Она видит, что он не создан, как и она, для общества. Здесь всё гнетёт, никто не ценит ума, добродетели, чести, все думают лишь о деньгах да титулах... Человеку с душой и чувствами здесь можно задохнуться' Ответить на эту тираду Шелдон мог бы только вопросом, что же в таком случае заставило вдову, не дожидаясь конца траура, заявиться туда, где все думают лишь о деньгах и титулах? Но памятуя свой ироничный пассаж в отношении мисс Коры Иствуд и выговор, полученный от отца, Шелдон заметил лишь, что она видит мир в чёрных красках... 'Что, впрочем, вполне понятно. Она потеряла самого дорогого человека... кажется, только три месяца назад? Да, рана ещё, конечно, не успела затянуться, но, может быть, через несколько лет она ещё сможет посмотреть на мир более радостными глазами...'

   Леди Софи Радстон ещё раз убедилась в истинности своего умозаключения о молодом мистере Шелдоне. Высокомерный наглец. Просто негодяй. Строит из себя принца. Но пятнадцать тысяч годовых... Она вздохнула. Сейчас ей приходилось довольствоваться пятьюстами фунтами в год, - это ей-то! То ли дело был Невил! О, как быстро - в одно мгновение - он потерял голову, каким был влюбленным безумцем... Этого с ума не сведёшь, что ни делай. Шелдон даже не заметил её новый веер, ни снизошел до комплимента, не уронил ни единого лестного замечания о её внешности... Странно, но и на молоденькую вертихвостку Иствуд он тоже не смотрит. Что за пуритан выпускают из Кембриджа? И этот сокурсник его - мистер Монтэгю, жаль, младший сын, - тоже не обратил на неё ни малейшего внимания, но тот хоть, сразу видно, потерял голову от Коры. А этот - пень бесчувственный. Сколько ему? Двадцать три? Или двадцать пять? Непонятно...

  С этими мыслями она отошла от него, но в одиночестве он пробыл не более трёх минут.

  - Добродетель, возможно, бесценна, но она не окупает себя, Лоренс, - услышал неожиданно Шелдон голос Вивьена Тэлбота, - люди не столько страдают от своих пороков, сколько от того, что им мешают ими наслаждаться.

  - Да, но попробуй продекларировать подобное перед старыми моралистами и святошами, - заклюют. Не могу понять, то ли мораль вообще присуща старым глупцам, то ли, напротив, всем глупцам свойственно под старость впадать в морализаторство...

   - Что в лоб, что по лбу. Но, похоже, столь вожделенный для тебя графский сынок Шелдон в свои двадцать с небольшим - ничем от этих старых глупцов не отличается.

   - Ну, у него есть достоинство, которое перевесит не только склонность к ханжеству, но и сотню других самых нестерпимых добродетелей - пятнадцать тысяч годовых. К тому же, ты слыхал? Его сиятельство Брайан Шелдон в прошлом году выкупил поместье Олдэби у разорившегося Стивена Бартона, а в январе приобрёл Лэдингплэйс, и даже, говорят, присматривается к замку Глумэвеньюз. С таким состоянием и собственностью можно позволить себе не только морализировать - но даже проповедовать добродетель с амвона.

  Оба рассмеялись и быстро разошлись.

  Шелдон задался риторическим вопросом, почему это каждый хочет иметь репутацию благородного человека, но норовит купить её, как правило, за чужой счёт? Потом тяжело вздохнул, опершись на перила балкона, долго смотрел в ночь. Да, чтобы не презирать себя, порок просто обязан представить добродетель смешной. Едва он созрел духовно, он начал искать уединенной жизни, чтобы убежать от этих подлых и извращенных умов, которые потеряли дорогу к Небу. Но они всегда обретались рядом. Шелдон подумал было, что вполне может уже и откланяться, но после услышанного подходить к мистеру Тэлботу прощаться не хотелось. Но деваться было некуда и спустя несколько минут он вернулся в гостиную.

  Здесь вновь в центре внимания был хозяин.

  - Эти французские безбожники пытались уничтожить самое важное - божественные принципы морали. Но никакое 'Царство разума' не могло устоять, ведь всё, что строится на безбожных и порочных принципах, рано или поздно разрушится.

  Монтэгю болезненно поморщился. К событиям на бывшей родине, откуда его предки уехали столетия назад, он всё равно относился неравнодушно, тем более, что некоторые ветви рода имели там родню.

  - Истинная мораль - не в переустройстве мира, но в борьбе с собственной порочностью, - продолжал Вивьен, - вы согласны, мистер Шелдон?

  'Очевидно, лицемерие - все же комплимент добродетели, принципиальное признание и точное понимание нравственной нормы, при внутреннем презрении к ней и отторжении её', подумал Раймонд, молча посмотрев на Вивьена и вспомнив слова своего университетского наставника Джеймса Хоупа.

   И что-то в его взгляде, отяжелевшем и мрачном, даже чуть испугало мистера Тэлбота.

  Глава 8, в которой мистер Шелдон вступается за честь, репутацию и доброе имя

  мистера Джулиана Монтэгю, при том, что, как выясняется, знает его

  достаточно хорошо.

  Воистину, недобрая фея пошутила над мисс Энн Гилмор, своими чарами заставив её плениться на вечере мистера Сейвари тем, кого она увидит первым, входящим в двери бальной залы. Первым вошёл мистер Вивьен Тэлбот. Мисс Гилмор была покорена сразу, даже не отдавая себе отчёта в том, что происходит. Почему? То ли разгадка была в его улыбке, обнажавшей прекрасные зубы, то ли сам взгляд, которым Вивьен одаривал женщин, был нежен и мягок, то ли вкрадчивая и льстивая речь, обволакивая нежной паутиной женские сердца, очаровывала. Но что толковать об этом? Ведь даже премудрый Екклесиаст уверял, что четырех вещей он не понимает - пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице...

  Дальнейшие встречи на званых обедах и музыкальных вечерах только усугубили её влюблённость.

  Почти то же самое произошло и с мисс Элизой Харди, юной и весьма темпераментной особой, которую Вивьен пленил тем удивительным шармом, что рисовался ей обязательным для обаятельного молодого человека. Ей ничуть не понравился мистер Шелдон - да, слов нет, красив, но такой чопорный. Ничего романтичного...

  У мисс Гилмор было неплохое приданное, у мисс Харди не было почти ничего, но не это определяло разницу между девицами: мисс Энн была умна и скромна, мисс Элиза же не отличалась ни тем, ни другим.

  Нежное чувство одаряет душу тем восприятием, которого нельзя ждать от равнодушия. Мисс Гилмор скоро заметила, что тот, чьё присутствие заставляло её сердце колотиться в груди, отдаёт предпочтение вовсе не ей. Они с Корой не были подругами, воспитывались в разных пансионах, но вражды между ними никогда не было. Теперь Энн почувствовала раздражение. Она видела, что на самом деле мисс Кора предпочитает мистера Раймонда Шелдона, да и всё общество полагало, что они созданы друг для друга - оба красивы и богаты - чего же лучше? Заигрывания мисс Иствуд с мистером Монтэгю казались пустым кокетством, но когда мисс Коре, улыбаясь, протягивал руку мистер Вивьен Тэлбот, Энн трепетала. Сидя напротив Коры за столом, она наблюдала за ними троими, и то, что она видела, не радовало. Мисс Кора была раздражена поведением мистера Шелдона, мистер Монтэгю пожирал её глазами, мистер Вивьен Тэлбот был остроумен и обаятелен, и его внимание было всецело поглощено мисс Иствуд.