Мисс Гилмор опечалилась, хотя истории и анекдоты Вивьена были игривы и заставляли всех улыбаться.

  При этом ни она, ни мистер Тэлбот, ни мисс Кора не заметили нескольких весьма странных взглядов, брошенных на них мистером Лоренсом Иствудом. Как не хотел Лоренс породниться с Шелдонами, он не особо препятствовал приятелю Вивьену в его ухаживаниях за Корой, но, заметив внимание мисс Гилмор, обращенное на Вивьена, помрачнел.

  Пьяные кутежи и попойки, плата за азарт - карточные долги, тайная подружка, горничная его матери, стоившая весьма недешево, навязчивая тяга к роскоши и мотовство - всё это вконец расстроило состояние мистера Иствуда. Только женитьба могла основательно поправить его дела, но приличное приданое, способное это сделать, теперь было только у мисс Сейвари-младшей и у мисс Гилмор. Но мисс Глэдис была, по его мнению, ничем не краше тэлботовой сестрицы, и десять тысяч, на которые её приданое было больше того, что давали за мисс Гилмор, не окупало в его глазах уродства, что, кстати, давало ему основание считать себя бескорыстным...

  Не то, чтобы мистер Лоренс Иствуд был эстетом и ценителем красоты, но ему, во-первых, хотелось считать себя таковым, а, во-вторых, кто же хочет, чёрт возьми, ложиться в постель с жабой? Немалый опыт порочности подсказывал мистеру Иствуду, что, жаба, сколько её не целуй, принцессой не станет. Мисс же Энн Гилмор была хорошенькой, что делало приятной не только перспективу получения сорока тысяч приданого, но и позволяло с улыбкой думать о предстоящих радостях семейной жизни, кои Иствуд ещё не пробовал...

  Отказываться от этих планов Лоренс не собирался. Решение было простым, и осуществил его мистер Иствуд без малейшего труда. Надо было только не дать Вивьену ближе познакомиться с мисс Гилмор. Пусть уж лучше увивается вокруг Коры. Но для этого надо было, чтобы и Кора приветливо улыбалась ему, не отвлекаясь на мистера Монтэгю. Такого зятя ему не надо - и небогат, и дерзок, и ещё строит из себя святошу. А между тем, Вивьен рассказывал достаточно... Да и не только он...

  Мистер Иствуд заговорил о мистере Монтэгю с мистером Чилтоном, старший сын которого тоже закончил Кембридж, постаравшись, чтобы разговор услышала и Кора. Сэр Остин, крестный Коры, как-то при нём уже высказывался на его счёт, и сейчас Иствуд полагал, что сэр Остин скажет достаточно, чтобы перепугать сестру. Сэр Чилтон, лениво рассматривая свой портсигар, действительно, подтвердил слышанное от своего старшего сына Эдгара, свидетельствуя, что слухи о распутстве мистера Монтэгю далеко вышли за пределы Кембриджа, а о некоторых его извращенных склонностях и говорить омерзительно.

  Кора побледнела. Брату она могла бы и не поверить, но мистер Чилтон, её крёстный отец, всегда судил обо всех вещах правильно. Кора расстроилась. Сердце её болезненно сжалось, она почувствовала странную пустоту в душе. Да, корсар... Сундуки-то, и в самом деле, со скелетами... Как глупо она поступила, пытаясь пробудить ревность мистера Шелдона! Но это было полбеды. Знай Кора, что мистер Монтэгю - распутник, она никогда даже из пустого каприза не стала бы заигрывать с ним. Она не только поступила глупо, но и - пусть и минутным предпочтением такого человека - скомпрометировала себя. Однако, какой лицемер! Подумать только, какие высоконравственные слова говорил он братцу! Можно подумать - миссионер-проповедник. Что ж, добродетельная наружность негодяя и его слова о высокой морали заставляют предполагать, что в нём одним пороком больше. Кора дала себе слово, что больше ни разу не улыбнется мистеру Монтэгю и, приняв столь благое решение, с удвоенным вниманием стала прислушиваться к льстивым словам мистера Тэлбота. Заметив это, мистер Лоренс Иствуд довольно потёр руки и успокоился.

  Что касается мисс Харди, она, кроме мистера Тэлбота, не видела абсолютно ничего.

  Между тем мистер Монтэгю, тая от близости той, что сводила его с ума, быстро заметил охлаждение мисс Иствуд. И ничего не понял. Что за существа эти женщины? Джулиан привык к общению с мужчинами, и никогда и ни от одной женщины не добивался любви, привыкнув просто платить за удовольствие. Но теперь, когда ничего не мог купить, оказался бессилен. Монтэгю не знал, как понравиться, что говорить, чем привлечь внимание Коры. Но ему показалось, что вначале она смотрела на него с интересом, теперь же его слова не находили её души, скользили мимо и растворялись в пустоте. Он что-то сделал не так, но что?

  Вскоре мистер Монтэгю заметил, что её взгляд не только охладел, но и стал выказывать явную неприязнь к нему. Что случилось? Но в неведении мистер Монтэгю находился не более получаса, пока мистер Диллингем фамильярно не полюбопытствовал у него, о каких это его извращенных склонностях только что рассказывал сэр Чилтон? Говорят, некоторые джентльмены в Рединге были весьма охочи до девочек, не к тому ли склоняется и он? Или мальчишки? Джулиан помертвел. Ему потребовалось необыкновенное волевое усилие, чтобы взять себя в руки, и спокойно спросить болтливого идиота, кому это сэр Чилтон рассказывал подобные нелепицы? Мистеру Лоренсу Иствуду, просветили его, тот как раз спросил о нём, ну и он услышал, потому и интересуется. Мисс Кора, та ничего не сказала, просто отошла.

  Земля на миг расступилась под ногами мистера Монтэгю. Конечно, Эдгар Чилтон... Он был старше Монтэгю, пуританин с богословского. Второй Шелдон... Весь вечер Джулиан чувствовал себя просто убитым. 'Ведь щеки шлюхи, если смыть румяна, не так ужасны, как мои дела под слоем слов красивых...' Теперь Джулиан Монтэгю боялся подойти к мисс Коре, опасаясь услышать нечто столь резкое, что пришлось бы ретироваться.

  Для многих мужчин несчастная любовь, лишенная наслаждения, становилась поводом к наслаждениям, лишенным любви. Но мистер Монтэгю давно изведал последние в их дурной полноте, и теперь оказался в пустыне духа и плоти.

  Виконт Шелдон устал от шума. Его душа была несуетна и молчалива, Шелдон любил тишину библиотек и уединение ученических келий Кембриджа, тихие шорохи под стрельчатыми арками и музыку колоколов. Жаль, что всё это невозвратимо. Шелдон медленно и незаметно удалился от веселящихся, прошёл по парку, и углубился в ближайшую из аллей. Она привела его к небольшому озеру, около которого росли буки. Раймонд сел на скамью и, ни о чём не думая, разглядывал рябь на озерной глади. Лунные лучи чуть золотили её, и он снова вспомнил Пэт... Нет. Нельзя. Сердце зашлось тупой болью. Он замер в молчании и около получаса просто слушал музыку ночи.

   Неожиданно вспомнил сначала лицемера Вивьена, потом - свои извечные препирательства с Джулианом Монтэгю.

  '...- Блуд вы называете грехом, Раймонд, но так говорит лишь тот, кто не познал плотской любви. Кто изведал её, никогда не поверит, что плотская любовь - удел скотов. Как может быть грязным то, что дарует наслаждение? Нет здесь ни грязи, ни запретов, лишь желание и наслаждение. Кто вы, чтобы судить меня? Кто вы, чтобы судить любовь?

  В ответ Шелдон больно ударил тогда Джулиана, язвительно поинтересовавшись, к какой из бордельных шлюх относит тот столь патетичные слова? А его склонность постоянно избивать проституток, о чём неоднократно рассказывали сокурсники, это продолжение его наслаждений или удел скотов?'

  И вот - мистер Джулиан Монтэгю, осторожный и похотливый, чьи уста оскверняли само имя Любви, потерял голову и лепечет слова, которые в его устах кощунственны, а его самого, Раймонда, - сотрясает от помыслов, которых он всегда стыдился.

  Где-то послышался шум фейерверка. Небо озарилось светом. В эту минуту Шелдон услышал вкрадчивый голос мистера Тэлбота. Хозяин пикника хотел показать своё озеро его возможной хозяйке, и сейчас вёл мисс Иствуд по аллее. Раймонд поморщился. Он не хотел встречаться с ними и решил подождать, когда они отойдут, а потом - вернуться к обществу. Он укрылся за буковым стволом, и тут неожиданно услышал, как мисс Кора насмешливо заметила Вивьену, что хоть он и ругает мистера Монтэгю, но не может отрицать, что тот великолепный танцор, наездник и стрелок. Все так говорят.