- Я считаю, что до конца недели вы должны сделать предложение - либо мисс Иствуд, либо мисс Монтэгю, либо любой из вышеназванных девиц. Вы меня поняли, Раймонд?

  Теперь младший Шелдон ни о чём не думал - ноги его просто подкосились - он упал, обнимая колени отца.

  - Сэр, умоляю вас.... - забормотал он, - это невозможно...- и, поймав снова наливающийся гневом взгляд отца, вцепился в полу его сюртука, - пожалейте, сэр. Я не могу... Я не вынесу...Я ничего не могу с собой поделать, я полюбил, едва увидев... Все попытки бороться были безуспешны. Это рок, это сильнее меня. Я люблю до безумия, и если буду связан с другой, то... то я и вправду, сэр... Я не знаю, что мне делать. Это сильнее меня, я пытался отойти...простите, отец, - лепетал Раймонд в истерике.

  К милорду Шелдону наконец пришло понимание, что сыну мешает жениться уже сделанный им выбор - и, судя по его поведению - выбор весьма недостойный. Это было лучше того, чего он боялся, но тоже не радовало.

  - Бог мой, да о ком вы говорите?

  Раймонд умолк. Дыхание его стеснилось.

  - Это огорчит вас, сэр, я не хотел, всем сердцем не хотел бы...

  - Да говорите же, чёрт возьми! Кто она? Беников, Грэхемов...

  На челе мистера Шелдона-старшего отразилось выражение, прочесть которое Раймонд не смог. Тот оторопело откинулся в кресле, насупил брови, но гнева в его глазах Раймонд не заметил. Граф несколько минут глухо молчал, потом уточнил:

  - Дочь Реджинальда... - он снова надолго замолчал, потом подозрительно спросил, глядя в лицо Раймонда, - стало быть, если я позволю вам жениться, ничто не затруднит вас? Вы посватаетесь?

  Раймонд не верил своим ушам. Отец ... это почти позволение...

  - О, сэр, разумеется. Вы позволяете? Вы... благословите? - заторопился он, снова опускаясь на колени, - можно просто, без торжеств, тихо обвенчаться в нашей церкви, совсем не хотелось бы собирать весь город, траур не позволяет ... Я мог бы поехать с Патрицией в Италию.... - бормотал он. - Или, если вам будет угодно, в Лондон. Можно остаться здесь. Я просто не мог сказать вам, вы говорили, бесприданница... Я не мог... Благословите, отец.

  Лорд Брайан вздохнул. Разговор с сыном лишил его последних сил, но теперь хотя бы всё прояснилось. Дочь Реджинальда. Он помнил её. Сероглазая блондинка, худенькая, стройная. В глазах - горе. Хм, дети праведников ... Вот тебе и Писание... Да, ни девочке, ни потомству её не придется просить хлеба. Это была хорошая семья, но даже для лучших родов порой наступают чёрные времена. В конце концов, могло быть хуже. Выбери сын одну из дурочек вроде этой ... как её... Лавертон или Вудли... Граф снова вздохнул. 'Надеюсь, Раймонд, что ваш выбор оправдан. Будьте благословенны. Идите, сэр'. Шелдон-старший забыл, что разговор происходил в спальне сына, а тот, истолковав слова отца как приказание, ринулся к шкафу, попутно звоня лакею.

  - Отец, а для сватовства нужен фрак или сюртук? В чем вы делали предложение матери?

  Поняв, что он не у себя, сэр Брайан поднялся. Улыбнулся, вспомнив события почти тридцатилетней давности.

  - В жюсокоре и парике аллонж, мой мальчик... и при шпаге.

  - О... - Раймонд на миг растерялся, но тут же нашёл выход, - тогда я возьму трость.

  'Рядись, во что позволит кошелёк, но не франти - богато, но без вычур...' Он выскnbsp;очил - и не слышал слов, что пробормотал, глядя в пол, отец: 'Трех страшится сердце мое: городского злословия, возмущения черни и оболгания на смерть, - всё это ужасно...'

  Глава 20, в которой мистер Раймонд Шелдон богословствует,

   мистер Монтэгю пребывает в унынии, кружок же его сиятельства

   потрясен жуткими новостями.

  Раймонд ничего не понимал. Словно в чаду, заехал цветочный магазин, потом в ювелирный, где долго растерянно думал, какой номер кольца ему взять для Патриции. Шелдон понимал, что отвергнут не будет - в её взглядах, словах, обращённых к нему, он давно чувствовал благосклонность и преданность. Его любят, Шелдон верил в это. Смутно помнил, как огорошил любимую сообщением о том, что отец дозволил ему жениться, надел ей на палец кольцо, которое пришлось на удивление впору, как увидел в её глазах ту бездонную любовь, о которой мечтал и наконец чуть пришёл в себя уже в парке, где неожиданно столкнулся с Джулианом Монтэгю.

   Джулиан был удивлён и странно-блаженным видом, и бессмысленной улыбкой счастья, блуждавшей на губах Раймонда. Спросил, почему его совсем не видно в обществе? Кстати, знает ли он, какую мерзейшую сплетню распускает о нём Вивьен Тэлбот? Услышав это имя, Раймонд поморщился, но продолжал улыбаться. Опять Тэлбот...

  - Как говорит наша кухарка миссис Сондерсон, 'посуде с трещиной - нет износу...' Ну и что же Тэлбот-то?

  - Он говорит, что вы не женитесь до сих пор потому, что не в состоянии быть мужчиной...

  Голова мистера Шелдона непроизвольно дернулась к мистеру Монтэгю. Он даже на минуту перестал улыбаться.

  - Когда это он сказал?

  Мистер Монтэгю удивился незначимости вопроса.

  - 'С тех пор, как говорят мои часы, на целый день я ближе стал к могиле...' Не так давно, вчера, в доме полковника, а что?

  - Там была леди Холдейн?

  - Нет ... не знаю. А впрочем, да, была.

  - При разговоре?

  - Нет, там были только я, Вивьен, Иствуд, и Чилтон.

  - А... вот как... понятно... - Раймонд улыбнулся снова. - Чудеса Божьи. Так это ему я должен быть благодарен... Но как же? - размышления Шелдона были таинственны и неясны Монтэгю. При этом он всё ещё улыбался, чем окончательно сбил с толку Джулиана.

  - Вас, что, не задевает подобное? Я уже хотел было предложить себя в секунданты.

  Мистер Шелдон улыбнулся, точнее, продолжая улыбаться, блеснул зубами.

  - Боюсь, дорогой Джулиан, если Вивьен Тэлбот считает меня не мужчиной, попытка убедить мистера Тэлбота в обратном с помощью пули будет безуспешной. Я постараюсь опровергнуть его мнение иным способом.

  - Если не секрет, каким же? Что убедительнее пули?

  - Только что, милый Джулиан, и четверти часа не минуло, уверяю вас, - сообщил Шелдон восторженно, наклонившись к Монтэгю, - как одна особа сделала мне честь, согласившись быть моей женой.

  Монтэгю против воли побелел и поднялся. Опомнившись, снова сел, и тихо спросил:

  - Мисс Иствуд согласилась быть вашей женой?

  Шелдон пожал плечами. Усмехнулся. Воистину, для влюбленных нет иных светил на небесах...

  - Нет, Монтэгю. Я сватался к другой. И меня удостоили согласием.

  Джулиан пронзил его изумлённым взглядом, в котором читалось, однако, заметное облегчение.

  -Ну, это понятно. Кто же откажет его милости виконту Раймонду Шелдону?

  - О, Боже, не убивайте меня, Джулиан. Моё предложение принято вовсе не потому, что я - Шелдон.

  - Интересно. А почему же?

  - Мой Бог! Надеюсь, потому, что я - всё же достоин любви. Я всегда полагал - ну, по крайней мере, с тех лет, когда стал способен рассуждать, что для того, чтобы быть вправе требовать от своей избранницы чистоты, верности, преданности - словом, любви, - я должен сам быть достоин её чистоты, верности и преданности, то есть, я сам должен быть безупречен. Этим и объяснялось моё поведение в Кембридже, которое столь часто вызывало ваши насмешки и иронию. Впрочем, это я не в упрёк. И вот, теперь я нашёл женщину, чьи красота и достоинства привлекли меня, и скоро состоится венчание. Торжеств из-за траура не будет, но мое счастье, оттого, что оно не будет вынесено на публику, меньше, согласитесь, не станет. Одновременно, - слухи о нём опровергнут вздорные выдумки мистера Тэлбота.

  Шелдон на мгновение умолк, но потом, помрачнев, проговорил.

   - Но, право слово, я глупец. Я иногда позволял себе подобные эпитеты на ваш счёт, Джулиан, прошу прощения. Большего идиота, чем я, и представить-то трудно. Я дерзнул усомниться в Божественном Провидении, я, ничтожный, ничего не понимавший глупец, осмеливался думать... Да, 'Вечность - звук не для земных ушей...'