Впрочем, сестрёнку Вивьена Джулиан Монтэгю и со ста тысячами не взял бы...

  Но все же - за что? Случай с леди Радстон? Сама виновата, нечего шляться по мужским спальням. Из-за Раймонда? Разговор тогда при Чилтоне вёлся мерзкий, слов нет, но всё же - за такое не изгоняют из общества. Есть что-то, чего он не знает, понял мистер Монтэгю. При этом Джулиан Монтэгю с некоторым изумлением заметил, что, в общем-то, согласен с вынесенным обществом приговором. Воздух станет чище без Вивьена.

  Странно. Эта мысль пронеслась в его голове как молния. Шелдон. Праведник. Тэлбот - подлец. Первого любят, он счастлив. Но даже когда, с точки зрения Джулиана, он вёл жизнь, далекую от наслаждения - он... все равно был счастлив. Такого нельзя сделать несчастливым. Стоики - вне категорий счастья и горя. Пока Шелдон равен себе - он будет счастлив. Вивьен же обречён. А он? Да, Шелдон, должно быть, прав. Он не такой подлец, как Вивьен. И не праведник, как Шелдон. И потому - его не изгоняют. Но и не любят.

  - Кора... - пробормотал он и почувствовал, как тяжелеет дыхание.

  Джулиан Монтэгю шел по тёмным улицам, опираясь на трость, и обнаружил, что его руки странно ослабели. Трость выскользнула и с тяжелым грохотом упала на мостовую. Он торопливо подхватил её. Это, собственно говоря, была не трость, а вещь куда менее безобидная. Стоило отвернуть ручку - и открывался стальной клинок, набалдашник же, налитый свинцом, тоже был оружием небезопасным. Монтэгю заказал её себе в дни своих вояжей по борделям, где столкнуться можно было с чем угодно. Сейчас эта вещь, - напоминанием о прошлом, - показалась омерзительной. Джулиан хотел было швырнуть её в реку, но в последнюю минуту передумал. Трижды глуп тот, кто думает столь легко избавиться от прошлого, сжечь его, как пару замшевых перчаток. Не получается. Шелдон как-то заметил ему, что его похождения - свидетельство незрелости души. Джулиан Монтэгю тогда смеялся - они с Шелдоном были ровесниками. Но, чем старше Джулиан становился, тем и впрямь, всё больше стыдился в душе сумасбродства, низости и порочности своих былых чувств и наклонностей.

  Когда Джулиан вернулся домой, сестра уже спала. Монтэгю вошёл в гостиную и заметил на кресле шаль Кэтрин. Рядом лежала Библия, которую она, видимо, читала перед сном. Он улыбнулся, открыл книгу. Глаза его расширились и остановились на строках: 'Не следуй влечению души твоей и крепости твоей, чтобы ходить в похотях сердца твоего, и не говори: 'кто властен в делах моих?', ибо Господь непременно отомстит за дерзость твою. Не говори: 'я грешил и что мне было?', ибо Господь долготерпелив. Помни, что гнев не замедлит, что наказание нечестивому - огонь и червь...' В ужасе почувствовал, как взмокла спина. Монтэгю застонал.

  Воистину, когда нечестивый проклинает сатану, то проклинает свою душу.

  Вивьен Тэлбот дожидался Лоренса Иствуда почти до полуночи и, наконец, увидел его, возвращающегося от мистера Чилтона. Тот издали заметил мистера Тэлбота и, подойдя, молча сел рядом на скамью.

  - Что происходит, чёрт возьми? - голос Вивьена прозвенел на пару октав выше привычного.

  Иствуд понял, что дружок на пределе.

  - Я далеко не всё понял, тем более, что старичьё особенно не распространялось, но, как мне показалось, ты здорово чем-то взбесил их всех. Они сидели как надутые индюки, а старый Карбэри и сэр Чилтон говорили там такое, что не удивлюсь, если тебя никуда больше не пустят. Это не из-за леди Радстон - о ней никто и не вспоминал. Что ты вытворил-то? Разозлить Чилтона! Наступить на хвост этой змее Холдейн! Старуха Хилдербрандт во всеуслышание назвала тебя негодяем. Связаться с Шелдонами! Есть несоизмеримые величины... И что тебе сделал, черт возьми, тот же Раймонд? Я ещё мог бы окрыситься на него, он не женился на Коре, а взял эту нищую красотку от Грэхемов. Но, в конце-то концов, это его право. Ты потерял голову.

  Мистер Тэлбот, однако, не нуждался в проповедях, тем более от Иствуда.

  - Какого чёрта? Что я сделал? Кто они, чтобы... - Вивьен Тэлбот умолк. Ему пришла в голову мысль об Элизе. Но нет. Это всплыть не могло. Каким образом?

  Мистер Иствуд тоже молчал, думая про себя, что Вивьен явно не в себе. Кто они! Идиот! Эти шестеро - столпы общества! Чилтоны из Чилтончейз, Холдейны и Хилдербрандты с датского владычества, о Шелдонах и говорить нечего - с десятого века в летописях, Карбэри купили Хаусонхилл три века назад, Сейвари, конечно, почти выскочки, но Натгроув приносит не меньше пяти тысяч в год, да и Ривермаус ещё тысячи три, не меньше. Кто они! Люди это, милейший мой мистер Тэлбот, богатейшие и влиятельные, и не чета каким-то там Тэлботам из Вудонхилла, который и купил-то твой папаша, заработавший торгашеством! Они могут всё. Он ещё спрашивает, кто они! Но вслух ничего не сказал, понимая, что разговаривать с Вивьеном бесполезно и думая только о том, как распрощаться и поскорей уйти. Но мистер Тэлбот сам, причём, не прощаясь, сорвался со скамьи, и исчез в темноте.

  Лоренс Иствуд ещё несколько минут сидел неподвижно, погрузившись в раздумья, но не мысли о дружке занимали его. У всех достанет сил, чтобы перенести несчастье своего ближнего. Он уже и забыл о нём, размышляя о том, что тяготило, и весьма, его самого. Долги росли, они превысили его доходы, мотовство и карточные проигрыши нанесли состоянию заметный ущерб. Понимающие люди рекомендовали ему распродать всё, что можно, расплатиться с основными долгами, сдать в аренду дом, и за несколько лет поправить дела. Иствуд морщился. Он не привык себе отказывать, но главное, что унижало его в предложенном плане - это признать своё разорение. Поправить дела можно было и проще, и этот способ занимал в последнее время все мысли Лоренса Иствуда. Женитьба. Мисс Гилмор, приданое которой как нельзя лучше решит все его проблемы. На вечере в Шелдонхолле Лоренс Иствуд решил приступить к осуществлению этого плана вплотную. При этом, общественный приговор, закрывший Вивьену доступ в общество, пришёлся донельзя кстати, теперь мисс Энн, не видя мистера Тэлбота, безусловно, обратит на него внимание. Лоренс усмехнулся, подумав, что никогда ещё решение старых святош, ригористическое и жесткое, не казалось ему столь верным и своевременным.

   Эдмонд подбросил дров в камин и, не зажигая свечей, сидел в темноте. Лето сменилось осенью, и Девэрилл чувствовал себя странно напряженным, размышляя о судьбе несчастной Элизы Харди. Как много зла в мире... бедная девочка, наивная дурочка. Кем нужно быть, чтобы сделать такое? Деверилл не любил шумные сборища, редко бывал в обществе, предпочитая узкий дружеский круг, и Тэлбота практически не знал - лишь видел несколько раз. Но поступки такого рода были в его глазах непростительными, и Эдмонд полностью одобрял решение общества.

   В эту минуту на пороге кабинета показалась nbsp;Странно. Эта мысль пронеслась в его голове как молния. Шелдон. Праведник. Тэлбот - подлец. Первого любят, он счастлив. Но даже когда, с точки зрения Джулиана, он вёл жизнь, далекую от наслаждения - он... все равно был счастлив. Такого нельзя сделать несчастливым. Стоики - вне категорий счастья и горя. Пока Шелдон равен себе - он будет счастлив. Вивьен же обречён. А он? Да, Шелдон, должно быть, прав. Он не такой подлец, как Вивьен. И не праведник, как Шелдон. И потому - его не изгоняют. Но и не любят.

Мейбл, и Эдмонд тихо поднял на неё глаза. Она сильно похудела в последний месяц, одна тень осталась. Деверилл хотел спросить её, вернулся ли с прогулки его тесть, мистер Даннинг, но не успел, Мейбл покачнулась - и, опустившись на колени, обняла его ноги, рыдая, пыталась что-то сказать. Его сотрясло: содрогались руки, сердце колотилось как безумное. Он, наконец, услышал их - слова любви, слова преданности, слова, о которых даже не мечтал. Полуослепший от любви, жалости и желания, Деверилл, как пушинку, подхватил жену, отнёс на постель, не помня себя, путаясь пальцами в петлях сюртука, лихорадочно сбрпредписанных Арчибальдом.