-- Тоже ее, не мои же!

-- В чем же тогда дочь уехала? -- допытывался Перов.

-- Так ведь у нее не одни сапоги. Есть выходные, в них и поехала. -- Мошнева отвечала, а голос дрожал, от взгляда Перова отворачивалась. Никитин, пока Перов говорил с бабкой, взял Романа за руку и увел в его комнату. Хотелось без бабки поговорить. Удастся ли? Не помешает ли Мошнева?

На столе в комнате лежала стопка учебников и тетрадей, на полу -- сумка.

-- Уроки делаешь?

-- Угу, -- кивнул Роман.

-- А в школу почему не ходил?

-- Болел, наверно, -- неохотно ответил Роман.

"О болезни ни слова, -- подумал Сергей. -- Лучше поговорить о чем-нибудь другом".

Когда входил, то сразу и не заметил висевшую справа от двери клетку с птичкой. Подошел и стал разглядывать. В клетке прыгала синичка, причем без одного крылышка. Спросил:

-- Что с ней?

-- Кошка чуть не съела, папа спас.

-- Не весело ей в клетке-то?

-- Но ведь летать же не может.

-- Это тебе папа подарил?

-- Оттуда привез. -- Роман сморщил лоб и насупился. Объяснять, откуда отец вернулся, не стал. И тут же засуетился: открыл балкон, вынес туда клетку и выпустил синичку, а на деревянную подставку высыпал горстку подсолнуховых семечек. Синичка радостно защебетала, запрыгала, стала шустро хватать семечки и, зажимая их острыми коготками, расклевывать.

-- Теперь, пока не наестся, в клетку не войдет, -- сказал, улыбаясь, Роман. Потом вздохнул: -- Уроки пора делать.

Вернулись в комнату. Взяв альбом для рисования, Сергей стал его листать, а Роман уткнулся в учебники. Рисунки у мальчишки были хорошие, но лучше всего получались собаки. Он много рисовал собак и птиц. Сам Сергей умел рисовать только зайца и лошадь. Найдя листок бумаги и карандаш, он и нарисовал зайца, а потом лошадь.

-- Ничего получилось? -- Показал Роману. Тот, кивнув, впервые улыбнулся. Перевернув лист, быстро набросал то же самое, но у него вышло куда лучше.

-- Да ты просто талант! -- восхитился Сергей. -- Скажи, а почему чаще собак рисуешь?

-- Лучше получаются... -- глаза мальчика потускнели.

"Как же много он не договаривает", -- подумал Сергей, а вслух сказал, что кажется в школе готовят выставку детского рисунка.

-- Там и мои будут.

-- А отца пригласишь?

Роман встряхнулся, глаза вновь заискрились.

-- А можно?

-- Почему же нельзя?

Никитин заметил, что к отцу, хоть тот "сидел", Роман относится уважительно и в разговоре часто о нем вспоминает.

-- А вы маму ищете? -- мальчик уставил на Сергея совсем не детский взгляд.

-- Надо искать, раз пропала.

-- Пропала, -- вздохнул Роман, -- а может, и... -- но договорить не успел, в комнату вошла бабка.

"Вот же не вовремя! -- едва не чертыхнулся Сергей. -- Теперь не отцепится. Что же Ромка хотел сказать о матери?"

-- Почему от меня ушел? -- набросилась на внука Мошнева.

-- А кто за меня уроки будет делать? -- вопросом на вопрос ответил Роман.

-- Только и слышишь: уроки, уроки.

-- Вы знаете, Антонина Андреевна, я не ожидал, что Роман так здорово рисует, -- вступился Сергей, но суровая бабка и ухом не повела.

-- Балкон зачем открывал?

-- А как же Однокрылку кормить? -- огрызнулся Роман.

"О-о, да парень с характером", --удивился Сергей.

Держа в вытянутой руке несколько листов бумаги, в комнату стремительно вошел Жихарев, за ним, словно тень, появился Перов.

-- Антонина Андреевна, подпишите протокол. -- Следователь снял очки.

-- Я же сказала: подписывать ничего не буду. Чевой-то я должна подписывать!

-- Ладно, дело ваше, понятые подпишут.

И тут... И тут самым невинным тоном Перов попросил у Мошневой топор, чтобы открыть забитый гвоздями лаз на чердак: его, мол, надо тоже осмотреть.

Мошнева вдруг резко повернулась и бросила на Перова такой ледяной и злой взгляд, что Сергею стало не по себе. Старуха же сквозь зубы процедила:

-- Нету у меня никакого топора, слышишь, нету!

-- Ладненько, ладненько, чего ж волноваться, у соседей попросим, -- вывернулся Перов.

Вышли из подъезда. На улице было темно, ветрено, зябко. В лицо стегал мокрый снег с дождем.

17

Осмотром все остались, в общем-то, довольны. Теперь -- что покажут результаты экспертизы, а их ждать не меньше трех недель. Хорошо было бы этот процесс как-то ускорить, и Жихарев нашел выход: предложил заехать в прокуратуру и поговорить с его шефом. Районный прокурор и начальник судмедэкспертизы вместе учились на юрфаке, да и по работе их дороги часто пересекались. Попросят позвонить ему и объяснить ситуацию.

Так и сделали. Прокурор их поддержал и тут же позвонил на квартиру своему бывшему сокурснику. Разговор был длинный, с воспоминаниями, зато все получилось, как хотели.

От прокурора зашли к Жихареву. Теперь осталось решить, кто повезет пакеты с соскобами и обувью к биологам на экспертизу. Это следовало провернуть до десяти утра. Оказалось, что Жихарев и Перов до обеда уже задействованы и поехать никак не могут. Посмотрев на Никитина, Жихарев многозначительно развел руками:

-- Придется тебе... Заодно узнаешь, где эта самая судмедэкспертиза находится. Небось не бывал?

-- Пока не приходилось, -- пожал плечами Сергей.

-- Вот и начинай налаживать контакты, в работе ой как пригодится. А Рудакову позвоню, что задержишься. Но не забудь вначале заехать в отдел и забрать пакеты, а потом уж в экспертизу. С собой брать нежелательно, мало ли что может случиться.

-- Возьмешь у дежурного, я все подготовлю, -- сказал Перов и добавил, улыбаясь: -- Глядишь, и в эксперты со временем перейдешь, а почему бы и нет? Хватка есть, нервы пока крепкие, а опыт -- дело наживное. Главное -- поменьше хмуриться и почаще улыбаться... Шутю-шутю!

Ох уж эти его "шутю"...

18

С утра Никитин заехал в отдел и забрал приготовленные Перовым пакеты с вещдоками, а потом сел в автобус и -- в судмед­экспертизу. Но там случилась заминка: начальник службы проводил в мединституте со студентами практические занятия и почти на час задержался. Пришлось ждать. В общем, пока сдал вещдоки, да добрался до работы, было уже около двенадцати.

-- А-а, Никитин, заходи, заходи, -- уставшим голосом приветствовал Сергея Рудаков. -- Проходи к столу, садись. Тебя как раз и не хватает.

"Сейчас опять за опоздание отчитает", -- вздохнув, подумал Сергей, присаживаясь рядом с Шиловым. Но нет, ошибся. Начальник розыска был озабочен чем-то другим, Никитин тоже вдруг почувствовал что-то неладное. В кабинете стояла гнетущая тишина. Поджав губы и подперев ладонью голову, молчал Шилов. Уж он-то никогда не скисал и всегда улыбался, даже когда от начальства ни за что влетало.

И Митрохину не узнать. Нежные черты красивого лица болезненно обострились, даже невооруженным глазом видно, что она не в себе. С чего бы?! Почему все такие пасмурные?

-- Это я, я во всем виновата! -- вдруг расстроенно всхлипнула Митрохина. -- Если с ним что случится, никогда себе не прощу.

Встав из-за стола, Рудаков подошел к ней и положил руку на плечо.

-- Ну зачем ты так, Светлана, зачем? Успокойся. Хныканьем тут не поможешь. Все виноваты. И я тоже мог бы подсказать, но замотался, закрутился... -- Вернувшись к столу, переставил кресло ближе к окну, сел и стал наблюдать, как о стекло бьется очнувшаяся после зимней спячки муха. Тяжело вздохнул.

"Сколько же каждый из нас за свою жизнь вздыхает... -- подумал Сергей. -- И как эти вздохи жизнь укорачивают?" Он никак не мог понять, о чем шла речь, ведь вчера все было нормально. Мысль одна, правда, мелькнула, но тут же угасла. "Не-ет, не может быть!.. А вдруг? Что-то с Романом?.."