-- Ну и кирпич же ты, Егор, -- сказала Валентина обиженно. -- Говорю, говорю, а тебе хоть бы что, даже лень мозгами пошевелить.

-- Да-а, не хочу, не желаю! Ну что пристала, -- вспылил Егор. -- Тут самому не по себе, а ты со своими деревенскими!

-- У тебя всегда так, -- вздохнула Валентина и поставила перед Егором чашку с подогретыми оладьями. -- Можешь с сахаром, сметаны в магазине не было, -- заметила она и поджала губы. Выпытывать мужа больше не стала, зная, что если уперся, то сразу не расшевелить.

Присев напротив и наблюдая как он ест, устало сказала:

-- В общем, с двумя Силаевыми и с Наташкиным мужем нос к носу столкнулась.

-- Это какой такой Наташки? -- спросил Егор. Он вытер полотенцем губы, отодвинул тарелку и не спеша закурил. Когда младшей дочери дома не было, жена курить на кухне разрешала.

-- Наташки Беликовой, какой же еще, -- сказала Валентина как о само собой разумеющемся. И добавила: -- Теперь-то по мужу она Демина.

-- Ох и новость принесла, -- равнодушно отреагировал Егор. -- Ну приехали и приехали -- велика важность. Сколько разов, бывало, сам с мясом в город мотался.

-- А вот и велика! У самого-то небось сердце: ёк-ёк?

-- Это с чего вдруг?

-- Не понимаешь, да? Или строишь из себя непонятливого?

-- Ну, было время, встречались по-молодости, ты тоже с Мишкой, между прочим, крутила.

-- С Мишкой? Ха-ха. Да ты никак с ума спятил? Мы с ним... Если б все так крутили.

-- А почему думаешь, что я с Наташей по-другому?

-- Говорили, что любовь меж вами необыкновенная.

-- Если б такая была, на тебе не женился. А что говорят, так ведь иногда судачат, что и кур доят, -- съязвил Егор.

-- Какой же ты грубый, Егор, да разве об этом хотела тебе сказать? Не выслушаешь -- раз-два и обрежешь. Только так и можешь.

-- Будет об этом, -- отмахнулся Егор. -- Лучше скажи, неужели и взаправду Наташа чем-то сильно заболела?

-- Сильно, Егор, сильнее быть некуда. Я тебе как раз и сказать об этом хотела. Не подумай, что ревную -- какая уж тут ревность, что было, то было и прошло. Силаев старший-то мне сказал, что если б не муж, то Наташа давно Богу преставилась. Любит он ее, ничего не жалеет, куда только не возил. -- Посмотрев на Егора долгим взглядом, продолжила: -- Таких, как он, путевых-то мужиков, сейчас не больно много.

В другой раз Егор непременно выговорил бы жене за непутевого мужа, ясно, что в его огород камешек брошен. Но в этот вечер, насупившись, смолчал. Здоровьем жена сама не блещет, потому и в город срочно пришлось перебираться. Однако характер у нее тот еще -- не пожалуется.

-- Может, по Наташе-то загинают, -- сказал примирительно. -- У нас ведь иногда из мухи слона раздуют. У Мишки тоже, говорят, со здоровьем плохо. С головой что-то: будто когда на стройке работал, молоток на голову упал, а теперь вот опухоль появилась. Не была у него?

Спросил с подвохом. У своих деревенских, что в город жить перебрались, Валентина у всех перебывала.

До того сердобольна к чужим бедам да болячкам, чужое горе для нее как свое. Обижается, когда Валюхой-горюхой называет. Какая я тебе -- горюха?

Бросив на мужа подозрительный взгляд и стараясь угадать настрой его мыслей, Валентина с ответом не спешила. У Михаила она была, навестила и в новой квартире, но мужу об этом умолчала. Знала, что посейчас ревнует к нему. Со здоровьем у Михаила в самом деле плохо: появилась опухоль головного мозга. В прошлом году вроде пошло на поправку, Михаил даже духом воспрял, а потом вновь обострение и страшные головные боли.

-- Заходила как-то, -- ответила задумчиво, -- с женой поговорила... Все хорошо, если б не Мишкино здоровье. Привет передали, интересовались, как с тобой живем...

Слушая жену, Егору вспомнилась широкая деревенская улица, своим концом упиравшаяся в тихую речушку. Там, у берега реки, на полянке, местная молодежь собиралась вечерами. Под гармошку пели страдания, танцевали матаню, девчата распевали песни, были встречи и вздохи. Как не вспомнить хохотушку Наташу Беликову, Белку, -- так ее звали не только за беличью фамилию, но и за удивительно светлые, пушистые волосы. Егор провожал Наташу, обнимал, целовал, о чем только ни мечтали. Егор рвался уехать в город, устроиться там, а потом уж и семейный вопрос решать. На ком жениться, пока не определился. Писем Наташе не писал, потому как похвастаться особенно нечем было. А у Наташи тем временем нашелся другой кавалер, и вскоре они поженились. Теперь Наташа -- мать двоих взрослых детей. Об этом Егор знал, но не ведал, что она так тяжело больна. 

-- И что же ты, сказала, как мы с тобой живем? -- спросил Егор.

-- А что говорить, -- пожала плечами Валентина. -- Сказала как есть, что живем нормально, что главная теперь забота -- дети да внуки.

Взгляд Егора смягчился. "И чего завелся-то, -- подумал он. -- Молодец Валентина, что связь со своими деревенскими не порывает, нельзя же бирюками жить".

Подойдя к мужу, Валентина ласково попросила:

-- Разреши, Егорушка, на выходные домой съездить... Завтра туда, а в воскресенье -- обратно вернусь. Заодно маме постираю: ждет небось, от окна не отходит.

"Хитра, ой и хитра Валюха-горюха, -- думал Егор. -- Ведь первым делом к Наташке зайдет. Но попробуй не отпусти, если и в самом деле его матери поможет". Сказал грубовато, ласки к жене у него всегда не хватало:

-- Не надо только мне мозги компостировать... Постирать... Тоже мне, хитромудрая нашлась. Я же тебя насквозь вижу. С Наташкой небось собралась поплакаться, да с Райкой поболтать. Угадал? -- В голосе мужа Валентина не почувствовала недовольства, скорее это было одобрение предстоящей поездки.

-- Ясно, что и с Наташей повстречаюсь, как же без этого, сам знаешь, если не увижусь -- ночами спать не буду. Да и маме заодно помогу.

-- Поезжай, -- махнул рукой Егор. -- Тебе бы только всех ублажать. О себе да о муже подумать некогда. У меня, между прочим, со вчерашнего дня спину так скрутило, что не согнуться, не разогнуться. -- Егор любил иногда поныть и пожаловаться жене на свое поизносившееся в горячем цехе здоровье.

-- К врачу сходи, ведь сам не идешь, -- ответила Валентина, собирая со стола посуду. Другого ответа от жены Егор и не ожидал, да и что она могла ему сказать. Уж если откровенно, то у жены со здоровьем куда хуже, чем у него.

-- Мне мотаться по врачам недосуг, -- больше с намеком на сердобольность жены сказал Егор. Он зевнул и тяжело поднялся со стула.

-- Постель готова? -- спросил.

-- Готова, готова, кстати, простыни с наволочками заменила, так что помойся.

-- Могла бы и не напоминать, чай и сам соображаю, -- проворчал Егор и, закрыв форточку, вышел из тесной кухни.

II

Встреча с односельчанами разбередила душу Валентины. Наташу она с весны не видела. Тогда у подруги детства было все нормально. И вдруг как гром с ясного неба -- при смерти! Как же так? Не может быть, чтобы Наташка умерла.

Егор сразу уснул, а Валентина ворочалась, вздыхала, вспоминала. Мысли наплывали волнами. Будто вчера звеньевой работала в колхозе, а в звене подружки-одногодки: Наташа, Рая, Вера... Семь девчонок -- лучшее молодежное звено в колхозе. А она, к тому же, депутат сельсовета. Депутатская обязанность не ахти какая сложная, но от работы отрывала, особенно когда приходилось жалобы разбирать. К чужому горю относилась как к своему и по возможности старалась докопаться до истины. Чего сама-то в жизни хорошего видела? Росли с братом без отца, горя после войны хлебнули через край. А как подтянулись, так без работы дня не сидели. Нелегко было, но жили с песней: дома, в дороге, в поле. С песнями горе и житейские невзгоды легче переносились, помогали выживать молодость и задор. Посейчас как вспомнит о том времени, так сердце защемит. Нет, не выбросить из головы весеннее цветение садов с соловьиными трелями, не забыть тихие ночи с чудным месяцем. Теперь-то вряд ли придется посидеть на берегу речки детства, пропахшей камышом и тиной, или вечером ощутить запах парного молока, когда по улице только что пройдет стадо коров. Может, такая она ненормальная, что все так близко к сердцу воспринимает? Когда Егору об этом скажет, тот удивляется, чем жена себе голову забивает. Она же по-другому не может, видно, такой уж уродилась. Обидно, что еще путем и не пожили, а Наташа и Миша так серьезно больны. Егор, конечно, темнит насчет Наташи и не обо всем ей рассказывает. Да и Наташа при встречах не любит старое ворошить. Зачем? Что было, то прошло. Но она Егора любила. Это было видно даже со стороны. "Егорка в город поехал устраиваться, -- говорила Наташа подругам доверчиво. -- Вот как устроится, так и меня к себе заберет". И при этом вся светилась от счастья и радости, так захватывала ее перспектива жизни с Егором в городе. Мечта, однако, не сбылась. Как уехал Егор, так и ни одной весточки о себе не подал. Уж как Наташа ждала от него писем...