- Алиса! - позвал он, рванув на себе душивший воротничок, и женщина, вынырнув из облака дыма, оперлась рукой на стол.

- Ты плохо выглядишь, - сказала она. - Пойди наверх и ляг. Тут дышать нечем.

- Нет, Алиса, - покачал головой Линдейл, - не обращайся со мной, как с ребенком, пожалуйста. Принеси виски на все, что тут есть, на столе. Что останется, эти люди могут забрать с собой. И тем двоим у бара тоже пускай бутылку кукурузного бесплатно дадут.

Алиса смахнула со стола деньги в подол и отошла, укоризненно качая головой, но через некоторое время вернулась, неся поднос с бутылками и стаканами. Поставив его, женщина снова ушла. Линдейл краем глаза наблюдал за незнакомцем у стойки, его партнеры заметно оживились при виде виски.

- Ты - сам дьявол, Линдейл, - изрек Майкл, наливая себе стакан. - Удача всегда на твоей стороне.

Глаза Джона золотисто сверкнули в темноте.

- Да, - тихо сказал он, вздохнув, следя за чужаком, явившемся из бурана. Тот купил порцию виски и, устроившись в углу, так, что Линдейл видел спину и руку со стаканом, потягивал напиток мелкими глотками с длинными паузами. Что-то в чужаке настораживало Линдейла. Наверное, неуправляемость и непредсказуемость, притаившиеся где-то внутри его глаз. Откуда незнакомец возник здесь как раз тогда, когда скваттеры и ковбои с "Ленивой М" готовы вцепиться друг другу в глотку за право владения тем, что им не принадлежит? Пить расхотелось, рот наполнился едким привкусом металла - лишний актер в уже спланированном спектакле будет только мешать, если, конечно, он задержится в Иглз-нест. Линдейл попытался смотреть в другую сторону, но его взгляд, будто попав в магический круг, постоянно возвращался к темной фигуре в углу.

- Хороший виски... - разглагольствовал Майкл, откинувшись на спинку стула. - Ты отличный парень, Линдейл, за это тебя и уважаю.

Он икнул и, не заметив, как поморщился и чуть отодвинулся Линдейл, налил себе еще; на его глаза навернулись пьяные слезы.

- Ты разоришь любого, но никогда не подсунешь человеку дрянное виски. За тебя!

Он поднял стакан и выпил. Линдейл подавил улыбку, думая о том, что Майкл сочтет "дрянным виски" даже лучшее европейское вино, потому что оно по крепости, конечно же, не сравнится с самогоном, а уж с виски из Канзас-сити, когда его население состояло из одного торговца спиртным - и подавно.

- Да... - встрял траппер, сплевывая на пол жвачку. - Я такое виски только в Нью-Йорке пил в одном ирландском пабе. Хорошее было местечко, пока его янки не разнесли. Это было во время противопризывного бунта. Никогда этого не понимал. На своих граждан - и войска спускать. А, черт! (Он приложился к бутылке.) Паба не стало, виски - тоже, ну, я от расстройства и подался на Юг, в войска Конфедерации, благослови ее, Боже. Назло этим...

Линдейл поднял стакан.

- За Конфедерацию, - сказал он и увидел, как вздрогнула спина незнакомца, будто его током ударило. Майкл и траппер что-то еще говорили, но Линдейл слушал их вполуха, теперь еще более поглощенный слежкой за пришельцем.

Морган Джуннайт прикончил стакан. Им все еще владела слабость, а от выпитого мир приобрел приглушенные цвета и медленно качался взад и вперед. Морган вообще быстро пьянел, иногда хватало и одного большого стакана. Сквозь накатывающийся туман прорвался голос, выделившийся из общего гула:

- За Конфедерацию.

Мощный удар изнутри сотряс все тело Моргана, докатившись до кончиков пальцев, но через мгновение опьянение и слабость растворили его мысли без остатка, и он забыл о слышанном секунду назад. В конце концов война давно закончена... Зачем лезть на рожон с едва затянувшейся раной в боку? Морган прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением невесомости, мысли размывались в разные стороны течением времени, и он не испытывал желания их собирать. Наверное, стрелок задремал, всего лишь на мгновение, но тут же проснулся, подавив крик, готовый сорваться с его губ: в этот короткий момент забытья уместилось столько боли и отчаяния, сколько не в силах вынести ни один человек. Война не исчезла. Она была там, в его голове, пряталась в отдаленных уголках мозга, карауля моменты, когда он терял над собой контроль, чтобы снова яркими, будто это было вчера, картинами воскресить прошлое: голодный блеск в глазах людей, хриплый кашель старого Фила... Там был и Рой Нейл, ставший теперь преуспевающим финансистом. Морган видел его год назад: тот выглядел таким пышущим здоровьем, благополучным и довольным собой, что Джуннайт невольно спрашивал себя, какие сны видит тот по ночам, когда остается один. Это было болезненное путешествие в прошлое. На Роя никакого впечатления не произвел рассказ Моргана о тех пленниках Анденсонвилля, которых Джуннайту удалось разыскать или узнать о них хоть что-нибудь. Он выслушал все с вежливо скучающей улыбкой, а когда Морган закончил, попытался нелепо пошутить и в конце концов предложил выпить, чтобы поменять тему. Неужели вся людская боль для Роя не больше, чем пустой звук?... Или, если есть деньги, можно купить себе и покой тоже?

А рассказ о поисках не был веселым: из всех, кого он помнил, после войны осталось в живых около четверти, и все очень удивлялись, увидев его, потому что "пропавший без следа" в Анденсонвилле, как правило, оказывался мертвым. Некоторые из найденных Морганом стали калеками из-за побоев, которые охранники учиняли каждый раз, когда приходили вести о поражениях южан, вымещая бессильную ярость. Многие пленные после войны сошли с ума, некоторые сменили имя или уехали, и их след потерялся, иные осели на фермах, но все они выглядели старше своих лет, и в их глазах не было надежды. Некоторые вообще не пожелали с Морганом говорить, просто захлопывали двери перед его носом, и он не настаивал. Больше всех потряс его Зак. Морган видел его, спивающегося в Чикаго. Зака, который всегда верил в приметы, а теперь не верит ни во что, кроме виски. Парнишка не старше семнадцати остался без ног, когда пытался бежать и получил пулю, прошившую оба бедра и раздробившую кости. К счастью, комендант был на месте и, умерив пыл Андена, велел отправить несчастного в госпиталь. Но ничто не могло спасти конечности, пораженные тяжелой пулей Минье, и теперь, заросший, оборванный и месяцами не мытый, инвалид клянчил деньги перед салунами. Подавали нечасто: войну уже начали забывать, приезжало много переселенцев, жаждавших земли. Хорошо хоть сестры в ближайшем приходе каждый день кормили бездомных, и Зак ел там, но он категорически отказывался поселиться в богадельне при монастыре и гордо спал на улице в любую погоду. Даже рассказ о бывшем друге не вызвал у Роя эмоций, хотя они не раз вместе рисковали, проворачивая операции "подпольного негоциантства". А Морган закрывал глаза и видел их всех - каждое лицо. Тяжело поднявшись, Джуннайт проковылял к стойке и, купив бутылку виски, осторожно перелил часть ее содержимого в маленькую железную флягу, которую выменял вместе с другими вещами на угнанную при побеге из Анденсонвилля лошадь. Завинтив крышку, Морган опустил походный запас в карман куртки и аккуратно стал потягивать оставшееся спиртное из бутылки.

Джонатан Линдейл видел, как виски стекает в маленькую флягу чужака, на боку которой выгравировано: "второй Род-айлендский".

"Янки..." - желтый огонь полыхнул в пустых зрачках Линдейла, и сердце сладко заныло в предвкушении схватки. Он широко и хищно усмехнулся.

- Что ты об этом думаешь, Линдейл?

- Что? - самым трудным было придушить в себе ярость, чтобы услышать говорившего.

- Насчет того, что негры виноваты? Что из-за них все началось? Война, то есть.

- Негры? - переспросил Линдейл рассеянно. - Не уверен... Не стоит винить их в падении Аркадии. Спящая собака лежала под столом слишком долго и не могла не пробудиться в один прекрасный день. Мы все равно освободили бы их раньше или позже, но, к сожалению, кое-кто понял это слишком поздно... Помнишь, в самом конце, по просьбе Ли, наш конгресс разрешил набирать цветные полки, обещая свободу всем рабам, кто будет сражаться на нашей стороне? Слишком поздно... Только вот янки внушили им, что они могут все, даже совершенно безнаказанно убивать южан.