— Тонь, я там одна совсем. Мне там скучно и неловко. Сходи со мной хоть раз? — попросила я.

— Со мной тебе там будет определенно веселее.

Голос троюродной сочился иронией.

— Ну, То-о-онь… — снова было заканючила я, но была прервана.

— Все. Ставь нытье на паузу. Схожу. Но если что — ты сама напросилась, — согласилась Тоня и подняла книгу с живота. — А теперь дай почитать спокойно.

— Спасибо!

Я улыбнулась и направилась к выходу, попутно легко мазнув пушистым кончиком хвоста по щеке сестры.

— Кто-то явно напрашивается на депиляцию пятой конечности. Воском! — не отрываясь от страниц, озвучила троюродная самую страшную угрозу.

Общие собрания проходили раз в неделю, по субботам. Но и среди недели здание не пустовало. На торцовой стене большого двухэтажного дома красовалась новенькая глянцевая табличка с надписью 'Благотворительная организация 'С открытым сердцем'. Верно говорят, что лучшее место для пряток — у всех на виду. Организация была действующей и занималась помощью людям, оказавшимся без дома, беспризорным детям и даже животным. Действительно занималась. Конспирация всегда имеет свою цену. Поэтому все члены общины считались волонтерами. К работе на благо общества в основном не принуждали, но приучали с детства, поэтому редко когда кто из дуалов отлынивал.

Я в основном бралась за работу с животными. С людьми у меня как-то не очень ладилось. В родном городе приходила в специализированный приют дважды в неделю. Здесь же подзабросила, оправдывая себя учебой, да и лично никто за помощью не обращался, а высовываться лишний раз не хотелось. Так что я приволакивала себя раз месяц на организационные собрания и никуда не лезла.

В этот раз от понимания, что иду, в кои-то веки, не одна, появилось чувство уверенности. Рядом с Тоней оценивающие взгляды девичье-женской половины дуалов не доставляли особого неудобства.

Троюродная набрала стопку листовок у входа и заняла крайнюю лавку, попутно вытаскивая охран-совушку из выреза свитера. Я пристроилась рядом и последовала ее примеру, выставляя, как того требовал обычай, свою серебряную лисичку на всеобщее обозрение. Первый час всегда занимали вопросы, проблемы и новости дуалов нашего города и сопредельных. В конце обсуждались организационные моменты по легальной деятельности для отвода глаз. Перераспределение кадров, средств, инвентаря и тому подобного. Тоня не особенно внимала главе и его помощникам. Она читала листовки и передавала мне уже изученные.

В какой-то момент я стала ловить странные взгляды в нашу сторону. Местные матроны поглядывали с неодобрением и шушукались. Девчонки тоже сплетничали, и глаза их блестели каким-то нездоровым интересом, как будто передают друг другу про кого-то скабрезности или еще что-то в этом роде.

Тоня сопела, но держала покерное выражение лица. Почувствовав неладное, я стала ерзать. Поймав вопросительный взгляд сестры, я прошептала:

— Я себе уже всю попу отсидела, может, пойдем?

Мне не нравилось, как местные бабоньки глядели на мою Тоню.

— Ага, разбежались. Сидим. Потерпит твоя попа. Фига с два я им спину покажу раньше, чем закончится официальная часть.

Совушка сощурила желтые глаза, сверкающие непримиримым блеском. И по одному этому я поняла: коса и камень с характерным лязгающим звуком встретились.

Через пять минут Антонина снова начала громко сопеть. Не дав мне возможности поинтересоваться, что случилось, она передала мне очередную листовку.

— Совсем озверели! — прошипела она.

Я посмотрела на злосчастный кусок бумаги, вызвавший такое неудовольствие. Листовка с фотографией симпатичного дуала средних лет с характерными рысьими ушами зазывала на лекцию о важности сохранения чистоты крови и видовой несовместимости. Что за бред?

Окинув растерянным взглядом зал, я нахмурилась. В общине моего родного города такие листовки не прижились бы уже потому, что большинство семей были смешанными. Но здесь… Ряды, занимаемые дуалами, были подобием некой зверообразной радуги. Семейство лис, волков, медведей, ласок… в здешней общине смешанных семей было на удивление мало, и все они почему-то занимали последние лавки.

Я снова посмотрела на листовку. Самоуверенный рысь на фотографии уже не казался сколько бы то ни было симпатичным или приятным.

После окончания обсуждения организаторских моментов официальная часть была окончена, и зал наполнил плавный гул голосов. Дуалы группировались по кружкам, обсуждая новости и совместные дела, а я с облегчением выдохнула:

— А теперь пойдем?

— Теперь пойдем, — кивнула Тоня, и мы стали продвигаться в сторону выхода, но тут меня окликнули.

— Тамарочка, уже уходишь?

Пришлось обернуться. Ко мне обращался чернобурый лис, глава местной общины.

— Здравствуйте, Ростислав Алексеевич, — улыбнулась я. — Да, уже ухожу. К понедельнику нужно успеть сделать проект по специальности.

— Конечно-конечно. Понимаю, учеба, но все же хотелось бы видеть тебя почаще. Постарайся радовать нас своим присутствием, хорошо? — чернобурый задорно подмигнул, и синхронно с ним подмигнули бликами и агатовые глаза его охрана.

— Я постараюсь, Ростислав Алексеевич, но не обещаю.

Мужчина усмехнулся.

— Хорошо. Будем считать, что договорились. И маме передавай большой привет.

Глава общины кивнул в знак прощания и окликнул другого дуала. На Тоню за все время короткого разговора он не посмотрел ни разу, словно той и не было. Я подняла на нее виноватые глаза.

— Не ерунди, Тома, — усмехнулась совушка, и мы снова устремились к выходу.

Второй раз нас задержали уже у самой кованой калитки, отделяющей двор дома общины от муниципального тротуара.

— Антонина. Тоня!

Сестра нахмурилась и настороженно обернулась. Она не ждала ничего хорошего от окликнувшего, но как только увидела его, мгновенно преобразилась в лице.

— Тоня, здравствуй. Я очень рад, что ты пришла. Как твои дела?

— Геннадий Захарович, рада вас видеть.

Этого мужчину с охраном змея я тоже знала весьма поверхностно. Он состоял в совете общины. Обычно серьезный и сконцентрированный, сейчас Геннадий Захарович тепло, по-дружески улыбался, так что и мысли не возникало, будто улыбка наигранная.

— Здравствуй Тамара, — кивнул он мне и, получив ответный знак приветствия, снова обратился к Тоне. — Как живешь, Тоня? У тебя все хорошо?

— Конечно, — хохотнула совушка. — Живу вот с Томой, подрабатываю будильником у нее.

— Это хорошо, что вместе. Вместе всегда лучше. Молодцы. Антонина, ты приходи. Не обращай внимания ни на кого. Просто приходи. Тебе тут рады.

Губы совушки искривила ухмылка, полная горькой иронии.

— Далеко не все.

— А какая тебе разница? Главное, есть те, кто рады. А остальные со своим бесценным мнением могут возмущенно петушиться, сколько им заблагорассудится. Сама же понимаешь, что вслух негодовать никто не станет.

— Спасибо, Геннадий Захарович, — улыбнулась троюродная.

— Приходи, Тоня. Приходи. Хотя бы иногда.

Глаза змея горели убеждением и искренними эмоциями.

— Что ж, не буду задерживать, девочки. До скорой встречи, — улыбнулся он.

— Передавайте Меланье Андреевне большой привет от меня, — попросила Тоня.

Геннадий Захарович пообещал, что непременно передаст, наказал не проходить мимо его дома, если будем проходить мимо, и снова пожелал нам благополучного пути.

До остановки было десять минут пешего хода. Несколько секунд прошли в молчании — но я быстро сдалась.

— Тонь, я не понимаю. Откуда такое отношение?

Антонина усмехнулась и махнула рукой.

— Не забивай голову, Тома. Просто наша община смахивает на кубло. И, как ни удивительно, но именно змеи тут самые дружелюбные.

— А в чем, собственно, дело? Откуда столько неприязни?

Сестра вздохнула.

— Вот что бывает, когда влюбляешься в парня-человека.

Я нервно сглотнула. Во всех наших общинах существовало неписаное правило: если дуал выбирает в спутники жизни человека, то его контакты с общиной прекращаются. Но обычно, если пара распадалась и дуал хотел вернуться, то проблем с этим не возникало. Я жила с Тоней уже второй год, и все это время у нее не было отношений. Так в чем же проблема?

Этот вопрос я и задала сестре. В ответ Тоня рассмеялась.

— Тома, ну ты прям как маленькая. Видела, сколько в общине девчонок? — я кивнула. — А парней?