Парней было меньше.

— Неужели ты думаешь, что мамаши не уцепятся за повод выпнуть из общины лишнюю девицу? Тем более что повод-то отменный.

Я нахмурилась. Ситуация пренеприятная. Взяв троюродную под руку и крепко прижав к своему боку, пробурчала:

— Ты золотце, а они все дураки.

Тоня снова рассмеялась. На этот раз весело и легко.

— Прямо-таки все?

— За редким исключением, — небольшая справедливая уступка в счет Геннадия Захаровича.

А поздно вечером я получила сообщение в сети. Самый активный дуал из общинной молодежи, Римма Травцева, попросила меня о помощи в приюте для бездомных животных. И это было странно. Когда я только переехала, то оставила в общине контакты. Но сегодня был первый раз, когда меня куда-то позвали. И, в свете рассказанного Тоней, я начала понимать, почему. Тем удивительней было это неожиданное приглашение.

Следующим утро началось поздно. Тони дома уже не было — ушла на сутки. Проводить весь день за монитором не хотелось, так что, побарабанив по столу руками, я отписалась Римме и стала собираться. Джинсы, свитшот, сапоги, куртка, волосы — в косу. Общение с братьями нашими меньшими, шерстистыми и когтистыми не располагает к вечерним туалетам.

Приют 'Дай лапу' располагался на стыке частного сектора и многоэтажек. Небольшой дом со своим двором, опрятный и довольно чистый. На улице было устроено несколько крытых вольеров для здоровых крупных собак. На мой стук дверь отворила все та же Римма.

— Привет! Хорошо, что пришла. Проходи.

Активистка была приятной улыбчивой девушкой с огненно-рыжими вьющимися волосами — гораздо более яркими, чем мои, темно-ржавые — редкими премилыми веснушками, глазами цвета молодой травы и очаровательными беличьими ушками с кисточками.

Скинув куртку в прихожей, вымыла руки и отправилась знакомиться с местными постояльцами. Из всей благотворительной работы общин больше всего нравилось мне именно та, что со зверятами. Животные не притворяются, они искренние.

Первым мне доверили маленькую трехцветную кошечку Мальвинку. У малышки гноились глазки.

— Так, вот тут вата, раствор фурацилина и капли, — выдала мне инвентарь Римма и уточнила:

— Справишься? Чуть позже народ подтянется.

— Конечно.

Белочка кивнула и отправилась в другую комнату к собакам, откуда слышался ее деловой, но дружелюбный голос, как будто дающий указания другому волонтеру.

Я надела перчатки и достала подопечную из клетки. Малышка, почувствовав тепло, мгновенно изобразила работающий трактор.

— Ну, что, красавица, давай-давай лечиться.

Нагрев бутылочку раствора в кружке с горячей водой, запеленала кошечке передние лапы и крепко обхватила рукой.

— Это чтобы у нас с тобой друг о друге остались только хорошие воспоминания, — объяснила я пациентке и, тихонько рассказывая, какое она красивое, чудесное и со всех сторон замечательное создание, принялась за работу.

Мальвинка честно слушала и терпела процедуру, только изредка пытаясь выпутать лапки из пеленки. Спустя двадцать минут полностью свободная кошечка сидела на моих коленях, моргала свежезакапанными глазками и довольно принимала поглаживания и почесывания.

— Какая терпеливая девочка. Какая умничка, — приговаривала я, сгребая отработанный материал в урну и дезинфицируя стол и перчатки.

— Сколько ласки. Вот бы и мне так кто-нибудь за ушком почесал.

Я резко повернула голову в сторону двери. В проеме, прислонившись к косяку в позе уверенного самца, стоял старший сын Ростислава Алексеевича. Кисточка его хвоста лениво шевелилась, то поднимаясь вверх, то опускаясь к полу.

— Здравствуй, Тамара.

Он слегка сощурил глаза

— Привет, Игорь, — кивнула я и вернулась к прерванному делу: посадить Мальвинку на место и закончить дезинфекцию.

— Наконец-то ты решила присоединиться к нам, — улыбнулся парень.

— Видимо, раньше необходимости в помощи не было, раз не звали, — пожала плечами я, откладывая проспиртованную салфетку.

— Так, а что тут у нас за заторы на дорогах? — послышалось из-за спины лиса.

Парень посторонился, чтобы пропустить Римму. Белочка, увидев причину 'пробки', приподняла левую бровь.

— Игорь? А Ты что тут делаешь?

— В смысле? — переспросил лис, нервно дернув хвостом.

Римма нахмурилась.

— В смысле, топай дальше. К собакам. Сегодня будешь помогать с ними.

— А я вообще с кошками лучше лажу. Может…

— Может-может. Но сегодня — к собакам. Нам как раз там требуется сильная мужская рука. Свечи Лопуху поставить нужно.

Игорь будто переменился в лице, мне даже показалось, что он дернулся по направлению к выходу. Белочка подхватила его под руку и профессионально отбуксировала в соседний зал, приговаривая: 'Да что ж ты такой впечатлительный-то, как будто тебе свечи ставить собрались. Подержишь пса — и всех делов'

Я же изо всех сил старалась не рассмеяться.

После Мальвинки пришел черед таблеток еще пятерым постоялицам, затем нужно было наполнить миски кормом, поменять воду, за некоторыми прибраться, помыть пол в зале и так, по мелочи.

Я выплыла из рабочей собранности только через часа четыре. Выклянчив у автомата стаканчик эспрессо, накинула куртку и вышла на улицу.

Воздух был прохладным и свежим, а после проделанной работы дышалось особенно сладко. Я присела на пластиковую табуретку и сделала глоток горячего напитка. Не прошло и минуты, как рядом со мной оказалась Римма. Она вела на привязи средних размеров кобеля. Отстегнув собачку поводка, девушка отпустила подопечного пошататься по двору, а сама присела рядом со мной на сестру-близняшку моей табуретки, стоявшей рядом.

— Сегодня, как видишь, тихо. Народу почти нет. Я думала, побольше будет.

Белочка наблюдала за перемещениями пса.

— Я думала, ты меня потому и позвала, что помощи не хватает, — удивилась я ее словам. Звучало так, будто малое количество волонтеров стало для нее сюрпризом.

— Ну да… — кивнула девушка. — А ты молодец. Хорошо справляешься.

— Есть опыт. Дома я часто помогала в приютах для животных.

Белочка улыбнулась и заправила выбивающуюся кудрявую прядь за ухо.

— Скоро уже по домам можно будет идти. Через полчаса придет тёть Галя, она присматривает за приютом ночью.

Не иначе, как почувствовав тему разговора, в дверном проеме показался Игорь. Снова приняв театральную позу, он произнес:

— Девчонки, раз уж скоро свобода, айда гулять?

Мы с Риммой переглянулись, и в ее глазах я увидела свое собственное сомнение.

— А кто будет? — поинтересовалась белочка.

— Все наши, вроде должны быть.

— И куда пойдем? — уже более заинтересованно стала допытываться девушка.

— На пляж.

— Что в январе на пляже делать? — удивилась Римма.

— Так повод же сезон открыть. Девятнадцатое же, — хохотнул лис и обратился ко мне:

— Ты же с нами, Тамара?

Я замялась, не зная, стоит ли принимать приглашение.

— Поехали, Тома. Когда еще пустой и чистый пляж увидишь? — легонько пихнула меня в плечо белочка.

Я улыбнулась. Дома делать было нечего, Тоня на сутках, да и не поздно еще.

— Поехали, — согласие далось легко.

Городской пляж был пустынным и чистым. Ларьки и лавочки спали, отгородившись от редких прохожих исписанными роллетами. Молодежь общины, человек двадцать пять — тридцать, сгрудилась у забора, отгораживающего сам пляж мелкой гальки от пешеходной дорожки. От них, то и дело, доносились раскаты хохота. Неподалеку стояли три мотоцикла и пара машин.

Игорь и Римма мгновенно влились в компанию. Я же ограничилась банальным 'всем привет' и пристроилась за их спинами. Вроде бы и вместе со всеми, но, в то же время, отдельно. Мой маневр остался незамеченным. Общение было в разгаре. Мы были последними, кого ждали, так что скоро вся толпа отправились на пляж.

Мелкая галька хрустела и скрежетала под сапогами. Народ гурьбой двинулся на верхний ярус волнореза, смеясь и подстегивая друг друга первыми полезть в воду. Зимнее море было прекрасно. Серо-синее, матовое, неразбавленное и чистое. Отойдя к самому ограждению, я глубоко вдохнула воздух, насыщенный солью, и, поддавшись порыву, ухватилась за перекладину, подпрыгнула и уселась на ограду. Заведя ногу за железную балясину и крепко держась за перекладину руками, закрыла глаза и подставила лицо ветру. Невероятное ощущение сыто-спокойной стихии за спиной и игры воздушных потоков кружило голову. Смех и гомон дуалов отошли на задний план. Или сами дуалы отошли. Сейчас мне это было неважно. Сейчас я растворялась в первозданно-сущем.