ПАПА И ТАРАБАМ РИСУЮТ КАРТИНЫ
С некоторых пор папа перебрался работать на потолок — со всеми своими картинами, подрамниками, холстами, красками, кистями, муштабелями и мольбертами. Папа говорил, что таким образом он удвоил свою жилплощадь: на потолке теперь была мастерская, о которой он, между прочим, уже давно мечтал, а на полу осталась просто жилая комната, где папа спал на тахте, а также завтракал, обедал и ужинал вместе со всеми, как раньше, и — конечно же — чаёвничал. Или просто отдыхал.
Мастерская на потолке получилась просторной, ведь там не стояло никакой мебели — только торчала посередине люстра. Ещё папа уверял, что мастерскую на потолке иметь очень выгодно, потому что картины там смотрятся совсем по-иному, нежели на полу, и это помогает ему работе. И с этим я, побывав в мастерской на потолке, согласился: действительно, картины смотрелись там как-то свежее. Всё это устроил Тарабам: без него, как вы сами понимаете, ничего бы не получилось.
Тарабам весьма гордился расширением квартиры-108, он но целым дням не слезал с потолка, тем более что тоже занялся живописью. Ну, а Кате с Юрой там тоже очень нравилось. Правда, иногда они играли и на полу папиной комнаты, и в детской, и на кухне, но на потолке, в новой замечательной папиной мастерской, им, конечно, нравилось больше всего.
Когда я впервые побывал в этой мастерской, она меня, естественно, огорошила. Да и вся папина комната выглядела теперь весьма странно. Представьте себе: внизу тахта, стол, стулья, стенка с книгами, посудой и встроенной стереосистемой, а вверху, вверх ногами, мольберты, табуретки, картины — и ничего не падает! И ещё сидят там вниз головами папа, Тарабам, Катя, Юра, а иногда и мама, и каждый спокойно занимается своим делом. А ещё звучит оглушительная музыка... Да, в первый раз меня это зрелище более чем удивило, я и сейчас ещё к этому не совсем привык.
В тот день, когда я впервые всё это увидел и поднялся в мастерскую,— взмыл в неё, как на крыльях! — у меня даже голова закружилась! Отдышавшись, я подошёл по потолку к папе, который сидел за мольбертом.
— А что там рисует Тарабам? — спросил я.
— А ты посмотри! — предложил папа.
Я подошёл к мольберту, за которым сидел Тарабам. Он приветливо улыбнулся мне и встал с табурета. Я с любопытством уставился на огромный холст, наклонно закреплённый на мольберте лицом к окну. Огромная картина писалась масляными красками...
«Хотя что это за картина! — мелькнуло у меня в голове.— Чепуха какая-то!»
Судите сами: на огромном холсте возвышалась под синим безоблачным небом куча металлолома. Где-то на горизонте чуть виднелись полуголые искривлённые деревья. А в куче металлолома собраны были гаечки, болты, винтики, пружины, электрические провода со штепселями на концах, вставленными в розетки, хотя провода от этих розеток и штепселей не вели никуда; ещё валялись в куче мотки проволоки, колёса — большие и маленькие, пустые консервные банки и ещё какие-то непонятные ржавые железки.
— В чём тут смысл? — громко спросил я.— И как это называется?
— Это называется: «Металлолом. Материал для размышления № 1»! —торжествующе ответил папа.
Мне хотелось сказать, что это полнейшая чепуха, но я сдержался: ведь автор гордо стоял передо мной.
— Да-а,— хмыкнул я возможно более многозначительно.— Интересно! Весьма интересно!
Тарабам поклонился со счастливым видом.
В это время в мастерскую поднялся Старик-Ключевик.
— Замечательная мастерская! — обратился он ко мне.— Не правда ли?
— Замечательная, конечно,—согласился я.— Но... но не совсем нормальная...
— Почему? — спросил Ключевик.
— Ну, как-то, знаете... так: вверх ногами всё,— сказал я.
Я был удручён картиной Тарабама и хотел хотя бы отчасти высказать своё сомнение в логичности всей этой потолочной деятельности.
— А по-моему, вполне нормальная мастерская! — одобрительно сказал Старик-Ключевик, ловко передвигаясь по потолку между мольбертами, люстрой и табуретками.— И главное — оригинальная!
— Да! Вас, Аполлон Иванович, ничем не удивишь! — рассмеялась мама.— Даже такой мастерской!
— А чему тут, простите, удивляться? — спокойно оглядел всех Старик-Ключевик.— Вот помню — давно это было — ехал я поездом из Москвы в Ташкент... за хлебом... три месяца ехал, и всё на крыше вагона! И многие ехали на крышах вагонов, вот было удивительно!
— А почему на крыше? — спросила Катя.
— Да,— сказал Юра,— почему?
— Потому что в вагонах не было мест... разруха, гражданская война...
— Не выпьете ли чайку? — спросила нас мама.
Но все отказались. Как-то было не до чая.
— Ну, как продвигается твоя картина? — осведомился Старик-Ключевик у Тарабама.
— Вы её уже видели? — спросил я осторожно.
— А как же! — кивнул Старик-Ключевик.
Он подошёл к мольберту Тарабама и стал смотреть на картину, склонив голову набок. Я с любопытством ждал, что он скажет.
— Это удивительно! — прошептал, наконец, Старик-Ключевик.
ВЕСЕННИЙ ПОЛЁТ НАД МОСКВОЙ
Время шло, Тарабам постепенно освоился в квартире-108 и стал настоящим членом семьи — «третьим ребёнком», как говорила мама, хотя он, конечно, всё ещё продолжал тосковать по своей далёкой родине — звездолёту в галактике ХУЗЕТ; мама продолжала ходить в библиотеку и работать над переводами; папа писал свои картины и имел всё больший успех; Тарабам — как вы видели — ему помогал; Катя и Юра росли и развивались под руководством Тарабама, и на этот счёт мама была совершенно спокойна; Старик-Ключевик всё так же наведывался в гости, ничего другого от него теперь не требовалось: лучшей няньки, чем Тарабам, мама найти не смогла бы — даже сам Старик-Ключевик признал это безоговорочно. Так шло время, и незаметно кончилась зима.
Весна в тот год наступила чрезвычайно ранняя и дружная. Снег стаял в течение одной недели, и к первому апреля в воздухе уже носилась дорожная пыль, потому что ещё не было дождей. Все растения в Москве и окрестностях были застигнуты врасплох: несмотря па солнечные, жаркие дни, деревья и кусты ещё стояли необычно голыми. Почки на них не успевали так быстро распуститься, и трава тоже ещё не показывалась.
В один такой ясный и солнечный день, к вечеру, мама пришла домой очень взволнованная. Она скинула плащ, вынула из сумки газету и вошла в папину комнату. Папа сидел за мольбертом и трудился над старым весенним пейзажем.
Тарабам прибирался на кухне, ему помогали Катя и Юра.
— Вот, посмотри-ка,— ехидно сказала мама, разворачивая перед папой газету.— Интересная заметка, называется «Гости из космоса» — в кавычках!
Папа отложил кисть и хотел было взять газету, но мама быстро отвела её в сторону, дав папе только взглянуть на заголовок.
— Я сама тебе прочту,— сказала она, присев за стол.— Слушай... «К нам поступили многочисленные запросы от некоторых граждан, просящих разъяснить, что за НЛО (неопознанный летающий объект) появлялся вчера над Москвой около двенадцати часов дня. По утверждениям этих якобы очевидцев, объект появился в небе при ярком солнце и отсутствии каких-либо облаков; летел медленно и на сравнительно небольшой высоте, а потому был отчётливо виден. Утверждают, что он был блестящим, стального цвета, продолговатым, с ответвлениями наподобие рук и ног, с головой, но без крыльев. Объект, по словам этих граждан, вёл себя мирно и никакого шума не производил. Самое же странное во всей этой истории то, что на НЛО якобы сидели верхом мальчик и девочка.