И такими родными были эти объятия, словно я знал ее тысячу лет..

- Уходи… Пожалуйста, уходи… - просил я, но вопреки своим же словам сжимал ее в объятьях, как хватается обреченный за руки палача.

- Зачем ты просишь меня уйти, если хочешь, чтобы я осталась?

Ее нежный шепот струился сладким ядом, и я вбирал его всем своим существом, вдруг затрепетавшим от несбыточной надежды.

- Или нет?

- Больше всего на свете…

- Тогда просто поверь мне… и раздели со мной эту ночь…

Все происходящее казалось слишком прекрасным безумием, чтобы в это поверить. И я не верил, не верил ни минуты, но ее обжигающий поцелуй был последней каплей, оборвавшей нить хоть какого-то рассудка…

Была ли пришедшая безумным порождением моего взбесившегося воображения, или мечтой, спустившейся с небес, чтобы пролить нектар – или яд на мою израненную, покрытую шрамами душу, или просто пресыщенной своевольной стервой, которой зачем-то понадобилось пополнить список разбитых сердец самым уродливым из всех возможных – мне уже было это неважно. Она целовала меня, и в бездонных вспыхивающих омутах ее глаз не было ни отвращения, ни жалости, способной убить – хотя сейчас я принял бы даже это… Но она не жалела меня, и не боялась; и когда я сам стал целовать ее, она не отвернулась и не отстранилась.

Одежда медленно оставляла ее тело, оказавшееся еще более прекрасным, чем можно было себе представить. И испепеляющий вихрь ночи накрыл с головою все, что осталось от моего умирающего рассудка…

Холодный рассвет предательски заглядывал в узкую прорезь окна. Сквозь полуприкрытые веки я смотрел на дрожащее зарево, предвещающее рождение нового дня. Я не хотел открывать глаза, чтобы убедиться в том, что ЕЕ нет рядом – я и так чувствовал это, вместе с леденящею пустотою внутри сердца. Она ушла – улетела, растворилась от прикосновения сырого дыхания занимающегося утра.

Некоторое время я лежал так без движения, вспоминая каждой пядью томящегося тела ее прикосновения и ласки. Мне совершенно не хотелось думать о том, кем была моя ночная гостья и где она теперь. Достаточно было и того, что она была, как была эта невозможная ночь, от которой теперь остались только воспоминания, которые я буду беречь – беречь на самом дне души, как бесценное сокровище. И совсем неважно, что я так и не узнал ее имени. Важно только то, что если мне придется умереть завтра, я знаю, о ком будут мои последние воспоминания…

Но блаженный полусон был прерван голосом Симона, насильно возвратившим меня к реальности. Уже проспавшийся и, как всегда, растрепанный, Симон осторожно заглянул в мою спальню. Старая дверь при этом противно заскрипела, впуская вместе с мальчиком запах подгорелой тушеной капусты, долетавший, по видимому, из кухни.

- Эй, Шрам, хватит дрыхнуть! Просыпайся!

- Не называй меня больше Шрамом, противный мальчишка, - отозвался я нехотя, не открывая глаз.

– Это не имя, а собачья кличка.

Симон удивленно заморгал глазами.

- Ты чего? Тебе что, кошмары снились?

- Нет. Этот сон был лучшим в моей жизни, - уверенно сказал я, уже поднимаясь с постели.

- Выйди-ка за дверь, пока я оденусь.

- Да пожалуйста! – пожал плечами мальчишка, но вместо того чтобы убраться, просто повернулся ко мне спиной. Пришлось довольствоваться и этим.

- Кличка собачья… А как ты хочешь, чтобы тебя называли?

- А вот ты возьми и придумай. Ты же у нас умный. Найди для меня подходящее имя.

- Хм… Имя, которое подошло бы тебе… Это не так просто сделать.

- А за нами никто не гонится… пока. Так что у тебя есть время, чтобы найти для меня имя.

Мне действительно жутко захотелось иметь нормальное имя, хотя до этой ночи довольно было и клички. А еще я изо всех сил хотел верить, что меня еще ждет встреча с моей таинственной незнакомкой, вот только где и когда…

Ясно я ощущал только одно – попытаться задержаться здесь еще на одну ночь было бы бесполезно – она вред ли придет сюда еще раз. А так, как посоветоваться мне было не с кем (как ни странно, даже внутренний голос заткнулся и не мешал мне жить) – то полагаться я мог лишь на собственное чутье.

Собрав в котомку все свои нехитрые пожитки и надежно устроив топор за спиною, под куртку – чтобы не пугать лишний раз шибко нервных людишек, я вместе с вездесущим Симоном спустился вниз с намерением перекусить.

Впереди меня ждало незнакомое и непонятное дело, которое я должен был распутать. И чем быстрее я это сделаю, тем больше шансов у Линсей не потерять свою красоту и рассудок в семиглавицкой тюрьме – у меня все-таки не было уверенности в том, что барон сдержит свое слово и не отправит ее туда обратно, если девчонка покажет норов.

Но куда двинуться дальше и где искать эту самую пропавшую ведьму, пока оставалось неясно.

Пока Симон уплетал кашу с салом за обе щеки, я решил взять себе еще и кружку пива.

Но когда я вернулся с кружкой за столик, рядом с Симоном, который искоса изумленно таращился на пришельца, сидел некий мужчина, закутанный в плотный плащ.

- Это ты – тот самый Шрам, который теперь будет искать ведьму? – спросил он негромко вместо приветствия.

- Тот самый, - согласился я, усаживаясь за столик. – Только тебе какое до этого дело?

- Я могу тебе помочь.

- А кто сказал, что мне нужна помощь? – в тон наглому незнакомцу ответил я.

- Если ты действительно хочешь ее найти, тебе не помешает узнать о ней больше. А я знаю побольше, чем мог рассказать тебе барон.

- И что я буду за это должен?

- Ничего. Скажем так: организация, от лица которой я имею честь говорить, тоже заинтересована в том, чтобы эта женщина попала туда, где ей и положено быть – в тюрьму.

- Все это прекрасно, но я не буду говорить с человеком, который не считает нужным открыть мне свое имя и свое лицо.

В ответ незнакомец сбросил с головы капюшон. Передо мной сидел молодой человек со светлыми волосами и худым вытянутым лицом. На груди его красовался круглый медальон – колесо и копье – символы Судьбы. Церковник.

- Так вот какая организация жаждет справедливого возмездия, - хмыкнул я.

- Не понимаю иронии, - поднял удивленно брови мой собеседник. – Блюсти порядок и следить за тем, чтобы преступников настигала заслуженная кара – святая обязанность Церкви. А та, за поимку которой ты взялся, одна из самых опасных.

- И чем же это она такая опасная? – мое любопытство взяло верх над осторожностью.

– Я видел ее портрет у барона – на вид – простая девчонка, молодая еще. Что же она такого успела натворить?

- Успела, - вздохнул мой собеседник. – Внешность бывает обманчивой, и это именно тот случай…

Мой собеседник выразительно скосил глаза на Симона, который замер с ложкой в руке и сидел теперь тихо, как мышка, боясь пропустить даже слово и надеясь что его не заметят. Я понял его взгляд.

- Ты эт, иди погуляй пока. Проветрись.

Симон хотел было воспротивиться, но, встретившись со мной глазами, шумно вздохнул и поплелся к дверям.

В полутемном сыром углу за столиком мы остались одни.

- Часто бывает, что один незначительный, казалось бы, проступок тянет за собою все больше и больше греха и в конце концов выводит человека, их совершившего, за грань праведной жизни, - вздохнул священник, и я вдруг увидел за этим молодым лицом, на которое набежала вдруг легкая тень, умудренного жизнью старика. Наваждение прошло так же быстро, как и появилось, а молодой церковник вел дальше свой рассказ.

- Она родилась и выросла в деревне с названием Розовка, недалеко от города Керна. Кто знает, как и почему в светлых душах людей пускает корни грех и откуда приходит запрещенное знание, но как бы там ни было, девушка по имени Ая стала практиковать магию. Нам точно не известно, кто был ее учителем, известно только, что свои новые умения она стала применять к окружающим ее людям. Первой ее жертвой стал сельский учитель – будучи уже в преклонном возрасте, он настолько подпал под действие ее чар, что стал послушной куклой в ее руках. Он женился на ней, и несколько лет она творила свои темные дела в доме учителя, который обо всем догадывался, но не мог перечить ее воле. И только когда она, практикуя свое греховное искусство, едва не убила мать с еще нерожденным ребенком – тогда лишь он понял, какую змею пригрел на своей груди. Опасаясь заслуженного возмездия, эта Ая обокрала своего мужа и отправилась с его деньгами в город Керн – бывший когда-то столицей. Там она знакомится с неким вором по имени Элон, и вскоре становится его любовницей и пособницей в темных делах. Каким-то образом эта пара узнала о том, что в одной из кернских тюрем заключен опасный преступник - колдун, приговоренный к пожизненному заточению. Наглость их была настолько велика, что они находят способ попасть в тюрьму: выдавая себя за брата и сестру, эти двое обманывают одного из охранников, а Ая становится его невестой. Пока этот одураченный человек готовится к свадьбе, преступники проникают с его помощью в тюрьму и помогают бежать Оборотню.