— Я вернулась и требую, чтобы ты уделил мне время. У меня родилась идея. Хочу, чтобы ты помог ее осмыслить. — Дашин голос просто звенел. Она рвалась к свершениям.

Вот оно, очарование коротких командировок куда бы то ни было. Движение туда, движение сюда. Взрыв впечатлений и отчаянный стук по клавиатуре. Никита долго был там, где каждый день — сюжет для небольшого рассказа, но не смог бы сейчас написать и двух строк о своей службе. Не потому, что он не умел писать, а потому, что у него не было времени научиться безучастно писать о чем угодно. Все, что произошло, случилось, стояло перед глазами, но разве можно этим делиться с посторонними. Патрули, зачистки, засады, стычки, перестрелки, сражения, гибель друзей и врагов — все слилось в нечто единое, из чего не знаешь, что вычленить. От описания открытия консервной банки штык-ножом до описания рукопашной схватки. Все важно. Нужно прожить лет пять вдали от всего этого, чтобы потом написать об этом относительно честно. Но у журналистов и писателей времени на это нет. Вот поэтому они пишут, а Никита не может. Остается только подчиниться любимой писательнице:

— Прибуду, когда назначите, моя несравненная создательница несравненных литературных образов.

— Корнилов, если бы я тебя не любила, мне пришлось бы сказать, что это пошлость. Не издевайся над тем, чем я занимаюсь. Я — не феминистка, но если будешь держать меня за дуру, самым высоким каблуком от Vicini мне не трудно заехать тебе в любое место, которое меня злит. — Даша запуталась в своих непритязательных образах.

— Даша, ты пьяна?

— Наконец-то ты понял, разведчик. Может, приедешь прямо сейчас? Овладеешь мной без сопротивления.

— Должен заметить, что теперь пошлишь ты. Но я еду. Жди. — Никита решил временно отложить свои предсказуемые приключения ради непредсказуемой, но почти обожаемой женщины.

Даша открыла дверь с бокалом вина в руках. Никита поморщился. Он терпеть не мог, когда кто-то пьет в одиночку, тем более женщина, тем более любимая. Или не любимая? Он уже не знал точно.

— Рада тебя видеть. Действительно рада.

Она нежно обняла его и положила голову ему на плечо.

— Ты хотела рассказать о новой сногсшибательной идее.

— А да! — Даша оттолкнулась от него, как будто очнувшись, и радостно хлопнула в ладоши, — Конечно! Знаешь, когда я была в Питере, мне пришла в голову чудесная мысль. Пойдем в комнату.

На столе в гостиной стояла бутылка французского вина и тарелка с нарезанным сыром. Даша называет это «набором для активизации мозговой деятельности». Вокруг «набора» разбросаны листы белой бумаги с пометками и рисунками. Муки творчества. Даша пишет всегда на компьютере, но начинает на бумаге. Потому что на старте она ужасно злится и психует, рвет и комкает исписанные листы, бросает их с ненавистью в корзину. Никита никогда не присутствовал при подобной сцене, но Даша сама призналась и добавила, что если бы начинала писать новую вещь на компьютере, то разбила бы его в первый же день. Импульсивная девушка.

Даша налила вина в уже приготовленный второй бокал, подала Никите. Они сели на диван.

— Ну, так вот, — продолжила Даша, — Я решила сменить жанр…

Она произнесла эту фразу так, словно после нее весь мир должен обрушиться или, по крайней мере, Никита должен рухнуть с дивана, икая от изумления. Ничего такого не произошло. Никита вопрошающе пожал плечами:

— И..?

— Что значит и..? — вскинулась Даша, — Ты что, не понимаешь? Я решила сменить жанр, — повторила она по слогам и обиженно надула губки. Сложила руки на груди и картинно отвернулась.

— Хорошо, хорошо. Я пошутил. Ты меня просто сразила, и я впал во временный ступор, — пошел на попятный Никита.

— Да? Ну слушай, — Даша тут же забыла про свои обиды, — Мои истории о любви продаются неплохо. Но тиражи небольшие, слава тоже небольшая. И самое главное, издательство забирает любую халтуру, лишь бы она была про любовь. Последнее время я пишу откровенную чушь, а этого никто не хочет замечать. Лишь бы вовремя сдавала нужный объем слез, соплей, измен, расставаний и хеппи-эндов. Восемь авторских листов, и точка. Но бесконечно изобретать любовные линии невозможно. Поэтому мне нужно нечто новое, и я знаю что.

— Что?

— Детектив. Настоящий классический детектив с небольшой долей иронии, — торжествующе объявила Даша.

— Не хочу обидеть, но, по-моему, на книжных лотках этой продукции через край, — осторожно заметил Никита.

— Да, правильно. И вся эта продукция приносит авторам отличный доход и, главное, их имена у всех на слуху. А имена-то все женские. Шляпки, юбки и бюстгальтеры правят бал. Мужиков давным-давно загнали на задворки жанра издатели. Посмотри на статистику — вас, по сравнению с нами, очень мало, и к тому же вас убивают в геометрической прогрессии. Получается, что мы, женщины, определяем запросы издательского рынка. А издателю все равно — книга должна продаваться. И в этом ее главное назначение.

Любовные романы читают только женщины, а детективы читают и мужчины и женщины. Улавливаешь разницу?

— Улавливаю. Хочешь настоящей славы. Это справедливо. У тебя есть сюжет? — Никита подумал, не рассказать ли Даше историю с дневником капитана Корнилова, но не решился.

— Сюжет есть. Представь. Хороший интеллигентный парень с высшим образованием ушел на войну и вернулся другим человеком. Он стал крутым. Хладнокровный и справедливый, он точно знает, чего хочет. Он хочет справедливости для всех. Он становится частным детективом. Берет в напарники крутую независимую девицу, и они вместе творят суперкрутые дела. Ну, как?

— Звучит неплохо. — Никита точно решил не рассказывать про дневник. Даша явно закусила удила. И если ей рассказать хоть что-нибудь, она вытянет остальное, распишет в лучшем виде и подставит и себя и его.

— Моя помощь нужна?

— Еще бы! Ты объяснишь мне все те моменты, которые для моего понимания недоступны в силу обстоятельств. Будешь моим главным героем. Согласен?

— То есть меня не будут убивать в самом начале?

— Это точно. Будешь жить из романа в роман.

— Я согласен. — Польщенный Никита глотнул вина.

— Тогда рассказывай.

— Хорошо. Только переместимся в спальню, я очень устал, — признался Никита.

Даша посмотрела на него через вино в бокале:

— Корнилов, сколько бы я ни пыжилась, ты меня все равно переиграешь. Ты хитрый вояка и обыграешь кого угодно, только близко подпусти. Давай телепортироваться в спальню.

Никита так ничего и не смог рассказать, а Даше этого и не нужно было. Он ушел утром, когда она спала. Когда выходил из подъезда, зазвонил мобильный. Митя приглашал на рандеву с папой. Похоже, они решили внести свой пай в создание акционерного общества по поиску сокровищ.

В конторе было еще малолюдно. Восемь утра. Рабочий день начинается в девять. Но начальство было уже на месте. Полусонная Ниночка на вахте услужливо проверещала:

— Никита Иваныч, шеф ждет вас как можно скорее.

— Бегу.

Толстый лысый папа сидел за своим столом, нахохлившийся и невыспавшийся. Митя, в полузабытьи, подперев рукой голову, сидел с краю стола. Он откровенно спал.

Никита встал посередине комнаты, не зная, что делать. Папа смотрел в упор и молчал. Митя продолжал спать. Затем глава фирмы изрек:

— А тетрадь при тебе?

Никита предъявил дневник капитана Корнилова. Сергей Борисович пролистал его, потер пальцем пожелтевшие строчки и вернул Никите.

— Вроде не подстава. Итак, молодой человек. Мой сын мне все рассказал. История мне нравится, а самое главное, он тебе верит. Я не захотел ждать и вызвал всех. Скажи, что мы можем сделать?

— Искать клад — дело непростое. Нужны кирки, лопаты, веревочные лестницы, масляные фонари, мушкеты, кортики, солонина в бочках и, наконец, шхуна, на которой мы повезем сокровище. И самое главное, нужна карта.

— Понимаю. Нужно время и люди. — Позднеев-старший не обратил внимания на красочную эскападу Никиты.

— Совершенно верно.

— Ты это получишь. — Папа ударил сына по руке. Митя вскинулся, как неопытный солдат, и тут же снова уснул.