— Получается, её возлюбленный никакой не Владимир, а Сергей Вавилов!. А это значит, что и мой Владимир тоже не Владимир, а Сергей.

— Ира, Ира, ты, что молчишь? — услышала я в трубке голос Наталии.

— Что? — опомнилась я.

— Я сделала несколько снимков её мальчика на свой мобильный телефон. Мне показать их Татьяне или нет?

— Наташа, — угасшим голосом промямлила я, — приходи ко мне, здесь на месте решим, как тебе поступать дальше. Пока не знаю, что тебе ответить.

— Я сегодня вторые сутки на ногах после ночного дежурства. А завтра к тебе приду.

Теперь у меня было время, как следует обдумать всё сказанное Наташей. Мысли метались в голове. Я представила себе, как Таня выписывается из больницы домой со своим мальчиком, а немного погодя, рожаю и я.

— Скорее всего, у моего ребёнка будет такой же цвет кожи, как у её сына. Скрыть тот факт, что у наших детей один отец, уже не получится.

Но я очень дорожила нашей дружбой с ней. И хотела её сохранить. Мы с Таней не виноваты в том, что Владимир или Сергей морочил нам головы одновременно. Таня всей душой была настроена на создание семьи с ним. Я тоже хотела бы иметь полноценную семью с отцом моего ребёнка. Однако, когда поняла, что мы рассчитываем на одного и того же мужчину, то почти сразу мысленно отказалась от него. Кроме того, я была уверена в том, что он не достанется ни одной из нас. Я стала считать, что он — «перекати поле». Сейчас в моей голове родился спасительный план. Я решила убедить Наташу не показывать Татьяне фотографии её ребёнка. Расчёт был прост. Мне нужно было дождаться моих родов и посмотреть на своего малыша. Возможно, мои гены сильнее генов Владимира, и мой долгожданный малыш появился бы на свет со светлой кожей. Тогда не надо будет ничего изобретать для того, чтобы сохранить нашу дружбу с Таней. А уж Владимир и сам не захочет афишировать наше знакомство. Таким образом, никто не узнает, что мальчик мой рождён от него. Вот только, как объяснить Наташе, по какой причине не надо показывать Тане фотографии её ребёнка, я придумать никак не могла.

— Ладно, — решила я, — сначала посмотрю на него, а потом определюсь с причиной.

Я сходила в магазин, купила фруктов, молока, сладостей, чай, сдобных булочек, сливочного масла, натушила дома картошки с большим количеством мяса и отправилась в роддом навестить подругу. К ней меня не пропустили. В температурном листе справочного бюро было написано, что состояние у неё средней тяжести и повышена температура. Она всё ещё находилась в реанимации. Я написала подруге записку.

— Танечка, выздоравливай быстрее. Хорошо ешь, не падай духом. Всё будет нормально. Напиши, надо ли сообщить твоим родителям о том, что ты находишься в больнице. Держи хвост пистолетом, подруга!

Передатчица забрала продукты, записку и отнесла Тане. Я как раз удачно пришла ко времени беседы с лечащим врачом.

— Ребёнок Татьяны Павловны находится в тяжёлом состоянии, — сообщила врач, — улучшения пока не наблюдается. К сожалению, много потерял в весе. Самостоятельно мальчик по — прежнему не дышит.

У меня сжалось всё внутри. Дурнота подступила к горлу.

— Вам плохо? — спросила врач, глядя на моё побледневшее лицо.

— Немного, — ответила я, — сейчас всё пройдёт.

— Беременные женщины слишком впечатлительны, именно поэтому мне не хотелось вам рассказывать о состоянии здоровья новорожденного. Положите голову на стол и посидите так немного.

Она начала беседу с другой женщиной. Я опустила голову на свои руки, лежащие поверх стола. Минут через пятнадцать мне стало легче. Вскоре передатчица принесла мне записку от Татьяны. Она писала:

— Девочки, не волнуйтесь, мой хвост торчит пистолетом выше некуда. Не могу дождаться, когда увижу своего сладкого мальчика. Только бы всё было хорошо! Спасибо за передачу. Обещаю, что съем всё. Иришка, ходи по дорогам осторожно. Папу и маму беспокоить не надо, пусть спокойно принимают процедуры.

— Слава Богу! Не упала духом, значит, скоро пойдёт на поправку.