— Как знаешь. — Фыркнула Мила и, пожав плечами, прибавила ходу, одновременно начиная мысленный отсчет и сопровождая каждую цифру эфирным выплеском под ноги.

Устроившаяся в беседке, Ольга заметила идущего в ее сторону Кирилла и, скрывшись в тени вечнозеленого плюща оплетшего деревянное сооружение до самой крыши, принялась наблюдать. Вот, юноша показался на дорожке, поправил соскользнувший было с руки рыжий шлем, и двинулся вперед, чуть расслабленной, но пружинистой походкой. Замер… Ольга видела, как мгновенно напряглось тело Кирилла, а только что спокойный взгляд, вдруг став холодным и жестким, полоснул из стороны в сторону и, остановился на беседке… а в следующую секунду, Кирилл моргнул и наваждение пропало. Перед Ольгой снова был беспечный юноша, губы которого тронула легкая улыбка, а вовсе не боец, вроде командира папиной гвардии Аристарха Хромова, единственного неименитого ярого, проживающего в Москве.

Ольга поежилась от накативших воспоминаний о том, при каких обстоятельствах она видела у дяди Аристарха такой же вот, пустой и в то же время пронзительный взгляд, и вздохнула.

— Вот ты где! — Улыбающийся Кирилл заглянул в беседку, отвлекая Ольгу от тяжелых мыслей.

Моментально оказавшись рядом, он заговорщически подмигнул девушке и, выудив из шлема одуряюще пахнущий бумажный кулёк, покрытый фиолетовыми разводами, протянул его Ольге. Девушка втянула носом нежный аромат лесных ягод и благодарно улыбнулась. И как только узнал, что она обожает чернику?!

Глава 6. Ведь, ни словом не соврал…

Сидя за столом напротив Ольги, я все никак не могу избавиться от одной вопроса: а что она сама думает о нашей помолвке? Вроде бы не один день провели вместе, а ведь, так ни разу эту тему и не затронули. Словно, по молчаливому договору… Ну, со мной-то все понятно. Ольга, конечно, девушка замечательная, но брак в восемнадцать лет, это все-таки, совсем не то, о чем я мечтаю. А она? Сидит, вон, чернику клюет, аж жмурится от удовольствия… и до всего мира ей дела нет.

— Что ты на меня так смотришь? — Неожиданно поинтересовалась Ольга, вперив в меня взгляд своих ясных глаз.

— Любуюсь. — Честно ответил я.

— Понятно. — Девушка улыбнулась и, как ни в чем ни бывало, вновь принялась уписывать чернику. М-да. Я вздохнул и почувствовал на своей ладони руку Ольги. — Кирилл, не ломай себе голову. До твоего совершеннолетия у нас целых три года, так что расслабься.

— Тебя что, совсем не трогает вся эта ситуация? — Удивился я. В ответ, девушка пожала плечами и, отправив в рот очередную ягоду, улыбнулась.

— Не забывай, с того момента прошло больше двух лет. Так что, у меня было время подумать и принять свою помолвку, как факт. Хотя, когда папа рассказал мне об этом, я на него месяца три дулась.

— Да? Странно. Всегда считал, что девочки только и мечтают, как бы побыстрее выскочить замуж… — Пробормотал я. Ольга услышала и весело рассмеялась.

— У меня есть оправдание. К тому времени, когда отец решил «порадовать» меня новостью о помолвке, мне было пятнадцать, и я уже три года как управляла усадьбой. Успела, знаешь ли, привыкнуть к определенной свободе и самостоятельности, так что известие, что моя вольная жизнь продолжается ровно до тех пор, пока отец и жених не скажут, что пора идти в церковь, как-то не очень обрадовало. — Ольга зашуршала бумагой и, не найдя ни одной ягоды, вздохнула. Пришлось доставать второй кулек и мысленно благодарить Леонида за совет. У меня бы от такого количества черники, давно уже скулы свело, а она трескает, как ни в чем ни бывало…

Увидев, как радостно подпрыгнула на месте девушка, при виде второй порции ягод, я не сдержал улыбки. Честно говоря, в ее эмоциях я просто купался. Чистые, яркие и такие… ощутимые, что ли? Нет, вот честное слово, здесь не обошлось без выкрутасов Кирилловой мамы. Я так отчетливо раньше ощущал разве что эмоции Лины, но там радостью и не пахло… А тут… Вот, кстати о Лине!

Я хотел было извиниться перед Ольгой и отправиться на поиски близняшек, которые, как раз сейчас должны завершать свою пробежку, но девушка меня опередила.

— Да-да… Ты должен идти на занятие. — На миг оторвавшись от поглощения ягод, покивала Ольга и, облизнув синие от сока губы, хитро прищурилась. — А хочешь, я тебя обрадую?

— Эм? — Честно говоря, я удивился…

— Пока будешь заниматься с сестрами, подумай вот о чем. Меня, например, никто не может принудить к браку, поскольку место уже занято, а сроки свадьбы не определены. А тебя? — Ольга взмахнула полупустым кульком в сторону выхода из беседки. — Кстати, о принуждении, там кузины бегут.

— Знаю. — Кивнул я. Действительно, приближение характерно пульсирующих в Эфире близняшек, я почувствовал еще минуту назад… Поднявшись со скамейки, я шагнул на выход, но тут же обернулся. — А за совет, спасибо. Идея помолвки, как защиты от покушений на «личную свободу», мне в голову не пришла.

— Всегда пожалуйста… Только, кхм, Кирилл, тут есть и отрицательные стороны. — Вдруг потупилась Оля. Я нахмурился, пытаясь понять, на что намекает девушка, а когда до меня дошло, расхохотался в голос.

— Хочешь сказать, что как только твои знакомые узнают, кто именно является твоим нареченным, у меня могут начаться проблемы с некоторыми их представителями мужеска пола? — Уточнил я, и, получив в ответ смущенный кивок, вздохнул, стараясь сдержать рвущийся из глотки нервный хохоток. Покосился в сторону приближающихся близняшек и поинтересовался, — среди них есть гридни?

— М-м… нет. — На секунду задумавшись, качнула головой Ольга.

— Тогда, никаких сложностей. — Улыбнулся я. — если, конечно, они не решат воевать деньгами.

— Ты самоуверен. — Прищурившись, заметила Ольга. — А что если «они», как раз, и надумают воевать именно деньгами?

— Выпорю. А не поймут… Уж извини, рисковать своей жизнью, я совсем не хочу. — Полушутя, ответил я и, махнув девушке рукой, двинулся навстречу медленно и размеренно бегущим близняшкам. Биение эфира ровное, эмоций ноль… ну, ведь могут, когда захотят! Мне бы сейчас так… М-да.

* * *

Ольга проводила взглядом вылетевшего из беседки юношу и, прокрутив в голове окончание их беседы, невольно усмехнулась. Серьезный такой, самоуверенный… забавный. Нет, ну действительно, комично смотрится! Хм… Девушка посмотрела вслед Кириллу, на миг задумалась и, забросив в рот последнюю горсть черники, тоже выскользнула из беседки. Оглядевшись по сторонам, она прислушалась к своим ощущениям и, определив направление в котором исчез молодой человек вместе со своими сестрами, двинулась в ту же сторону. Ну, любопытно же, чему воздушный новик будет учить огненных воев? К тому же… нет, ну Кирилл действительно выглядит комично в своей «взрослости»…

Ольга замерла в тени старого раскидистого клена, и уставилась на происходящее на тренировочной площадке… А там было на что посмотреть. Близняшки, почему-то с момента своего приезда, сторонившиеся Ольги, как и своего кузена, закрыв глаза, сидели на двух неизвестно откуда притащенных валунах, предусмотрительно застеленных вспененными ковриками и… перебрасывались постепенно тускнеющим, непонятным шариком света. Вот он мигнул и пропал. Стоящий рядом, Кирилл тяжело вздохнул и, создав?! Как?! еще один светящийся комок, вбросил его меж сестрами. Ольга присмотрелась внимательнее и удивление ее выросло еще больше. Близнецы не касались шарика руками, они просто выставляли ладони на его пути, и шарик тут же менял направление. Эдакий пинг-понг… без ракеток.

Шарик летал все быстрее, мерцая всполохами от желтого до синего цвета. Кирилл морщился, но молчал. Но стоило только свечению пойти на убыль, как юноша что-то процедил сквозь зубы и подбросил сестрам сразу три шарика, одновременно включаясь в их противостояние. Пинг-понг превратился в жонглирование, скорость росла, шарики начали угрожающе гудеть и даже потрескивать.

Ольга видела, что девушки, несмотря на то, что находятся в трансе, уже порядком устали, но их учитель словно и не замечал этого. С легкостью, чуть ли не взглядом перенаправляя сгустки света, то Лине, то Миле, он, вдруг, начал резко менять скорость движения шариков, а потом еще и заставил их менять цвета. Теперь, девушки были вынуждены не только отталкивать сгустки света от себя, но и поддерживать именно тот цвет, который выбирал Кирилл. Отразить шарик, в ином случае, просто не получалось и он, судя по возмущениям Эфира, ударяясь о выставленные ладони, причинял несильную, но весьма ощутимую боль.