Максим с девушкой стукнулись наполненными чарками. Воин сделал несколько глотков пряного напитка, напоминающего о любимой, но чертовски далёкой Руси. Дверь в баню распахнулась, внося с собой прохладный сквозняк. На пороге показались Святогор со старцем, бурно смеясь межу собой. В руках Серафим держит глиняный графин с деревянным подносом, на котором небрежной толщины нарезано сало. Мужчины расселись на свои полки, посмотрели на суженых и басисто засмеялись.

— Вы где так долго были? Мы вас уже заждались? — начала интересоваться девушка.

— Как это где!? — засмеялся Святогор. — За доминиканским вином ходили!?

— Я и гляжу! Уже нализались! А мы тут вдвоём со скуки помирать должны?

— Прямо так уж и со скуки? — ехидно спросил Серафим, придерживая смех рукой. — А что ж вы пыл молодецкий до сих пор не снимете? Да, потеряли вы многое! Вот я как молодость вспомню! Проходишь мимо какой деревеньки, снимешь пар с бабёнкой в речушке, да чуть ли без порток бегёшь оттуда, только пятки сверкают! Хорошо лошади выручали всегда! Не то получил бы я немало плетей от их отцов! — вновь зашёлся в смехе Серафим.

— Да ну вас! — девушка выбежала из бани.

— Куда же ты? Меня подожди?! — крикнул Макс.

— Стоять! Ты меня уважь, сынок! — попросил меня Святогор. — Не обращай ты внимания на этого пьяного старикашку! Он как выпьет, так язык без костей!

— Ну, хорошо! Уважу!

— А вот ответь мне на такой вопрос, Максим! Тебе моя дочка по сердцу или ты с ней из жалости? Поди в твоём мире, откуда пришёл, было немало красавиц?

— Было не так много девиц, да и те мне по сердцу не приходились, а ближе всех мне стала ваша дочь! Не из жалости я с ней! Не из жалости хочу, чтоб она мне сына родила! Мила она мне! Прямо вот что-то душу обжигает, как вижу её! — Зорген застучал кулаком по груди. — Токмо вот кровь во мне бродяжья течёт! Не знаю, где буду завтра и чем стану заниматься! Но главное, что она родит мне сына, которого иногда, но буду видеть! Видеть, как растёт, цветёт и радуется жизни!

— У меня родилось пожелание! — высказался старец, наливая всем в чарки вина.

— Ну-ка, выкладывай! — обрадовались остальные, принимая чарки.

— Так давайте выпьем за будущего сына нашего героя! Пусть вырастет он настоящим воином! Пусть князья хвалят его и одаривают почестями, а в жёны найдётся самая богатая и красивая боярыня, которая будет любить как саму себя и подарит билет в будущее! За маленького человека, который вот-вот выглянет из живота прекрасной девушки на белый свет! — пропел Серафим.

— Будет! — поддержал Святогор.

— Будет! — поднял чарку Макс.

— Всё время забываю тебя спросить! Какого ляда ты поехал со мной в Монсегюр в тот день? Ведь ты же мог меня здесь дождаться и всё!? — поинтересовался старец.

— Да!? — улыбнувшись, поддакнул товарищу Святогор.

— Так я за приключениями поехал! Сначала хотел украсть у Тевтонского ордена Грааль и увезти его в «свой» мир!

— Но что тебе помешало?

— Последние события и… Руслана! Дюже люба она мне и не смог пойти на подлость, оставив её одну!

— Вот оно что творится? Любовь способна творить чудеса, Святогор? — закивал старец.

— Угу! — задумался пропитавшийся жаром и вином дровосек.

— Ладно, други! Пойду суженой помогу собраться! Утром некогда будет! Сами понимаете — дорога! Вы тоже с весельем не затягивайте! — посетовал Максим, выпив чарку вина до дна.

— Так и сделаем! Сейчас вот только посудину допьём!

— Может, ещё посидишь! С тобой как-то и разговор ложится! — предложил Серафим.

— Нет, но спасибо! Устал я что-то!

— Ну, тогда не смею задерживать!

— Мы тоже к вам скоро подойдём! — сообщил Святогор.

Не сказав боле ни слова, Макс Зорген взял свои вещи и вышел в сторону дома. На крыльце его случайно встретила Руслана, удивившись нагому виду суженого. Она собиралась развесить только что постиранные вещи отца и развесить их на верёвке. Шлёпнула молодого человека по голому заду, засмеялась над его скорченной гримасой и прошла дальше.

Макс, постаравшись не провоцировать девушку на ещё более истеричный смех, распахнул входную дверь и увёл накачанное тело внутрь сеней. Впопыхах оделся и присел за стол на одну из скамей. Взял пирожок с подноса и прожевал его за минуту. В момент, когда Макс жевал второй пирожок, вошла Руслана. Девушка поцеловала Макса в щёчку и покачала указательным пальчиком, подошла к серванту и достала оттуда ещё один поднос с более сытным блюдом — капустный пирог с кремом в заливе с соусом «маседуана» к сладким булочкам. «Маседуана» — характерные смеси из овощей и шампиньонов. Но на первое явился в первые ряды пира одиночки король любой французской вечеринки — омлет. Макс отрезал ножиком кусочек омлета и положил его на язык, тщательно размалывая острыми жадными зубами. Кулинарный король не выдержал натиска и сдался по кусочкам, перевариваясь в желудке паренька. Отложив нож с деревянной ложкой, вернулся к передовым войскам лепёшек.

После горячей пищи и жаркой бани на воина напала истома. Душа чувствовала себя пушинкой и пела легкостью тела, но на глаза упала непонятная тяжесть и скука. Макс подошёл к суженой, обнял её за талию и попросился отдохнуть в светёлке. Но стоило Зоргену только дойти до опочивальни и коснуться головой подушки, как мгновенно провалился в сон.

Потный поджарый мальчишка лет шестнадцати вновь скакал прямо на Макса. В глазах мальчика отразился страх. Конь Зоргена продолжал гнать во всю лошадиную мощь. Двести метров. Сто. Пятьдесят. Рогатина парня болтается в уставших руках. Макс замахнулся саблей над головой мальчика, слегка поравнявшись с его конём. Рогатина безусого воина задела брюхо лошади Макса, но мягко пронеслась вперёд. В этот момент Зорген делает выпад в сторону. Лезвие его сабли прорезало толстую кожу лошади врага. Конь заржал и начала заваливаться набок. Всадник, не удержавшись, выскочил из-под седла и полетел вниз. Что-то острое кольнуло под сердцем. Макс заорал, понимая, что это конец. Повис на боевом коне и прикрыл глаза, не выдержав боли в боку…

Макс в очередной раз вскочил на постели в холодном поту с криком, вырывающимся из гортани. Но Руслана не слышала сегодня его криков и тихо посапывала в подушку. Огляделся. В комнате стояла тишина. Со стороны сеней раздавался дикий храп двух изрядно подвыпивших мужиков. Макс натянул порты, опоясался саблей и вышел из дома в прохладный двор.

Небо ещё усыпано мириадами звёзд, но в правление ночи уже пробивается розоватый оттенок рассвета. Птицы ещё не начали летать, врезаясь в раскидистые ветви величавых сосен. Только глухарь что-то кряхтел в чащобе леса. Сосны стояли в спокойствии и безмолвии. Они бесстрашны. Только им не о чем беспокоиться, чувствуя, как единственный и последний их враг-дровосек вот-вот уйдёт в чужие земли. Лачуга его со временем рухнет — на этом месте вырастут молодые сосёнки. Белки продолжали беспорядочно прыгать по веткам, словно кенгуру по вольеру зоопарка. Где-то в лесу в сотый раз поднял вой вожак волчьей стаи. Где-то там мирно спал сохатый, упёршись рогами в мягкую траву. Медведица бродила всю ночь по территории леса и собирала в пасть ветки малинника. Лесная идиллия. Законы природы. Каждый на своём месте. Только ветер-бродяга и вестник судеб разгуливал озорником везде, где ему вздумается.

Ну, почему звери живут между собой куда дружелюбней, чем люди?! Кто разумнее — зверь или человек?! Наверное, всё-таки зверь! Зверь не умеет говорить и включать логику, но чувство инстинкта в нём преобладает превыше всего! Лишь по этому чувству он понимает, где можно укусить, оторвать кусок мяса, а где обойти стороной! Люди же сначала делят друг друга на бедных и богатых, а затем начинают друг с другом грызться, словно больные бешенством дворовые псы! А вот если бы богатые подтянули бедных под свой уровень бедных, то сразу эта грызня забылась бы сама по себе! Все были бы равными — космонавты и пожарники, политики и кухарки, миллиардеры и бомжи! Тьфу ты! Ну и что я заладил! Пойду, отопью прохладного вина да спать пойду!

Макс Зорген дошёл до опочивальни, где мирно спала Руслана. Прилёг в кровать, укутавшись периной, но за час до пробуждения Солнца, так и не смог уснуть. Через некоторое время в сенях заскрипела скамья, зашаркали по деревянным доскам пола тяжёлые шаги, хлопнула входная дверь. Макс потёр ладонями лицо, прогоняя остаток сна, встал с кровати и вышел в сени. На одной скамье продолжал храпеть Серафим. Со стороны амбара послышалось конное ржание и весёлое посвистывание. Воин обул войлочные сапоги и вышел по направлению к хлеву. В это время дровосек запрягал своего коня в сбрую.