— Здравствуй, Ешон! — поздоровался Керсан.

— Здравствуй, Керон! Как прошла сегодняшняя охота?

— Всё по мелочи! Только шесть кроликов подстрелил!

— Ух, ты! Тебе как новичку бескрайне повезло! Бывает вообще пустыми приходят!

— Это да! А у тебя, гляжу, хороший вечерок намечается!? — сказал Зорген, показав взглядом на мясо.

— Лосёнок! Представляешь!? Целый день пустой ходил, а под вечер на него наткнулся! Думал мёртвый лежит! Стал подходить ближе, а он как вскочит на свои сильные лапы и стоит, смотрит! Я в лоб стреляю, а ему хоть бы что! Пришлось со стороны заходить! Четыре карабина ушло ему в брюхо! Крови было… Так и думаешь, как бы в ней не затонуть! — посмеялся Ешон.

— Дела! А как же ты его дотащил до дома? В сетях?

— Да! Мы с сыном в сети его положили, на возок закинули и погнали Мишку в сторону дома! Пока по частям разрубишь, пока ошкуришь… крови ещё больше вылилось, чем на охоте! Вот и мясо готово! Милости просим к нашему скромному столу!

— А где Ваша суженая? — спросила Пельсо.

— Её казнили на костре! Инквизиция нас арестовала по подозрению в колдовстве, но Бонорэ взяла вину на себя! Иначе нас бы казнили обоих, а сына отдали на поруки церкви! Ты сам знаешь, Керон, как им там мозги прочищают анархической религией и философией о чистоте души!? Хоть сейчас это слово забыли, но всё равно оно действует — обратись или умри! — рассказал хозяин дома, когда троица вошла в дом и присела за стол.

— Очень печально!

— Согласен, но я стараюсь об этом не думать, чтобы спокойней можно было жить и воспитывать сына!

— Тяжело наверно одному воспитывать, без женщины? — продолжает любопытствовать Пельсо.

— Не буду врать своим друзьям о том, что я всё могу один и мне никто не нужен! Очень трудно! Порой бывает, уложишь мальца спать, а потом выбегаешь из дома и сбиваешь кулаки в кровь! Костяшки жжет от боли, но ты бьёшь дальше! Пока рука сама не отсохнет! Потом садишься возле этой стены, держишь окровавленную руку и громко рыдаешь! Так я успокаиваюсь!

— Не переживай! Мы с Пельсо поможем вам с Румером! Нам самим не хватает нашего сына!

— А что с ним случилось?

— Добровольно ушёл в храм Божий, но не святым отцом!

— Какой кошмар! Это самое ужасное погибнуть от рук родного сына — если вас поймают!

— Значит Селяви!

— Что прости? — не понял Ешон.

— Это означает «Такова жизнь»!

— Ясно! Вина? Чачи?

— Мне вина! — ответила Пельсо.

— Чачи! — ответил Керсан на предложение друга.

— Ну, пожалуй, и я от чачи не откажусь!

— Когда я был… молод, первый раз попробовал чачу у друзей в южной части Руси! Изумительный напиток! Такой пряный аромат и божественный вкус, а все, потому что добавляют виноград! — чуть не осёкся странник.

— Ты прав как никогда, мой друг! Не могу поспорить! — стукнувшись с гостями чарками, хозяин дома осушил её первым.

— Папа! Папа! Там человек в чёрном балахоне! Он стоит по середине дороги, и всё время смотрит в сторону нашего дома!

— Инквизиция! Какого ляда они тут делают?! Я проверю, чего он хочет, а вы на всякий случай снимите мои ятаганы со стены и уходите через запасный ход! Он под столом! На удачу помолимся Господу нашему! Уходите! — перекрестившись, сказал хозяин дома.

Ешон достал из шкафа свою двустволку, зарядил её патронами и вышел из дома. Он выкрикивал что-то, чтобы спугнуть того, кто стоит перед его собственностью. Хозяин дома нацелил ружьё и начал ждать шага со стороны Инквизитора. Недолго думая, Инквизитор оголил саблю и одним движением руки замахнулся ею, выбивая ружьё. Оружие выстрелило, и выскользнуло из рук Ешона. Хозяин дома поднял руки, которые ему спешно связали верёвками подоспевшие Инквизиторы. Украдкой хозяин дома посмотрел в окно, но гостей там уже не было.

Керон, Пельсо и Румер бежали по тёмному коридору, где раз от раза встречались горящие факелы. За их спинами послышались шаги одного из Инквизиторов. Пельсо не смогла удержаться от энтузиазма, развернулась и пошла назад, тем самым давая время суженому сбежать.

Керсан с мальчиком вышли сзади огорода. Здесь пасся конь Мишка, не подозревая того, что возле дома творились небывалые страсти. Керсан посадил мальчика вперёд, сам отвязал верёвку с дубка и присел сзади. Дал шпоры коню. Он встал на дыбы и поскакал в галоп. Ночь продолжала шествовать над миром. Звёзды светили всё также холодно и ядовито. Всё спало в округе. Только два путника скакали в неизвестном направлении, чтобы уйти из лап Священной Инквизиции.

Странники остановились возле рощицы, растущей посреди поля, развернули коня в другую сторону и хлопнули его по массивному крупу, спрятавшись в кустах. Мишка убежал. Через некоторое время, двое всадников с оголенными саблями проскакали мимо затаившихся путников и скрылись за лесной просекой. Керсан с Румером вышли из укрытия. Охотник развёл руки над головой и начал читать заклинание. Со стороны, откуда Керсан приехал, ехал одинокий всадник, размахивая оружием. Оно было похоже на ятаган, но издалека они все похожи друг на друга. Как только портал открылся, Зорген с мальчиком вошли в него. Неведомый всадник в балахоне проскользнул следом. Портал захлопнулся со звуком горна.

* * * *

Маронсоль зашёл в часовню. В ней повсюду горели свечи. Пол напевал песнь веков под тяжестью человеческого тела. В конце комнаты стоял толстый дубовый стол, на котором стояли чернильница с пером и подсвечник с тремя горящими свечами. Рядом с ним подставка для книг. На этой подставке лежит толстый слой бумаг в развёрнутом книгой виде.

Кто-то незаметно подкрался к уже взрослому Марону. Мальчик почувствовал холод острой, словно ярость тигра, стали на коже своего горла. В руке человек держал с широким лезвием нож. Он тяжело дышал под грузом прожитых лет. В его крови кипела месть. Он хочет мстить за то, что не дают ему раскрыть глаза людям и познать истину всего святого и не святого. Марон вцепился в руку невидимого врага, сделал выпад на месте под ней, оттолкнул напавшего, развернулся и увидел его.

Генрих Крамер. Его густые с проседью бровей и черные, словно ночь, глаза знал каждый юродивый в округе. Крамер скинул капюшон с макушки, чтобы не мешал. Он ухватил нож удобнее, сделал шаг и замахнулся оружием. Марат отпрыгнул. Он взял табурет и ударил им по руке Генриха, чтобы выбить нож. Оружие отлетело в сторону. Крамер упал, чтобы поднять холодного друга и попытался подняться, но Марат не дал ему это сделать. Он просто объяснил, что пришёл за ним живым. Церковь хочет допросить отшельника, запретить заниматься деятельностью Инквизитора и изгнать из святых земель.

— Послушайте, господин Крамер! Вас никто не станет закрывать в темнице и сжигать на костре?!

— Тогда для чего Вы явились ко мне, кардинал Маронсоль?! — злобно спросил Генрих.

— Совету необходимо, чтобы Вы предъявили все основные факты и доказательства по сожжению тех несчастных людей в Гонге! Совет уверил остальных Инквизиторов в том, что половина сожженных людей — это были просто крестьяне, чьи дети остались без родителей! — объяснил парень.

— Римский Папа — наш родитель! Он всем народам голова! Что ж! Значит, как в кучи сгребать семьи целых посёлков — так мы герои; а как сиротами детей оставлять — так Крамер готовь шею на плаху! Не пойду я с тобой никуда! Пусть твой Совет заплюёт друг друга от возмущения! Если уберёшь ногу с меня, то я встану и уйду отсюда навсегда!

— Что ты укладываешь в дорожный мешок? — продолжал допытываться Марон.

— Это труд всей моей жизни! Теперь уходи! Совет ждёт от тебя показаний! Иди! — Крамер отпустил парня с весомой информацией.

Марон поверил ему на слово. Парень убрал ногу со спины Крамера и пошёл в сторону выхода. В этот момент монах встал на ноги и подобрал с пола нож. Воин уже шёл по коридору. Крамер сжал лезвие ножа в ладони, метнул оружие в сторону кардинала и ухватился за свою ладонь. Нож врезался промеж лопаток. Марон упал на колени, но был ещё жив. Крамер подбежал к нему, выдернул нож из спины, тут же закрыл ладонью рот и перерезал парню глотку.

— Когда я ухожу, то никогда не оставляю свидетелей! Пора бы уже Совету осознать это! — прошипел Крамер на мёртвое, но ещё тёплое, тело кардинала.