Мужчина в бедняцкой одежде, несмотря на дрожь и слабость, спешит уединится в каком-то тёмном пустынном закоулке. Сев прямо на грязный дощатый тротуар, мужчина трясущимися руками разворачивает подарок. В нем истекающее кровью телячье сердце. Жадные губы впиваются в кровавую плоть, зубы рвут нежное мясо. Но спустя мгновение, мужчина роняет свёрток, его начинают сотрясать конвульсии, на губах выступает чёрная пена.

Мужчина поднимается из грязи и садится у стены. Поза его полна безысходного отчаяния. Переулок по-прежнему пуст, только худющая бездомная шавка лениво переходит от одного угла к другому. Вдруг, потянув воздух носом, она трусит к сидящему мужчине. Подбежав, она начинает с аппетитом уплетать валяющееся на земле сердце. Мужчина поднимает обессиленную руку и нерешительно гладит доверчивую дворнягу. Над переулком разлетается испуганный собачий визг.

***

Вечереет. Из тени собора выскальзывает мужчина в бедняцкой одежде. Движения его тверды, нет и следа прежней усталости и дрожи. Запоздавшие горожане, оставляют соборную площадь. Быстро догорает пунцовая полоса на западе небосклона. Слышно как лязгает засов соборных ворот. За собором ощетинилось крестами тёмное кладбище. Мужчина направляется к нему.

В это время площадь пересекает какой-то оборванец. Он пьяно шатается из стороны в сторону, то бубня что-то себе под нос, то выкрикивая неразборчивую тарабарщину. Пьяный присаживается у паперти и достает долбленую из тыквы баклажку. Его багровое лицо покрыто шрамами и глубокими морщинами. Редкая плешивая борода торчит слипшимися клоками. Непокрытая голова перевязана засаленной тряпицей. Размахивая баклажкой, он начинает припевать:

— Пока играет молодая кровь! Кровь!

И чарка красного вина —

Вина полна!

Мужчина, направившись было к кладбищу, приостанавливается возле нищего. Тот благодушно приглашает:

— Выпьем, друг!

***

Странная горбатая фигура движется по ночному кладбищу. В самом дальнем конце погоста, у бедняцких могил, фигура распрямляется и сбрасывает горб на землю — это тело нищего. Из тьмы материализуется предводитель упырей. Его изможденное белёсо-синюшное тело мелко подрагивает, как бы в возбуждении:

— Он мёртв?

— Просто мертвецки пьян.

Упырь криво ухмыляется в ответ. Тут же со всех сторон, довольно клокоча и повизгивая, стекаются его сородичи. Но предводитель повелительно поднимают руку, и все останавливаются в нетерпеливом ожидании. Главарь подходит к нищему, поднимает его левую руку и, обнажив её до локтевой впадины, пригласительно смотрит на новичка.

Мужчина в бедняцкой одежде молча принимает приглашение. Присев у тела, он достает флягу, долбленую из тыквы, выплёскивает из нее остатки вина и, разбив, подставляет под локоть. Пристально наблюдающие за ним упыри взрываются гортанным клёкотом. Мужчина поясняет:

— Я не хочу его смерти.

Предводитель снова делает повелительный знак, и шум стихает.

Новичок подносит тыквенную чашу, наполненную кровью, к губам. Все вокруг замерли в непонятном тревожном напряжении. Сделав один глоток, мужчина падает замертво. Упыри, уже ничем не сдерживаемые, набрасываются на нищего. Слышно их довольное повизгивание и отвратительные чавкающие звуки.

Новичок приходит в себя. Он успевает увидеть, как упыри утаскивают куда-то во тьму бездыханное тело. Рядом присел на корточки предводитель кладбищенского племени. Его безобразное лицо с плоским носом и вывернутыми губами кажется почти по-человечески задумчивым. Заметив, что молодой вампир очнулся, он с готовностью комментирует происходящее:

— Не волнуйся, прятать мёртвых на кладбище мы умеем.

Мужчина с трудом приподнимается, потирает ладонями плечи:

— Как холодно! Что случилось?

— Мёртвая кровь.

— Но…

Упырь отвечает с усмешкой:

— Не доверяешь своему опыту? — Сразу переходя на серьёзный тон, — Это кровь была мёртвой. Запомни, живая кровь только та, которая льется из жил прямо тебе в глотку.

Старый вампир сочувственно смотрит на новичка, а затем, притронувшись к его подбородку, рассматривает его лицо в призрачном свете первых колких звёзд:

— Твои глаза, — глаза молодого вампира потеряли свой тёплый карий цвет, теперь они отливают холодной зеленью, — Что ты съел? Крысу, кошку, собаку?

Молодой в ответ лишь кивает.

— Я предупреждал.

— Не важно… Откуда вас здесь столько?

— Это мой народ! — с ироничной гордостью, — Недостаточно, смышленый, правда, чтобы как следует служить своему господину. Последнее, что они сумели самостоятельно добыть, была издыхающая коровёнка. А тебя обратил твой хозяин?

— Хозяин?

— Тот, который считает себя князем.

— Нет, я сам, — в голосе слышна горечь.

— И что же привело вас обоих в эти края? Вы ведь нездешние?

— Мы выслеживали князя Стрега.

С сарказмом:

— Вампир охотится на вампира! Куда катится этот мир!

Новообращенный, опуская взгляд:

— Я не знал… Я думал, мы занимаемся благородным делом.

«Патриарх» ободрительно хлопает его по плечу:

— Месть — благородное дело, мой мальчик! Никогда не упускай шанса отомстить. Особенно тому, кто лишил тебя надежд.

— Откуда ты знаешь?

С аффектацией и театральными жестами:

— О! Все знают историю проклятого князя и преданного им брата. Падение рода Невара! Последний акт драмы — что предпочтет благородный герой, единственная надежда рода, гибельную дерзость или тупое существование?

— Ты всё знал с самого начала?! — молодой собеседник обескуражен и посрамлен.

Упырь отвечает тоном заправского философа:

— Ну, всего никто не знает. Однако у меня есть определенное знание, которым я готов поделиться с тобой. В обмен на услугу, разумеется.

С раскаянием:

— Я вел себя, как идиот.

Клекочущий голос звучит по-отечески благожелательно:

— Как благородный идиот, прошу заметить. Итак, ты готов слушать?

Кивок.

— Твой хозяин ищет тебя. Днем он разведал твою могилу, этой ночью явится по твое мёртвое тело. Что будешь делать?

— Надо устроить засаду.

По-видимому довольный таким ответом упырь тем не менее берет провокационный тон:

— Может, лучше наберешь своей землицы в мешок и пересидишь где-нибудь в укромном месте.

— Нет, — без раздумий.

— Ценю твою решимость. Я предлагаю вот что. Я лягу в твою могилу, а ты спрячешься поодаль. Когда он попытается тебя, то есть меня, уничтожить, ты нападешь.

— Лучше я буду лежать в могиле.

— В своей могиле ты сразу уснешь, а я нет.

— Но он поймет, что это не я.

— Отдашь мне свою одежду.

— Меня похоронили без одежды.

— Он вряд ли об этом знает.

Молодой вампир с сомнением на лице:

— Мне не нравится. Пусть ляжет один из них, — делает выразительный взгляд в темноту.

С сожалением:

— Не хочу показаться высокомерным, но мой жалкий народец достаточно туп, чтобы провалить всю авантюру. Решайся!

После нескольких секунд размышлений:

— Хорошо! Что ты просишь взамен?

Упырь делает хитрую гримасу и, выдержав паузу:

— Мне нужна твоя сладкая мордашка.

Недоумение новичка явно веселит старого вампира. Насладившись эффектом:

— Это не то, что ты думаешь. Мне нужны твои волосы и кожа лица. Я срежу их для себя.

Мужчина отшатывается. Упырь спешит успокоить:

— Ну-ну! Ты ничем не рискуешь. Поспишь денек-другой в родной землице, и снова — красавчик!

Молодой вампир оживляется:

— Значит, и мои глаза?

— Нет-нет! Этого уже не изменить, — говорящий красноречиво указывает на свою уродливую морду, — Или ты полагаешь, мы здесь настолько отупели, что не в состоянии лечь в собственную могилу?

Собеседник прячет разочарование, опуская глаза.

— Так как на счёт моего нового лица?

— Но… — лицо мужчины искажается в тревожном замешательстве.

— О! Как мило! Ты боишься боли. Мало ты ещё знаешь о наслаждениях жизни, если боль пугает тебя. Ты, презренный мертвяк, не различающий запахов и вкуса, тебя не согревает тепло солнечного дня, не приносят удовольствия ни дорогое вино, ни изысканные кушанья. И лишь боль ты можешь чувствовать в полной мере, как любой из людей. Возлюби боль, животворящую боль, она пуповина, питающая твою человечность!

Новичок подавленно молчит. Предводитель кладбищенских упырей весьма доволен собой:

— Ах, я хорош! Ещё не умер во мне артист! Со своим новым лицом я определенно буду иметь успех при лучших дворах Карантании и Баварии. Эх, моя бурная юность!