И даже дьявол не остановит меня противостоять Десу. Я ищу горшочки с красками, затем хватаю кисть и окунаю ее в черную каску. Как только набираю нужное количество цвета, начинаю методично затушевывать сосок.

Чувствую ли я вину от того, что порчу произведение искусства?

Не так сильно, когда оставила Темпер, которая, к слову, вообще ее не чувствует.

После того, как я закончила, откладываю мокрый холст с черными пятнами на руках. Удовлетворенная возмездием, перехожу от полотна к стопке книг, на вершине которой лежала записка.

Каллипсо,

В случае, если захотите получить побольше информации о Солнцестоянии.

— Джером.

Какое-то время я вписываю имя в карточки, и, наконец, заканчиваю. Джером был библиотекарем, с которым познакомилась неделю назад.

Любопытствуя, какие книги он мне выбрал, беру первую из кучи и кладу себе на стол. Пододвинув стул, открываю ее. Прежде чем успеваю посмотреть на титульную страницу или содержание, страницы начинают сами переворачиваться, останавливаясь на главе «Солнцестояние».

Глазами сканирую первую страницу, потом следующую… и следующую. Я теряюсь в словах, любопытство лишь только растет по мере того, как впитываю информацию.

Судя по тому, что написано в главе, Солнцестояние — это собрание всех четырех главных царств — Ночи, Дня, Флоры и Фауны, которое происходит на неделе с самым длинным днем в году. Это праздник возрождения, который проводится в Царстве Флоры, и его цель — отпраздновать перерождение. Злобное соперничество и старая вражда откладываются в течение недели, так что все четыре королевства могут встретиться, обсудить проблемы царств и вместе пировать.

По-видимому, как я поняла из примечания в одной из книг, неявка на собрание считается довольно непристойной, отсюда и понятно, почему Малаки так упорно уговаривал Деса пойти.

Как только я заканчиваю читать главу, книга с сухим треском закрывается.

Ла-а-адненько.

Я хватаюсь за другую книгу, которая повествует о Царстве Флоры. Как и остальные книги, она переворачивает страницы до определенной. На раскрытом листе изображена красивая женщина с кудрявыми, ярко-огненными волосами и зелеными глазами. Лозы кроваво-красных маков овивают ее руку.

Мара Вердана, как написано в описании ниже, Королева Флоры, и ее король, Грин Мен.

Снова с удивлением возвращаюсь к картинке. На ней есть еще кто-то?

Но теперь под свежим взглядом на фоне в листве проявляются черты короля. Подле Королевы Флоры буквально стоит зеленый мужчина с мягким оттенком зеленого, правда волосы с бородой были на оттенок темнее. В глазах играет озорство.

Еще какое-то время я смотрю на изображение. Мара Вердана вся такая яркая, как цветок в рассвете сил, и Грин Мен, как заросли кустарников и мягкая пушистая трава; он олицетворяет все виды растений, которые не видят и недооценивают.

Это правители, которые организуют Солнцестояние, и те же феи, которые порабощают людей.

Мысль сильно меня расстраивает, в особенности потому, что они оба не выглядят злыми или несправедливыми. Прямо как мой отчим, не похожий на человека, который может совратить падчерицу.

Я отодвигаю книгу в сторону.

А где Дес? Я осознаю, что жду уже почти полчаса, а он все еще не показался. Задумавшись, кручу браслет вокруг запястья, рассматриваю бусины, и вдруг на ум приходит мысля.

Мне не нужно его ждать, если не хочу. У него есть визитная карточка, которая работает довольно-таки эффективно.

— Торговец, — произношу я в пустой комнате, — я хочу…

— … заняться любовью? — произносит Дес голосом, похожим на приятный виски, и дыханием касается моей щеки. Я смотрю на него через плечо. Его тело, словно привлекательная стена из мускулов, которая загораживает ряды книг позади нас. Он ставит массивную руку на стол, глазами упиваясь моим ртом.

— Потому что, если это то, чего ты желаешь, ангелочек, я с радостью все осуществлю.

Дес смотрит на меня так взволнованно с блеском в глазах. Я почти сожалею о своей бестактности.

— Почему ты попросил привести меня сюда? — интересуюсь я, указывая взглядом на помещение.

— Предположил, что ты захочешь узнать побольше о Солнцестоянии.

Я не отвожу от него взгляда.

— Иногда до чертиков жутко то, как ты хорошо знаешь меня.

— Я же Властелин Тайн. — Потом он смотрит на оставшуюся кипу. — О, да ты даже не добралась до книг с действительно сочной информацией, — отмечает Дес. — Он переводит взгляд от книг к закрашенному черным полотну. И втягивает воздух. — Ты непослушная, испорченная девчонка, — говорит он, ухмыляясь и щелкая пальцами, двигая картину к себе. Затем хватает ее в воздухе, изучая замазанное полотно. — Пробуешь себя в живописи? — интересуется Дес, поднимая бровь.

— Ты рисовал меня, — обвиняю его.

И я надеялась пробудить в нем совесть? Если так, то обвиняю не того.

Он кладет работу на стол.

— Цензура, знаешь ли, губит творчество.

— Мне плевать.

Дес наклоняет лицо прямо к моему.

— Ох, но если твои стоны прошлой ночью что-то значили, то думаю, тебе не плевать на творчество… во всех ее реализующихся формах.

Чувствую, как краснею.

Я смотрю на стопку книг снова.

— Когда мы идем на Солнцестояние?

— Завтра.

Я чуть не падаю со стула.

— Завтра?

Теперь более понятно, почему Малаки так усердно настаивал. Дес пододвигает стул ко мне, садится и кладет ноги на стол. Потом скрещивает руки на груди, пока свет играет на военных браслетах.

— Если бы прочитала книги, то не была б так удивлена.

— Я даже не знаю, какой сейчас день. — Что-то не заметила во дворце развешанных повсюду календарей. — Или, если уж на то пошло, — продолжаю я, — сколько дней длится год в Потустороннем мире?

— Столько же, сколько и на Земле.

Я раздраженно выдыхаю.

— Дело не в этом.

— Семнадцатое июня, — произносит Дес.

— Да и не в этом.

Он одаривает меня терпимым взглядом. Легкий удар руки, и одна из книг выскальзывает из стопки, паря в воздухе и приземляясь на руки Деса.

Я озадаченно смотрю на него.

— Что ты делаешь?

— Время для истории, ангелочек, — отвечает он. — Ты хочешь ответы; я сейчас снисходителен, поэтому накормлю ими твой грешный маленький ротик.

Я сжимаю губы, из-за чего Дес берет меня за челюсть, целует и возвращает внимание к книге.

Он поворачивает обложку, и страницы начинают быстро перелистываться.

— Так, вот, — произносит он, когда книга открывается в нужном месте, — «Краткая История Четырех Королевств».

Дес начинает читать мне главу, имитируя акцент кокни, черт знает зачем, когда объясняет давнее соперничество между Флорой и Фауной, Днем и Ночью. Я слежу за ним, полностью зачарованная голосом и обаянием.

— … каждый борется за пограничные земли, веря, что они принадлежат именно им, хотя Великая Мать и Отец говорили, что вся земля, море и небо принадлежат фейским существам. На заре времени была посеяна жадность, и с каждой сменой времен года она лишь росла в фейских сердцах.

То, что должно звучать скучно, становится лишь интереснее в повествовании Деса. Одну за другой он меняет книги, читая на разных акцентах — иногда на ирландском или русском, немецком или французском, даже (к моему полному восторгу) имитирует игру из фильма «Девушка из долины».

Дес был прав — некоторые оставшиеся книги, которые он мне читал, не нуждались в красочном повествовании; они и так были довольно увлекательными, нежели предыдущие.

Из последних томов я узнаю, что отец Короля Дня имел гарем, полный мужчин; вообще считалось чудом, что он породил Януса, нынешнего короля Царства Дня, и его уже покойного брата, Юлиоса. Или что Талия, старшая сестра Мары, должна была быть наследницей. Однако, перед тем как воссесть на трон, она влюбилась в волшебника-путешественника, который выдавал себя за менестреля. Он околдовал ее, убедив, что они предназначены друг другу судьбой, и та охотно отдала ему большую часть силы. Это чуть ли не разбило королевство. В конце концов, волшебник был приговорен к смерти, а Талия, не сумевшая восстановиться после горя, кинулась на собственный меч.

Я каменею, когда тексты переходят к сказкам из Царства Фауны, а точнее, Карнону. Согласно словам автора, он был «мягкосердечным» юношей.

— Страх тешится в груди королевства. Добрые души обеспечивают бедных правителей, особенно в обители зверей, — читает Дес.