И снова смех громовой собравшихся людей был ответом. Смеялись все: некоторые даже вытирали слёзы и держались за животы, а невольная жертва обстоятельств лишь рассматривал носки своих потрёпатых коротких сапожек, которые он успел надеть по возвращению в таверну.

--Ру-уу-мбик-отвечай нам, зараза проказливая: решил отметить своё членство в банде невероятным по дерзости налётом или по пьяни-купился на подмигивания Аньки и лишь в доме протрезвев, понял к чему тебя “подманивают?”-Хозяйка явно сама раззадорила собственное женское любопытство и теперь хотела узнать о приключениях подопечного во всех деталях, и со всеми подробностями,-Земеля например утверждает, что Коллода младшая уже с утра просто разгуливает по городу и в “подробностях” рассказывает подругам и знакомым, как именно над ней надругались...Причём с каждым рассказом их становится всё больше, ну, то есть подробностей! Она девица романтичная, на всю голову и к вечеру нагородит такого-что тебя как опасного маниака вся стража бросится ловить! Учти это. И помни Румбик, мы можем, в качестве наказания для тебя-рассказать некоторым барышням Тавроса, годков пятидесяти от роду, где тебя проказника можно найти...И всё: данные поклонницы страстных юношей-тебя затискают до переломов! Они, после Анькиных побасёнок, уверены-если уж на неё кто кидался...То такой голодный до ласк мужик, их то красоту-вмиг накинется “оценивать!” Может прямо на улицах города или в парках.

--Берегись Хозяйка! Румбик уже и на тебя поглядывает!-неожиданно встрял в смешливый монолог женщины Земеля и зал снова взревел от безудержного смеха,-Породили, мы с Плёткой-”демона сладострастия”: ему старые байки портовые травили, скуки ради, а он решил что это и есть правила поведения в повседневной жизни. Всё-боюсь! На меня уже зыркает...

--Слышь-не тупи! Пока все в хорошем настроении-объяснись! Всё будет путем,-шепнул Плётка своему подопечному Румбику и слегка толкнул юношу в бок, что бы тот начинал.

Особо отмалчиваться, действительно, не было никакого смысла и Румбик стал правдываться: ”Ну это...вот...ну-зайти решил, ”позырить” на будущее-может “шелестам” и пригодится...Там много всего, а я бы и разведал...”

--Ага, "разведка боем”? Решил не тратить много времени на “зырканье” по-сторонам, а сразу "всем сестрам-по ушам": девицу-в койку, папашке её-в морду, бугаю на входе-шкап на голову...Ай да незаметный “шелесток”!

--Все чего доброго решат, что мы теперь так усилились, что скоро городскую цитадель штурманём,-раздался голос из толпы, сзади державшего ответ юноши.

--Да нет!-пискнул в ответ Румбик,-Ничего не предполагалось такого! Так: пляски, да ужин...Не более! А тут, как назло, барышню от вина занесло и к тому же папик её, помешанный на свадьбе дочери-вместо того что-бы меня отпустить с миром, чуть не выпорол розгами. Я ничего такого не хотел устраивать...Думал: посидим, покушаем-песенки послушаем...- Заканчивал Румбик уже с глазами полными слез.

Хозяйка, трясясь от душившего её смеха, медленно сползала со своего кресла: ”Плясун-разрушитель...”.

Плётка даже приобнял по отечески рассказчика и сквозь свой хохот постоянно повторял: ”Братуха...братушаня...”

Похождения, описанные в рассказе "героя зыряния", явно пришлись всем по вкусу. Большинство и ранее подозревало что новичек банды вряд-ли бы стал в первую же ночь после посвящения “валить” хату, да ещё столь известного и в меру опасного человека, каким был бывший секретарь прошлого гегемона. Однако выслушав оправдания данные самим виновником толковища и честно говоря насмеявшись от души, все чувствовали себя преотлично и было понятно что провинившемуся светит максимум подзатыльник от Хозяйки, ибо стража Тавроса так и не получила требований о розыске от пострадавшей стороны столь дерзского негодяя-Плётка это выяснил ещё утром, от знакомых писцов в страже, а всё что Анна Коллода рассказывала с упоением на улицах и в салонах, с не меньшим пылом и велеречивостью-тут же опровергалось её батюшкой, предпочитавшем описывать данный “конфуз” в его доме, как некое мелкое хулиганство и девичью фантазию спросонья. Старик говорил о странной подвыпившей кампании друзей его лакея, что и самого слугу избили и дочь напугали.

--В общем-постановляю: Румбик, вместе с Земелей и Плёткой-идут послезавтра на массовое дело на главном рынке Тавроса. Там начинается большая месячная ярмарка и стоит немного денежек нам “набить”. Да и нашему “громиле-любовнику”, неплохо бы посмотреть как зарабатывают нормальные “шелесты”-без мордобоя и криков, с призывами жертвами стражи. Всё ясно?-обратилась Хозяйка ко всем присутствующим,-Ладно, надеюсь что под присмотром старшаков ты будешь не столь буен...-И продолжая хихикать она поднялась что бы уйти.

Когда все стали расходится, Румбик, что-бы не объяснять дочерям Хозяйки где данные ими ему вчера вещи, предпочел выскочить из помещения одним из первых. Его правда довольно скоро догнал Плётка и дав несколько советов по поводу будущей ярмарочной работы, посоветовал как следует за эти дни выспаться, потому что зачастую ярмарочные “шарманки”, развод глупцов, бывает продолжаются вплоть до следующего утра и выходить утром на новое дело следовало на свежую голову.

Радостный что всё обошлось, новоявленный “шелест” на всё услышанное кивал головой и периодически поддакивал, а в конце-даже пообещал немедленно как следует выспаться и завтра по барышням не ходить, имено на последнем особо настаивал ехидный Плётка.

Дальше были лишь бытовые хлопоты: в таверне Румбик попросил кладовщика показать дочерям Хозяйки выданные ему, выстиранные и сушившиеся возле печей, вещи. Если заберут-ура! Если нет...он пока ещё не придумал что, но что-нибудь им пообещает взамен, с “первой доли” в настоящем деле.

Разобравшись с мозолившими глаза ”вещественными доказательствами” его вчерашнего позора, радостный воришка буквально помчался в свою ночлежку на старые склады: в любое другое время ему там было противно находится, но сейчас, именно в этом помещении был для него рай-место для глубокого спокойного сна и безмятежного отдыха. Все мысли у него были о предстоящем мероприятии на ближайшей месячной ярмарке...Всё с Анной закончилось ведь хорошо?

Юноша конечно же ошибался: Анна Коллода бегала весь день по-знакомым и в который раз рассказывала одну и ту же историю с новыми подробностями- “о любострастном маниаке"-давно за ней следящем и приплывшим специально ради неё из дальних стран, о его домогательствах иноземных, бесстыжих и яростных-сперва в лавке книгаря, и о том, как он обманом проник в её с батюшкой дом, потом связал огроменного лакея, победил в схватке на палашах её отца и заперев старика в подсобном помещении-стал страстно, в “кастильском стиле”, добиваться взаимности и хоть минутки любви донны Анны...И Как после нескольких часов безумной страсти он клялся ей в “любви до гроба”, однако она была непреклонна и ему пришлось бежать от сотен стражников... в ночь...По пути, он кажется десяток из них приколол или проколол-Анна точно не помнила: ”Но он мне поклялся умереть под копытами разъяренного быка, если Я не буду его!“

И теперь, рассказывающая всё это опешившим подругам Коллода младшая, искренне боялась что в одном из районов Тавроса вскоре найдут её загорелого, огромного красавца, с мускулатурой матёрого циркового гимнаста и гривой иссиня-чёрных волос. По известной, лишь девушкам недавно вышедшим из отрочества и не успевшим ещё полностью войти в спелую женственность, причинам, Анна запомнила своего несостоявшегося кавалера именно таким...

Подруги Анны однако больше хихикали и крутили пальчиками у виска, а некоторые, наиболее острые на язык, даже стали утверждать что чуть-ли не сами слышали от экономки семейства Коллод, которой в тот вечер не было в доме, но которая дружила с "тёщей младшего брата кузена сводной сестры отчима" лакея, пострадавшего в том бою, что всё было совсем не так: Анька просто “сняла” за деньги какого-то залётного безденежного кавалерчика и думая что папик ейный уехал по делам-привела его к себе в дом. Однако тут неожиданно её батюшка возвернулся и она, одним ударом-отправила лакея в “отруб”, а отца, в темноте-закидала одеялами и перинами, после чего бросила опешившего старика в сарай...Сама же, с полюбовником энтим, до утра “плясала”...хи-хи-хи!”