Я разинул рот.

   - Ты смотрела "Звездные войны"?

   Некоторое время мы с суккубом безмолвно смотрели друг другу в глаза. Затем она с усталым стоном закрыла лицо ладонью.

   - Ладно, оставим это на потом, - смирил я своё любопытство, но тут же передумал. - Хотя... ответь мне на другой вопрос.

   И замолчал, потому что темно-серая в сумерках дорога предо мной разделялась на два пути. Оба, насколько я мог рассчитать, вели к моему дому, но были абсолютно не похожи один на другой. От моей правой ноги вела широкая улица, не особенно ярко освещённая ночными фонарями, работающими через одного, прямая и соприкасающаяся с городским парком. Влево же шла узкая, извилистая, покрытая разбитым асфальтом тропа (ибо дорогой это назвать было невозможно), упиравшаяся вдали в обширное и совершенно тёмное старое кладбище, обнесенное покосившейся оградой, кованной из тонких стальных прутьев.

   - Так что за вопрос? - не выдержала демоница. - И почему ты остановился?

   Всякий благоразумный, способный рационально оценивать риски человек, которому небезразличны свои жизнь и здоровье, выбрал бы именно тот путь, кой избрал я.

   Я двинулся к кладбищу.

   - Зачем мы туда идём? - недоумение сквозило в интонациях суккуба.

   - Как думаешь, где опаснее: на полуосвещенной улице рядом с парком или же на кладбище в непроглядном мраке?

   - Это вопрос с подвохом? - засомневалась демоница.

   - Почти. Суть в том, что мёртвые ни разу не пытались меня обидеть. А живые - очень часто.

   - Да, в этом есть логика. Так о чём ты хотел спросить?

   - Почему я тебя не боюсь?

   Пока я перелезал через ограждение, за моей спиной раздалось лёгкое хихиканье.

   - А разве я страшная? - игриво поинтересовалась демоница.

   - Ты появилась после того, как я ограбил мертвого, возникаешь из ниоткуда, проходишь сквозь стены и заявляешь, что от тебя невозможно избавиться. Ты просто охренительно страшная. Вернее, должна таковой быть, но я почему-то тебя совсем не боюсь, хотя уже должен поседеть от ужаса. Я никогда не был храбрецом. Что ты со мной сделала?

   - Ты выкурил лошадиную дозу гашиша и теперь спрашиваешь, почему не боишься?

   - Утром я был трезв, но всё равно не боялся.

   - Ты имеешь в виду четыре часа дня - время твоего пробуждения?

   - Да, моё утро субъективно, но сути это не меняет. Ты управляешь моими эмоциями. Сначала ты возбудила во мне похоть, затем подавила страх. Что собираешься сделать дальше? Твой предыдущий носитель был педофилом. Меня тоже потянет на школьниц?

   Я говорил спокойно, даже монотонно, словно не спрашивал древнего демона о своей судьбе, а зачитывал вслух субтитры к дешёвому и не слишком интересному фантастическому фильму.

   - Я всего лишь разжигаю твои естественные страсти, - раздался шёпот суккуба. - Не более того. Того болвана изначально влекло к детям, из-за меня он только перестал сдерживаться.

   - О, ну ты меня успокоила, - проворчал я. - То есть, если я стану серийным убийцей, ты тут ни при чём.

   - Именно так. Кстати, там впереди костер.

   До сего момента я шёл, уткнувшись взглядом в землю, чтобы в темноте не споткнуться обо что-нибудь, и не упасть, не сломать себе все кости, не лежать, стеная и проклиная судьбу, не умирать во мраке кладбища от боли и обиды, в окружении смеющихся призраков; но после слов суккуба я посмотрел вперед.

   - Действительно. Интересно, что там.

   - Кто-то ночью жжёт костер среди могил. Ты действительно находишь это интересным?

   - Да, - невозмутимо подтвердил я и двинулся в сторону огня.

   Разумеется, поскольку глаза мои перестали смотреть под ноги, я тут же обо что-то споткнулся и грохнулся на чью-то могильную плиту. Объятия с холодным гранитом немного отрезвили меня, и я быстро поднялся, радуясь вернувшейся ловкости и удивляясь отсутствию переломов.

   - Ты цел? - без особого интереса в голосе спросила демоница.

   Только теперь я понял, что бреду ночью среди крестов и могил в сопровождении суккуба. Думаю, каждый понимает разницу между простым знанием и пониманием: первое не имеет власти над нашими эмоциями, но вот втрое нераздельно с ними связано. Словом, осознание сего кошмарно-абсурдного факта прорвалось из меня неудержимым хохотом. Я смеялся, обхватив руками живот, трясся и повизгивал, не имея возможности остановиться.

   Демоница коснулась моего плеча, наверное, пытаясь помочь мне успокоиться. Она управляла моими чувствами, несомненно, могла сделать со мной что угодно: превратить в бесстрашного берсерка, холодного робота или вовсе какое-нибудь подобие жадного дракона с нечеловеческой моралью. И я сознавал, что она уже начала меня преобразовывать: в тот самый миг, когда я надел распятие на шею, мои чувства оказались под её контролем.

   - Но ты не получишь мой разум, - прошипел я сквозь стиснутые зубы, растянув губы в широкой нервной улыбке.

   В темноте её глаза снова флуоресцировали. Мне нравилось, как звучит это слово в моих мыслях: "Флуоресценция". Как будто свет, который означало это слово, совпадал со светом знания, благодаря которому я мог мыслить подобными замысловатыми терминами.

   - Знаешь, демоница, - проникновенно заговорил я, выпрямившись. Наши лица оказались близки, я чувствовал кожей её дыхание, которого не должно было быть. Разве демону нужен кислород? - Я сейчас безумно тебя ненавижу. Ты даже не представляешь, сколь сильна моя ненависть.

   - Твои слова ранят меня...

   - Ложь. - Я широко распахнул глаза, почему-то мне казалось, что они от этого тоже начнут светиться. - Ты пытаешься сделать из меня марионетку. Ты как все они - эти выродки, считающие, что я неправильный. Что их страхи имеют для меня какой-то смысл. Что я тоже должен бояться. Ты заблокировала мой страх к тебе, но ты пытаешься пробудить его в отношении всего остального. У меня уже были такие отношения.

   - И чем они закончились? - кротко спросила демоница.

   - Я пообещал, что убью ее, если она немедленно не исчезнет из моей жизни навсегда.

   - И?

   - Судя по всему, я был чертовски убедителен.

   Суккуб молчала, но отступать или опускать глаза в знак смирения не спешила. Она была немного выше меня (как я и люблю), поэтому в божественном взоре, нисходящем на меня сверху вниз, легко можно было найти великую долю снисходительности, даже если её там не было.

   - Но ты не можешь убить меня.

   - Так ли? - оскалился я. - Мне поверить тебе на слово?

   - Но это правда.

   Тон суккуба был ровным и сдержанным, словно она в самом деле верила в мой блеф и опасалась меня спровоцировать.

   - А если я просто сниму это?

   Я вытащил из-за пазухи крест и поднес к её губам. Если мертвые наблюдали за нами из своих могил, они видели, как я хотел коснуться уст моей демоницы, но сдержался.

   - Ты перестанешь меня видеть, - ответила она. - На время. Потом, когда ты уснешь или просто отвлечешься, крест вернется тебе на шею. И, опережая твой следующий вопрос, его не уничтожить. Никак. Ты не первый, кто обдумывает способы избавиться от меня. За последнюю тысячу лет этот крест пытались расплавить в кузнице, топили в кислоте, пробовали расколоть топорами, поливали заговоренной водой, сбрасывали в вулкан и даже скармливали ослу. Однако я здесь, перед тобой, из чего ты можешь заключить, что всё оказалось тщетным.

   - А в ядерный реактор его помещали?

   Вот теперь суккуб моргнула.

   - Нет. Ты хочешь попробовать?

   - Пока нет. Просто собираю информацию.

   Мы ещё какое-то время стояли молча, глядя друг на друга. Наконец, она тихонько вздохнула и робко опустила взгляд, как я и хотел.

   - Это притворство, - продолжая скалить клыки, бесстрастно заметил я, скрывая свой восторг. - Несомненно, ты подчиняешься только для вида. Но если я могу заставить тебя демонстрировать подчинение, то могу и принудить к подлинному раболепию. Реальное поведение - вот что важно, а не мотивы.