Демоница исподлобья снова взглянула на меня.

   - Где ты нахватался таких идей?

   - Я их выдумал. В детстве я верил, что мои мысли важны, и пусть даже я веду себя покорно, то всё равно остаюсь свободным в душе, но потом понял, что нет никакой души, и моя психика неразрывна с моими делами. Внутренняя свобода - это выдумка тех, кто тебя насилует, придуманная для их же удобства.

   - Тебя насиловали в детстве?

   - Всех насиловали в детстве. Не сексуально, так морально. Это называется воспитанием.

   Я хотел оттолкнуть суккуба со своего пути и продолжить путь - это идеально подошло бы тону разговора и моменту, но не смог решиться. Не знаю, каким чудовищем нужно быть, чтобы осмелиться причинить хотя бы видимость вреда столь прекрасному существу, но точно не мной.

   Я обошёл демоницу и двинулся ко всё ещё колеблющемуся вдали огоньку.

   Торопиться было некуда, и я ступал осторожно. Весьма кстати взошла луна. Насколько я мог судить по её виду, до полнолуния оставалась ещё пара дней, но совокупно с огнями далеких улиц лунного света вполне хватало для привыкших к темноте глаз.

   Костер стал виден отчетливее, и я уже мог разглядеть собравшихся вокруг него людей: кучка неформалов в вычурной и мрачной одежде, напоминающей о позднем Ренессансе, столпилась вокруг массивного надгробия; наполовину врытый в землю куб белого камня достигал ближайшему к нему парню до пояса. Костер горел как раз перед камнем, отчего тот самый парень весь был укрыт тенью, кроме лица и рук.

   - Твою же мать, - пробормотал я.

   В левой руке он держал длинный нож, а правой гладил разлегшегося на камне черного кота. Нетрудно было догадаться, что затеяли эти недоумки.

   Я подошёл чуть ближе, но все ещё оставался за пределами красноватого круга света, отбрасываемого пламенем. Люди - их было шестеро, включая типа с ножом, - оглядывались и тревожно переговаривались.

   - Говорю же, - повторяла черноволосая девчонка с бледным лицом, - это был смех. Вы все его слышали.

   - Может, просто кто-то шёл мимо... - неуверенно предположил стоявший рядом с ней мальчишка с зализанной стрижкой малолетнего гея.

   - По кладбищу? Ночью? И хохотал?

   - Кто бы это ни был, его больше не слышно, - хмуро заметил тип с ножом. Он выглядел взрослей остальных - тянул лет на двадцать пять. Из остальных, на мой взгляд, не было никого старше двадцати. - Продолжаем.

   Определенно, он имел над своими товарищами некую власть - никто не стал ему перечить. Все повернулись лицами к импровизированному алтарю, где кот мирно вылизывал себя под хвостом.

   - Владыка тьмы, во славу твою... - прикрыв глаза, начал нести околесицу самозваный жрец.

   Мне стало невыносимо жалко кота. Пушистый зверь не заслужил столь мерзкой участи - стать бессмысленной жертвой подросткового идиотизма.

   Возможно, будь я менее обкурен, то не стал бы вмешиваться. В конце концов, молодые дебилы непредсказуемы, и один из них точно был вооружен. Но я не мог просто забыть многочасовой разговор о судьбах человечества вкупе с марихуаной, это означало бы, что я просто очередной наркоман, бросающий слова на ветер и ничего не пытающийся изменить.

   Я двинулся вперед.

   Шагал я достаточно тихо, а их взгляды были прикованы к коту; так что меня обнаружили, лишь когда я прошёл мимо той самой девчонки, напуганной моим недавним смехом.

   Она взвизгнула и отшатнулась, но я не обращал внимания.

   - Ты кто? - выпалили мне в спину.

   Храня безмолвие, я подошёл к камню и взял кота на руки.

   Парень, возомнивший себя великим сатанистом, угрожающе отвел нож, словно для удара и уставился на меня. Но на его лице ясно читались сомнение и страх.

   - Какого хрена?.. - начал он, но я его перебил.

   - Заткнись.

   Как ни удивительно, он послушался, и я продолжил.

   - Я люблю кошек. Не злите меня больше.

   Затем я развернулся и двинулся обратно в темноту с теплым котом на руках. Никто не пытался меня остановить.

   - Что это было? - раздалось позади, когда я уже был невидим для них. Кто-то ещё заговорил, но я продолжал идти, и уже ничего не слышал.

   Остаток пути по кладбищу был скучным. Кот начал ворочаться, но я крепко держал его, пока не вышел через узкие железные ворота на дорогу. Там зверь всё-таки извернулся и выскользнул на землю, мгновенно слившись с тьмой. Я не слишком за него беспокоился: кошки прекрасно умеют находить дорогу домой.

   - Чувствуешь себя героем?

   Суккуб снова появилась из-за моей спины. Наверное, ей нравилось заставлять меня вздрагивать от неожиданности.

   - Не особенно, - признался я. - Если честно, то не понимаю, зачем вмешался.

   - Возможно, ты просто хороший человек.

   Подняв брови, я повернулся к демонице, надеясь увидеть усмешку. Тщетно. Тогда я сам рассмеялся:

   - Конечно. Я очень хороший. Лучший.

   И отправился домой.

   Глава 3.

   По неведомым причинам всё самое интересное в моей жизни начинает происходить, как только я смыкаю веки. Помню, будучи ребенком, я закрывал глаза, пытаясь защититься, когда ясное зрение пробуждало страх, и требовалось немедленно спрятаться, тьмой укрыть сознание от уродства внешнего мира. Разумеется, это никогда не срабатывало, и со временем я перестал так делать, научившись ненавидеть предмет своего страха, а не бояться его. Но волшебное ощущение надежды, что как только я распахну веки, всё изменится, навсегда осталось приковано к моим глазам.

   Утро ничем не отличалось от предыдущего: задернутые шторы, тусклый свет, нега... суккуб в моей постели. Мы лежали, обнявшись, и я не мог вспомнить, как до этого дошло. Наркотики и черная магия вредны для памяти, определенно.

   Я лежал неподвижно и смотрел в потолок, где прямо над моей постелью развесил свои ловчие сети мой домашний паук. Я никогда его не видел, но неуловимый хищник, несомненно, существовал - весь потолок был оплетен его трудами. Мне всегда нравились пауки - есть в них нечто благородное - поэтому я почти никогда не убирал паутину. Она меня не раздражала, а вот мошки и моль - весьма, посему я позволил невидимке охотиться в моем жилище к нашей обоюдной пользе.

   Я разглядывал узор, мысленно ещё оставаясь во сне. Мне часто снятся очень яркие сны, в которых я переживаю чувства, недоступные в бодрствовании: восторг, радость, гордость. Мой разум подавил многие эмоции, но не уничтожил, и царство теней возвращало их мне в красочных видениях, порой превосходящих так называемую реальность по силе впечатлений.

   - Я знаю, что ты не спишь, - прошептала демоница, не шевелясь.

   - А вот я в этом не уверен.

   К моему удивлению, она промолчала.

   - Ты никогда не спишь? - озарило меня.

   - Никогда.

   Пришла моя очередь неловко замолчать. А что я мог сказать? Восхититься, удивиться, пожалеть ее? Сны часто служили мне утешением, но они всегда заканчиваются, и это болезненно.

   - Тебе что-нибудь снилось сегодня? - спросила она.

   - Да.

   - Расскажи.

   И я стал рассказывать.

   Во сне я был американцем, стариком-ветераном, бывшим военным летчиком и прирожденным асом. Я хромал на правую ногу, ходил с тростью и был одинок. Я жил один в большом, но пустом доме, и всё своё время проводил за пыльными книгами, старыми газетами или просмотром новостей. Помню, как я увидел своё отражение во сне: голубоглазый, седой, с пепельно-серыми усами. Старый, но не дряхлый, высокий и ещё сильный, я не жил по-настоящему, а просто продолжал быть. Где-то во внешнем мире, далеко за гранью моих воспоминаний, жили моя бывшая жена и мой сын. Про супругу я знал лишь то, что она есть, а вот сын иногда даже навещал меня. Пухлый, мягкий, в очках и с неизменной дурацкой улыбочкой на лице, он меня раздражал, но я не высказывал недовольства: сын есть сын. Во сне я часто вспоминал прошлые дни, особенно несколько недель, проведенных на Тихом океане. Мы тогда летали вдоль воздушного пространства Советского союза, и постоянно натыкались на русских. Летчики, такие же небесные лихачи, как и мы, затеяли с нами игру "кто-кому-сядет-на-хвост", и в головокружительных маневрах мы едва не разламывали свои машины, а сами чуть не гибли от перегрузок. Никто не мог со мной сравниться, кроме одного неизвестного русского - такого же безумного аса. За добрый десяток вылетов мы так и не выяснили, кто из нас лучший. Потом был Вьетнам, затем череда бессмысленных африканских войн - и над джунглями меня сбили. Полтора месяца я провел в плену со сломанной ногой, подцепил лихорадку, чудом выжил, но когда меня всё-таки спасли, летать я уже не мог. Меня отправили домой, где я превратился из человека в бесшумную тень. Так продолжалось до тех пор, пока сын во время очередного краткого визита не притащил ноутбук и показал сайт, на котором старые солдаты вроде меня искали сослуживцев. Идея мне понравилась, но искать кого бы то ни было я не собирался. Я просто выходил в сеть и читал чужие разговоры на форуме, не вмешиваясь. Но однажды я наткнулся на сообщение, написанное на ужасном английском с множеством ошибок, в котором некий русский летчик описывал свою службу и призывал отозваться американца, с которым вместе летал недалеко от Японии. По изложенным деталям я понял, что речь обо мне, а русский - это тот самый сумасшедший пилот, который не уступал мне ни в чем. Я написал в ответ. Это действительно был он. И моя жизнь вдруг началась заново. Я понял, что есть, в самом деле, существует на свете человек, который понимает меня - такой же мастер и фанатик, даже на земле умом не покидающий небес.