- Серьезно. Это оказалось правдой, так что я разрушил их брак. То был первый случай, когда я использовал свою супер-силу во зло. Хм, хотя измена тоже считается злом... неужели я тогда восстановил справедливость? О нет, какая гадость, не хочу об этом думать.

   - Думаю, у тебя потом возникли проблемы с учебой.

   - А вот и нет. Кроме обманутого мужа, никто не узнал о моей роли в той истории. Взрослые вообще редко принимают детей во внимание, и совершенно напрасно.

   Я потянулся.

   - Знаешь, мне ужасно наскучило сидеть в четырех стенах. Ощущаю сильную потребность выйти на воздух и бродить по улицам.

   Демоница страдальчески поморщилась.

   - И куда ты хочешь пойти?

   - Всё равно. Стены давят на меня, хочу просто убраться из-под их гнета. Такое впечатление... - я задумался, подбирая слова, - что из меня наружу рвется нечто, спавшее всё время.

   - Значит, началось. Это моё влияние на тебя: твои страсти становятся сильнее, их будет трудно сдерживать. Постарайся не поддаваться эмоциям.

   Демоница встала и подала мне руку. Это было одновременно мило и забавно.

   - Да я просто монстр самоконтроля. Не волнуйся, - обещал я, - всё будет в порядке.

   И солгал, потому что проблемы начались ещё на лестничной клетке. Мой сосед, жуткий тип из разряда тех, кому медицина Третьего Рейха предписывала делать воздушную эмболию, трясущимися руками пытался отпереть дверь своей квартиры. Вид сего жалкого существа с подгибающимися коленями пробудил во мне вспышку странного холодного гнева. Полностью отдавая отчет в своих действиях, я тихо подошёл к алкоголику со спины и занёс над его головой кулак, намереваясь ударить.

   - Стой! - сердито воскликнула демоница, схватив моё запястье. - Успокойся!

   Я не сопротивлялся, и она просто увела меня, держа за руку.

   - Это было неожиданно, - смущенно произнёс я, когда мы вышли на улицу. - То есть, конечно, он давно мне не нравился, но бить его я ещё не пытался...

   - Не беспокойся об этом. Если бы ты действительно хотел причинить ему серьезный вред, мне бы не удалось тебя остановить.

   Я не стал возражать, хотя был уверен, что намеревался убить несчастного пьяницу. Злоба часто посещала моё сердце, но крайне редко ударяла в голову, подчиняя мышление; и сейчас произошло именно последнее: за тот миг, пока демоница не успокоила меня, мой разум уже успел придумать план сокрытия трупа.

   - Я потомок людей, считавших совершение убийства необходимой частью процесса взросления.

   - Да, а ещё ты потомок рыб, - возразила демоница. - Но где твои жабры?

   Я мысленно усмехнулся. Меня не так просто было сбить с мысли.

   - Уши, гортань и челюсть - вот мои жаберные дуги. Они выглядят иначе, но никуда не исчезли.

   - Умник. Я говорила об органе, а не части скелета.

   Я досадливо нахмурился, в уме перебирая прочитанные страницы и стыдливо убеждаясь в правоте суккуба.

   - Ладно, это была неудачная аналогия, признаю, - великодушно сообщила демоница. - Но всё равно тебе следует прекращать поиски оправданий. Если хочешь убить - убей, но делай это с умом, чтобы не сожалеть впоследствии.

   - Да не хочу я его убивать! - я слегка растерялся от советов суккуба. - То было краткое помешательство. Оно не повторится.

   - Хорошо, - согласилась демоница, положив мне руку на плечи. - Просто помни: я на твоей стороне.

   - Я ценю это, - сарказм в моем голосе был почти неуловим, поэтому моя собеседница сделала вид, что не опознала его.

   В наступившем молчании мы двинулись к парку. Жаркий воскресный полдень радовал меня пустующими улицами. От безделья я разглядывал развешанные на зданиях плакаты и вывески: реклама, объявления, агитация. Проходя через призму моего восприятия, многие из них обретали весьма причудливый вид. Например, надпись на вытянутом плакате, оставшуюся после недавнего бурного празднования Дня победы, на которой черным по оранжевому были написаны впритык по вертикали два слова "помню" и "горжусь", мой мозг упорно читал как "гпоормжнуюсь". Несколько секунд я даже думал, что это на старославянском.

   Осознание забавной ошибки не развлекло меня. Память об этом религиозном культе нового времени слишком раздражала. Массовая истерика, провоцируемая правительством ради накала патриотизма, лишь плодила бездумных фанатиков, не знающих ничего о причинах войны, но твердо уверенных, что уважение следует выражать воплями и агрессией в адрес инакомыслящих. По своей популярности культ победы давно обставил Христа с Аллахом: если я примусь кричать на улице, что Иисус и Магомед - болваны, свидетели просто назовут меня идиотом; но если я начну проповедовать, что "деды воевали не за тех", то одними лишь оскорблениями отделаться будет сложно. Агрессия адептов - вот истинный показатель популярности веры, а не количество храмов.

   В парке оказалось довольно людно. Дети и взрослые шумными стайками бродили по тенистым аллеям и занимали лавки. Я никогда не понимал, что заставляет людей собираться вместе ради безделья, но и не осуждал: по крайней мере, это не несёт очевидного вреда.

   Сторонясь людей, я нашёл нам пустующую лавку под прутьями скорбной ивы, удаленную от основного шума, и расположился там, раскинув руки. Демоница уселась рядом, обняв за пояс и склонив голову к моему плечу. Если кто-то мог видеть обоих, то он принял бы нас за обычную парочку.

   - А у тебя есть имя?

   Демоница звонко рассмеялась.

   - Не прошло и трех дней.

   - Да, неловко, - согласился я, сдержав улыбку. - Но всё же?

   - Я всегда позволяю хозяину придумать мне имя. Так я лишний раз даю понять, что являюсь покорной рабой.

   - Разумно. Хм. Что-то ничего на ум не приходит.

   - Просто назови своё любимое женское имя.

   - Если честно, я вообще не люблю имена. Есть что-то унизительное в них: откликаться на имя - это значит выработать у себя тот же рефлекс, которой заставляет собаку в лаборатории истекать слюной по звонку.

   - Ты слишком серьезно относишься к подобной ерунде.

   - Это не ерунда. Подключать к самому себе кнопку, позволяющую кому угодно переключать моё внимание, это совсем не ерунда. Это связано с моим мышлением, а ведь только оно делает меня мной. Это всё чертовски серьёзные вещи.

   Суккуб слегка отстранилась и хмуро заглянула мне в лицо.

   - У тебя вообще были женщины до меня?

   - Ты имеешь в виду секс или романтические отношения? - уточнил я.

   - Второе.

   - Нет.

   - Неудивительно, - проворчала демоница, возвращая голову на моё плечо. - Стоп. - Она снова приподнялась. - А как же тот твой злобный рассказ на кладбище?

   - Ну... - я задумался. - Там не было ни капли романтики. Она верила, что я влюблен, а я верил, что смогу притвориться нормальным человеком. Двойная ошибка.

   - Расскажи подробнее.

   - Это скучная история... но раз ты настаиваешь. Я не всегда умел отделять свои собственные желания от тех, что были навязаны мне социумом. Поэтому, когда я стал жить отдельно, то полагал, что следующий этап - завести отношения с девушкой. Я даже не задумывался, хочу ли этого на самом деле, шаблон поведения, наблюдаемый мною повсеместно, решил всё за меня. Довольно скоро я встретил Лизу - тот, кто ищет, всегда находит. Никаких чувств я к ней не питал, но она была симпатичной и, как мне казалось, умной. Впоследствии я научился отличать настоящий ум от эрудиции, но тогда был готов признавать умным любого, кто способен цитировать Кафку в контексте беседы о школах европейской философии. В общем, я купил хорошие духи, пару белых рубашек, побрился и покорил её сердце. Мир заполнен нытьем половых неудачников, но правда в том, что достаточно приятно пахнуть и красиво говорить, чтобы заполучить почти любую женщину. Почти, да. С Лизой сработало. Не знаю, что там творилось в её голове на самом деле, но она много раз говорила, что любит меня. Я тоже так говорил, но точно врал, так что мои сомнения на её счет оправданны - как может притворщик доверять людям? Однако меня не утомляло притворяться постоянно - я занимаюсь этим практически с рождения, и мы вполне могли бы удовлетворять друг друга на протяжении очень долгого времени.