Глава 2. Кружевные панталоны и прочие вещи для удачного замужества

С матушкой в обнимку мы прорыдали ровно три дня. Она первая нашла в себе силы остановиться, я же готова была оплакивать свою растоптанную судьбу месяцами, не меньше! Благодаря ей удалось отсрочить отъезд на неделю под предлогом необходимости основательно подготовиться к поездке и снять мерки для свадебного платья.

Первым делом, вернувшись к трезвому заключению, что надо приспосабливаться к новым жизненным условиям и как-то скрасить их, матушка встряхнула безвольную, измазанную слезами и соплями амебу, которая сидела на моем диване в россыпи оберток от шоколадных конфет и яблочных огрызков (привычка грызть яблоки в немеряных количествах во время душевных волнений — у меня с детства: голова занята хрустом, как говорит Джит), и повела меня к портным для выбора подходящей экипировки для замужней жизни.

Конечно, мерки мы сняли, но фасон свадебного платья на свадьбу с таинственным, но от этого не менее отвратительным женихом, интересовал меня мало. Видя мое безучастное, словно у пасущейся коровы, лицо, портные пообещали прислать каталог платьев домой (я нервно хихикнула, представив гонца, с упорством пробирающегося через горы и долины с глянцевой книженцией, в то место, которое стараниями колдовских зелий означено моим домом).

В моей голове до сего момента жил исключительно другой каталог — элементов земли, воды и воздуха. Я обожала, оставаясь одна в лаборатории, часами перебирать удивительные блестящие кристаллы различной окраски, горные породы, порошки и смеси, сопоставлять их, сравнивать, изучать, нюхать и смешивать по инструкции для получения новых соединений. Суету подруг с нарядами, телесным раскрашиванием и первыми свиданиями всегда считала пустой тратой времени и недостойным занятием по сравнению с познавательными наблюдениями в лаборатории.

Но матушка рассудила иначе, обратив пристальный взор на платья — для повседневной жизни и прогулок, важных встреч и выхода в свет. На мой взгляд, все эти платья были чересчур откровенными, хотя и не лишенными изящества, — с большим декольте, вырезами снизу или на спине, с декорированными вставками и рюшами, где-то с гипюром и блестками. Я попыталась остановить расточительность:

— Мама, у меня достаточно платьев в гардеробе!.. — возмутилась я, припоминая все свои домашние и учебные платья, скромные и неброские, закрытые, клетчатые и полосатые. Они мне были удобны.

— Все твои платья слишком скучны и не годятся для главной цели твоей поездки!

— И какая же, по-твоему, у меня цель, кроме как провести молодость в скуке и унынии в окружении дубов и елей? — съехидничила я, хотя перед мамой это было не обязательно.

— Твоя цель — понравиться будущему супругу, это самое разумное, что ты можешь сделать сейчас, — пригвоздила матушка и уверенно переместилась в отдел нижнего белья.

Видя, как она набирает целый ворох совсем уж… кх-м… откровенных нарядов, чулок и сорочек, признаться, мне стало стыдно и я снова не выдержала, вспомнив цитату из какой-то книги.

— Мама! Семейное счастье строится не на внешнем виде, а на внутреннем единении! — с умным видом изрекла я, хотя полагала, что единственное внутреннее единение с тем парнем у меня может быть в осознании нелепости кутерьмы с гаданием. И, я надеялась, в разумном желании откатить происшествие назад: тихо, мирно и с улыбкой, то есть не испортив отношения с родственниками. Подход у меня был чисто деловой, не подразумевающий такие вольности, как ажурные чулки, от одного вида которых мои глаза неумолимо косили в сторону, подальше от этого безобразия.

Визельда, так зовут мою матушку, посмотрела на меня как на неоперившегося воробья, ни в какую не желающего осваивать летное дело:

— Алёна, мужчиной надо управлять, а к словам они не всегда прислушиваются…

Да уж, яркий пример — дед. К словам не прислушивается, а вот управляет им Карга отменно! Как же мне надо управлять мужчиной, используя кружевные чулки, — мне даже представить стыдно. Но в голове почему-то сразу нарисовались срамные картинки девицы ведьминской наружности и непристойного вида, скачущей верхом на мужике, потягивающей чулки, перекинутые через его шею. Тьфу ты, выругалась я.

— Мой тебе совет, — продолжала матушка курс экстренного обучения меня жизни, — прими свою судьбу! Не противься! Будет легче на душе. Найди выгодные стороны, быть может этот… Ратмир не так уж плох. Есть что-то, чем он хорош для тебя. — Она запнулась и заговорщицки прошептала, — И то место, в котором он проявляет слабость и зависит от тебя. — Матушка глянула исподлобья пронизывающим взглядом, словно намереваясь выжечь эти важные жизненные истины прямо внутри моей головы. — Отпусти сомнения, приспосабливайся к сложившейся ситуации. Используя любые способы! В любви и на войне все средства хороши! — теперь уже мама выпалила книжную банальность, а я зачесала голову.

По правде говоря, впервые за все это время кто-то из нас произнес его имя. И мама сказала это так мягко, что я невольно успокоилась. Кем бы не был этот Ратмир, пожалуй, стоит прислушаться к ее словам. Я не очень сильна в установлении контактов с другими людьми с детства (в котором самое любимое мое занятие было — изучение грунтовых артефактов, проще говоря, камешков, у меня под ногами) и не всегда понимаю, что люди хотят друг от друга. По всей видимости, кружевное белье добавит мне дополнительный аргумент в общении с Ратмиром, даже если я и не почувствую всей подоплеки происходящих процессов…

Следующее место, куда мы отправились, следовало бы назвать Изощренной Пыточной для Девушек, страдающих комплексом неполноценности, проще говоря, Красовальня. Это то место, которому, по моим подсчетам, посвящено тридцать процентов разговоров на наших общих встречах подруг и сестер. Раньше мне подобные разговоры казались скучными, теперь же я на собственной шкуре ощутила все "прелести" испытания преображением.

Я бы сбежала не раздумывая, после того, как с моего первозданного тела был садистки выдран первый волосок. Но разговор с мамой настроил меня на серьезный боевой дух. Поэтому я с мужеством старалась выносить издевательства по лишению меня ненужного обволосения, которое я и так на себе не замечала, вылеживания в каких-то кремах с подозрительными запахами, обтирания скребущими средствами и другие способы повысить мою влиятельность и боевую готовность в общении с будущим супругом.

Когда меня окончательно поскребли и оттерли, мы переместились на «Раскраску лиц». Нет, ну я, конечно, не совсем архивно-книжный любитель, все время сидящий за пыльными томами. Любовные романы я тоже читаю, поэтому знаю, героиня должна быть сказочно красива. Да и подруги у меня вполне прозаичные, от жизни не оторванные, давно меня зовут в свое общество, демонстрируя на встречах невообразимое количество флакончиков, пудрениц, чернильниц и помад. Наверное, мне тоже придется встать на эту разноцветную дорогу…

А, что? В голос все твердили, что если не прибегать к любовной магии для окучивания суженого, то хотя бы используй уловки с помощью «Раскраски лиц». Это значит создать зрительные иллюзии на своем лице — чтобы глаза казались больше и глубже, губы, кх-м-м, сочнее, ну, понятно же… Когда я в результате посмотрела в зеркало… не могу сказать, что результатом была недовольна. Но у меня возникло странное впечатление, что передо мной сидит я и не я одновременно. То есть это была какая-то идеализированная я, наверное, как раз такая, которой как работнику солидной конторы, облаченному в подходящую униформу, будет проще всего участвовать в переговорах с будущим супругом. Мама подготовила для меня "деловой портфель" по этому случаю — косметичку.

Самое больше испытание перед поездкой меня ждало на Девичнике, куда мы пару дней спустя (когда, наконец, все припухшие после Красовальни места стали возвращаться к своему привычному виду) собрались тесной компанией из моих сестер Элины и Волли и белокурой подруги красавицы Джит в моей комнате. Начали мы встречу со ставшего в последние дни привычным рыдания. Усевшись вокруг журнального столика и обнявшись мы дружно удобряли слезами цветок на столе и учебник горных элементов. Подозреваю, что цветку это даже нравилось. А вот Джит с сестрами переживали не на шутку, ведь меня увезут в такую тьму, что сделает невозможными наши привычные посиделки. Расставаться с самыми близкими людьми мне тоже было невыносимо больно, тем более одной!