Беван сбрил бороду. Заношенная, несвежая одежда паломника уступила место белой рубашке и светло-серым брюкам и пиджаку, не новым, но чистым.

– Полдень уже, а одна всё ещё в постели, в том время как у другой вид, будто с тяжёлого похмелья. Давайте, девушки, бодрее, веселее, не расслабляемся – лёгкая часть пути позади, а впереди нас ждут баррикады революции, – Беван улыбнулся широко, беззаботно. – Я там принёс немного еды на первое время, но с вас полноценный поход по магазинам, продуктовым в том числе. Мы с вами уже не в деревне, а в большом городе, где охотой и натуральным хозяйством не проживёшь. Ещё я разузнал последние сплетни о жизни Дрэйка, только, Шелли, боюсь, они тебе не понравятся.

– Сплетни о Дрэйке? – удивилась лисица. – Это что-то новенькое. О нём же никогда толком слухов не ходило.

Мужчина пожал плечами.

– Рассказывай, – попросила я тихо.

Нордан всегда был рядом, хотя я и не осознавала, не чувствовала незримого его присутствия. Но Дрэйку остался мир живых, мир, продолжающий существовать по своим правилам. Остался социум, светская жизнь, и если Дрэйк не отрёкся, не отступил от плана, то ему пришлось принять эти правила.

– Как я и говорил, Дрэйк по-прежнему в Эллоране, работает на братство вообще и на Рейнхарта в частности, вращается при дворе. Он переехал, сейчас снимает особняк в центре города, поближе к императорскому дворцу, – Беван отвернулся, с преувеличенным вниманием разглядывая комод. – И живёт там не один.

– Ну-у, – Лиссет посмотрела искоса на меня, – это естественно, ведь в богатом доме кроме хозяина живёт ещё и прислуга. Или Дрэйк с Рейнхартом нынче настолько не разлей вода, что и живут в одном доме?

– Нет, Лиса, холодно, – мужчина откашлялся. – Помните Хейзел Кэрт, вдовствующую графиню Марлан, одну из феечек Катаринны?

– Эту суч… нехорошую самку собаки? Ну, помним, положим. А что?

– Дрэйк живёт с Хейзел.

Меня словно ударили резко под дых, лишив воздуха, возможности размышлять ясно, говорить. Я только могу выброшенной на берег рыбой открывать и закрывать рот, пытаясь осмыслить принесённые Беваном новости.

– Хейзел что, промотала состояние покойного графа и подалась в содержанки? – уточнила лисица настороженно.

– Не похоже. Как заверил мой источник, а он вполне надёжен, по своим счетам Хейзел платит сама.

– Во имя праматери, но не поженились же они?!

– Нет. Однако в свете их считают любовниками и на всех мероприятиях они появляются вдвоём и под ручку. И это ещё не всё. Два года назад Хейзел родила мальчика. Не думаю, что он намного старше Эстеллы.

Умом я понимала, что я единственная женщина, способная подарить Дрэйку ребёнка, что даже если есть возможность обойти физический запрет на измену, то Дрэйк всё равно не может быть отцом малыша Хейзел. В конце концов, у него было множество женщин до меня, и ни одна из них не забеременела, а вопросы предохранения членов братства волновали в последнюю очередь, если вообще волновали. Я убедилась в этом на собственном опыте. И обычная женщина, не пара, не может забеременеть от них.

Понимала. Но ощущение второго удара не покидало.

Дрэйк живёт под одной крышей с Хейзел. Встречаются ли они за завтраком, как встречались мы? Улыбается ли он ей, говоря «Доброе утро»? Просыпаются ли они вместе, в одной постели?

Мы провели всего одну ночь в постели, втроём, ту самую, последнюю ночь перед побегом. И если я и Нордан действительно часто спали вместе, он обнимал меня, зарывшись носом в мои волосы, и я засыпала в его объятиях, то с Дрэйком у меня было лишь единственное утро после той ночи. Единственный раз, когда я проснулась рядом с ним.

– Сын Хейзел, он… – вымолвила я едва слышно.

– Отец его, понятное дело, не Дрэйк, – продолжил Беван. – Называют какого-то маркиза, а то и вовсе кого-то из наших, то есть из нелюдей. В любом случае имени сама Хейзел не упоминает, и никто пока официально ребёнка не признал. В связи с внезапным материнством графиня покинула ряды фей быстрого реагирования. С Дрэйком они съехались через несколько месяцев после нашего побега, когда Хейзел уже не смогла скрывать от окружающих своё интересное положение, а Дрэйк в спешном порядке менял место жительства. С тех пор они… кхм, их видят вместе.

То есть, вполне возможно, Хейзел уже была беременна, когда Нордан чуть не убил её за попытку покушения на мою жизнь? Впоследствии, вспоминая тот страшный ужин в императорском дворце, я не раз удивлялась, почему Нордан только ранил графиню? Немного ниже, и нож попал бы точно в сердце. Сомневаюсь, что мужчина промахнулся…

– Ребёнок… с ней? – знаю, среди знатных дам принято отсылать маленьких детей за город, вверяя заботам нянек и гувернанток.

– Да, – помедлив, ответил мужчина и добавил нерешительно: – Дрэйка даже замечали гуляющим с ним.

В редкие моменты я позволяла себе помечтать о нашей счастливой семейной жизни. Представляла домик у моря. Виноградник. Библиотеку. Нордана, играющего с Эстеллой, строящего вместе с нашей девочкой замки из песка. Но даже в мечтах я не вынуждала Дрэйка принимать Звёздочку как его родную дочь. Я отдавала себе отчёт, что для него Эстелла чужой ребёнок, дитя другого мужчины, пусть и связанного наравне с ним с одной женщиной.

И тем страннее, мучительнее осознавать, что Дрэйк мог заботиться о совершенно постороннем малыше. Гулять с ним, играть, даже испытывать к нему тёплые чувства сродни отцовским. Понимаю, что мальчик ни в чём не виноват, что ребёнок нуждается в любви, уходе и чтобы мама с папой были рядом, но одна мысль о подобном внимании моего мужчины к чужим детям разъедала разум и душу.

Если Дрэйк гуляет иногда с сыном Хейзел, означает ли это, что его и графиню связывает нечто большее, нежели совместное проживание и возможная постель?

– Знаешь, Бев, в своё время я меньше всего ожидала, что из всех знакомых мне собратьев именно ты первым заявишь о желании покинуть орден, – заговорила наконец Лиссет. – Тогда ты меня сильно удивил, ошеломил, можно сказать, и после я искренне полагала, что больше никто из вашего братства не сможет так меня впечатлить. Что ж, я ошиблась. Оказывается, нет предела совершенству, каким бы оно ни было.

– Такие новости лучше узнать заранее, чем потом выслушивать в пересказе светских кумушек.

– А мы собираемся выходить в свет?

– Собираемся. Я узнаю расписание мероприятий на ближайшую неделю и уточню, на каком должен появиться Дрэйк.

– С Хейзел?

– Ради Кары, Шелли, – повернулся Беван ко мне, – скажи ты ей, что не боишься какой-то там помеси элитной куртизанки с наёмным убийцей.

– Эм-м, ты хоть догадываешься, что ляпнул-то?

– А что я ляпнул?

– Всё в порядке, – я поднялась с постели, расправила юбку, скрывая за неловкими движениями дрожь рук и чувство опустошения. – Я не для того оставила Эсти и вернулась в империю, чтобы пасовать при первых же трудностях. Если Дрэйк решил жить вместе с Хейзел, значит, так надо. Я не собираюсь делать какие-либо выводы, пока сама не поговорю с Дрэйком.

– Вот как надо в своего мужчину верить, а не начинать сразу верещать: «Да как он мог, кобель такой-растакой», – нравоучительно заявил Беван лисице, достал из внутреннего кармана пиджака свёрнутые в трубочку купюры и протянул Лиссет. – Это вам на провизию и тряпки. Учимся пользоваться наличкой, девушки.

– И откуда у тебя деньги? – лисица повертела купюры в руке. – Или хозяина дома ограбил?

– Он здесь деньги и ценности не хранит. А эти из моей заначки.

– Разве братство не перекрыло тебе доступ к его счетам?

– Перекрыло. Но мир не только на банках держится, дорогая Лиса. Прошвырнитесь по магазинам, купите себе красивые платья для выхода. Шелли, выбери что-нибудь сногсшибательное, чтобы милого своего впечатлить. Хочу полюбоваться на физиономию Дрэйка, когда он тебя увидит.

– Мне кажется, это слишком рискованно – вот так сразу заявлять о себе.

– Наоборот, так и надо. Пусть все видят и знают, что мы вернулись. Я и Вэйду в Атрию написал, что не почил в придорожной канаве вопреки чаяниям старших, и Дрэйк, если Айшель по-прежнему для него важна, постарается сделать всё, чтобы защитить её, и о дружбе Айшель с наследницей не стоит забывать. Связи, особенно в столь высоких кругах, лишними не бывают. Даже если старшие с Рейнхартом во главе захотят нас убрать, избавиться по-тихому уже не выйдет, а если громко, то будет слишком напоказ, с оглаской, замять которую при нынешних обстоятельствах не получится.