Виктор, поворачиваясь кругом, разом оглядел всю комнату и восторженно прошептал:

– А хорошо вас здесь устроили. С нашими коттеджами не сравнить…

– Ужинать будешь? – голос Глории раздался из соседней комнаты. «Из кухни» – догадался Виктор.

– Нет, спасибо, – ответил он и, заинтересовавшись книжной полкой, подошёл, вытащил наугад одну из книг: «Генная инженерия. Основные вопросы». Странно. Глянул на другую книгу: «Хромосомы и мутанты. Вопросы начинающих». Третья: «Направленное мутирование».

– Это Гаргата дала мне эти книги, – Глория появилась на пороге спальни уже в домашней одежде: платье из ткани, сотканной вручную, скреплённое на плечах удивительными пряжками, переливающими всеми цветами радуги. Широкий пояс, искусно сплетённый из какой‑то травы, скреплялся такой же пряжкой значительно ниже талии, а широкие концы его с богатыми кистями чуть не касались пола. Так по описаниям одевались все женщины‑гриффитки, но Виктор видел Глорию в этом наряде впервые. – Сейчас любые книги – такая редкость, – продолжала Глория уже из кухни, – а эти достались ей от отца. Он у неё генный инженер, получает новые мутации животных… А, кстати, как она тебе?

– Кто? – Не понял сразу Виктор. – Гаргата?

– Да.

– Она очень хороший человек, эта твоя подруга, – ответил после секундного размышления. – Если б не она, я не знал бы, куда пойти. Она приютила меня на два с лишним часа, пока искала тебя по всему комплексу. Мы и поужинали с ней вместе.

– Но ведь ты же до этого не был с ней знаком? – спросила Глория. Она скользила по комнате в своём невиданном наряде со стаканом молока в одной руке и с печеньем – в другой.

– Она узнала меня первой, – произнёс Виктор, он взял с полки информационный диск, искрящаяся в полумраке надпись гласила: «Гены и хромосомы». – Что это?

– Понимаешь, я сейчас как технолог задействована мало, вот и решила немного сменить специализацию, – как‑то неуверенно заговорила Глория, видно было, что вопрос этот застал её врасплох, – помочь немного Гаргате… Кстати, а как ты сам здесь объявился? – Она вдруг решительно сменила тему. – Здесь же закрытая зона!

– Да? Да, закрытая! – Виктор усмехнулся, как будто вспомнил о чём‑то, связанном с этим вопросом. – Я четыре дня не мог выбить разрешение на поездку сюда. Мне позволили «ввиду исключительности наших отношений». Цитирую, кстати! – заметил он. – Но не дали разрешения на полёт аэролёта, и меня, как рядового инженера или строителя, отправили на вездеходе. Меня – пилота первого класса!

– На сионийском вездеходе, как я поняла, – уточнила Глория. Рассказ Виктора, его возмущение и негодование вызвали у неё невольный смех. – И, по‑моему, это ещё не конец всем твоим приключениям. Я права?

– Да, этот проклятый вездеход сломался, не пройдя и половины пути… Рик, наверное, до сих пор копается в нём… Его отправили сюда с оборудованием для лаборатории… Мне кажется, это глупо, очень глупо, гонять вездеход по болоту, когда я мог бы за полтора часа обернуться туда и обратно.

– Это решение всего Совета по вопросам внедрения в культуру нашей планеты, – возразила Глория. Она уже допила молоко, воткнула стакан между дисками, сваленными на прикроватном столике, и сидела на кровати, собирая волосы на голове в невероятно сложную причёску. Шпильки и зажимы, которые она держала в зубах, мешали ей говорить, речь получалась невнятной, но Виктор сумел понять, что к чему: он уже достаточно изучил её за время их знакомства. – Здесь, в Малахитовых лесах, сохранилось племя, совершенно не знакомое с землянами. С вами! – продолжала Глория. – Летающие аппараты, да и всякая другая техника пугают их. Пойми, ведь до вашего появления мы и понятия не имели обо всём этом. Колесам, вот, не знаем до сих пор. Оно нам попросту не нужно!

Мы живём природой, всё: еду, одежду, оружие – нам даёт окружающий мир. Мы – его часть, отдельное звено, неотделимое от него. Мы ничего не меняем, мы не стремимся к чему‑то новому, мы стараемся пользоваться лишь тем, что этот мир в состоянии дать нам. Мы этим больше всего от вас и отличаемся в первую очередь, – она говорила громким, твёрдым голосом, иногда срывающимся от негодования, видно, всё это уже давно наболело на её душе, а этот момент был единственным, когда она не смогла удержаться и позволила себе выговориться. – Мы, гриффиты, как вы нас сами называете, кажемся вам, землянам, – заметь, я не делаю разницы между вами – сионийцами и ниобианами… Так вот, мы для вас – отсталый, убогонький народец, живущий, на ваш взгляд, примитивной жизнью.

Мы не копаем рудники: деревья дают нам сырьё не хуже вашего металла… Не осушаем болот: нам и так достаточно земли для жизни…

– Что‑то я не пойму, – удивился Виктор. – С тобой что случилось, Глория? Ты объяви своё мнение Совету, Императору, наконец… Я всего лишь рядовой контрактник. Да ты и сама знаешь, как я отношусь к проблемам интенсивного заселения… Я никогда своего мнения не скрывал. Но мы‑то сами ничего не решаем. Над нами стоят фирмы, весь концерн… А вот ты, как местный житель, могла бы попытаться, тебя будут слушать…

– Никто нас не слушает… Мы даже пикетировать пробовали всеми сотрудниками… Гриффитам запрещено участвовать в забастовках… И вообще им многое запрещено, оказывается…

– Я три с лишним часа пешком шёл через это чёртово болото только для того, чтоб увидеться с тобой… И что же? Ты срываешься на мне! Почему? В чём моя‑то вина? Я же и сам со многим не согласен… С идеей интернатов, например! Вот уж где полный бред какого‑то больного чиновника… Как можно силой отбирать детей у родителей с целью воспитания их в идеалах высокоразвитого общества?

На четвёртой базе бульдозерами сгребли баитовые заросли, в итоге местное племя осталось без пищи, а ведь скоро зима. И знаешь, что мне сказал мистер МакМайстер – доверенное лицо фирмы «ТИТАНический труд»? «Мы накормим их концентратами!» – процитировав чужие слова, Виктор горько рассмеялся. – Это творится везде, на западе и востоке, по всему континенту. Ты почти нигде не бываешь, ты не всё ещё видишь. Представь, каково мне!

О гриффитах сейчас мало кто вспоминает, да и вспоминает ли вообще? Пока идёт делёжка, кому интересна их судьба? А дальше будет ещё хуже, поверь мне, Глория!

– Ты опять сводишь всё к одному и тому же, – вздохнула Глория, – Это мой мир, как же я отсюда уеду? Да и не разрешат мне. Гриффитам нельзя покидать планету, таково решение Императора.

– Если мы поженимся, для тебя сделают исключение, – возразил Виктор. – Я уже консультировался у нашего адвоката. Закон будет на нашей стороне.

– Как же так? – Глория аж вскочила с кровати, сделала несколько торопливых шагов в сторону Виктора, но потом остановилась в нерешительности. – Я не могу уехать так внезапно.

– В твоём распоряжении ещё почти десять местных месяцев на сборы, и, я думаю, этого более чем достаточно, – усмехнулся Виктор, видя её растерянность. – До конца срока, оговоренного условиями контракта, меня никто отсюда не отпустит.

Растерянно глядя себе под ноги, Глория медленно опустилась в кресло, её опустошённый взгляд остановился в какой‑то точке на потолке. Сейчас она о чём‑то сосредоточенно думала.

– Знаешь, а я сегодня закончила один интересный опыт, – произнесла девушка после долгого молчания и посмотрела на Виктора. – Я смогла получить новый вид орхидей. Новый! Совершенно новый, никому неизвестный: ни вам, ни нам.

– Ну и что? Мало ли здесь на планете всякой фауны и флоры, неизвестной науке до сих пор? – Виктор неопределённо пожал плечами. Нет, это не было равнодушием или скукой. Он просто мало, что понимал в работе Глории, хотя сам об аэролётах мог говорить часам, было бы только, с кем.

– Я скрестила земную орхидею с Ниобы и местную, орхидею Брайкса, – стала объяснять терпеливо Глория, – раньше это считалось невозможным… Я ещё не изучила полученные семена: они пока не вызрели, но анализы подтверждают появление нового подвида… Если ещё эти семена смогут дать ростки… Ты даже представить себе не можешь, насколько этот опыт важен для развития всей науки! И для нас с тобой в особенности…