Клим подошел к копошившемуся в углу Рубию и спросил:

– Когда мой напарник сможет продолжить путь?

– Через часок, я думаю, вы можете отправляться.

– Так скоро? – удивился Снегов. – И вы уверены, что он сможет идти?

– Идти определенно не сможет, а вот лететь – пожалуй.

– Лететь? – еще раз удивился Снегов. – На чем?

– Не на чем, а на ком, – уточнил маг. – Выйдите наружу, и вам все станет ясно.

Клим вышел из хижины. На поляне сидели две огромные птицы, которых Снегов почему‑то причислил к орлам. При виде Клима обе птицы поклонились и одна из них произнесла:

– Приветствуем тебя, Лорд‑носитель! Как чувствует себя лорд Зорий?

– И вам привет. А лорд Зорий чувствует себя вполне удовлетворительно.

– Рады это слышать. Ведь благодаря ему наши дети избежали страшной опасности. И мы теперь в неоплатном долгу перед вами.

– Вы хотели сказать «перед ним», – уточнил Клим, который вовсе не жаждал примазываться к чужой славе.

– Нет, именно «перед вами», – не приняла поправку птица. – Ведь ты первый бросился на помощь птенцам, но тебя остановила магия.

Снегов совсем не хотел пускаться в полемику по этому вопросу, поэтому просто промолчал.

А птица продолжила говорить:

– И теперь мы хотим спросить: какую службу мы можем сослужить для вас в уплату долга?

«Именно об этом и говорил, наверное, маг», – подумал Снегов, а вслух произнес:

– Нам необходимо добраться до города Кремльвиль. Как вам такая просьба?

Птица покачала головой:

– В Кремльвиль мы не полетим, это для нас слишком опасно. А вот до Ургена, если пожелаете, доставим с нашим удовольствием.

«Уже неплохо! – обрадовался Клим. – Преодолеем самый опасный участок по воздуху». Он кивнул головой и произнес:

– Годится! Через час мы будем готовы.

– Мы подождем, – ответила птица…

… Оговоренный час уже почти истек, а состояние здоровья Зория все еще внушало Снегову опасение: готов ли тот к путешествию, пусть и на чье‑то спине? Но Рубий, видимо, предусмотрел все. Он подошел к Зорию и протянул ему кубок с зельем: – Пей! – потом повернулся к Снегову: – Вам, Лорд‑носитель, я зелья не предлагаю. Помочь оно вам уже ничем не сможет, а вот навредить может вполне!

Было ли это так, или скаредный старик – хотя почему старик? – просто решил «зажилить» волшебный напиток, Снегов не знал, да и знать‑то особо не хотел. Меж тем Зорию стало значительно лучше. Он поднялся с лавки и, с помощью Снегова, стал собираться в дорогу. А Рубий, тем временем, вновь вызвал свой волшебный сундучок, и, покопавшись, извлек оттуда два седла странной конструкции.

– Как раз для вашего случая, – пояснил он. – Пойдемте, я вас провожу, а за одним помогу приспособить седла…

… Когда все было готово к полету, Снегов и Зорий, попрощавшись с Рубием, заняли свои места в седлах. Птицы поднялись в небо и взяли курс на пустыню. Снегов посмотрел вниз, на стремительно удалявшуюся маленькую фигурку, стоящую рядом с хижиной и подумал: «Зря я заподозрил его в скаредности».

Под рубиновой звездой (продолжение).

Полет проходил на высоте двести метров над поверхностью пустыни. Птицы летели, размерено махая крыльями, выбирая маршрут исходя из каких‑то им одним ведомых соображений.

«Надеюсь, они знают, что делают». Эта мысль возникла в голове Клима не столько из страха сбиться с пути, сколько от скуки. Пейзаж внизу был уныл и однообразен. Горы давно уже скрылись за горизонтом, и вокруг, куда ни кинь взгляд, было одно и то же: красные пески, перегоняемые с места на место гулякой‑ветром. «Бесплодны и безжизненны» – вспомнил сказанное о песках Рубием Клим. «Хотя, похоже, не такие уж они и безжизненные…». Снегов всматривался в происходящее на поверхности прямо по курсу их полета. А там творилось что‑то весьма странное. Песок зашевелился во многих местах и из‑под него стали появляться странные существа, однако разглядеть их получше не представлялось возможным, поэтому определить кто они Клим так и не смог. А существа были уже прямо под ними. Снегов заметил, что одни из них держат в руках сабли, а другие луки. А потом над пустыней пронесся какой‑то жуткий полу‑вой полу‑плач, от которого стыла кровь в жилах, а душа наполнялась безысходной тоской. Снегов глянул на Зория, который до этой минуты дремал в своем седле, но теперь, видимо потревоженный воем, тоже смотрел на землю. Тем временем лучники выпустили в птиц несколько стрел, но все они много не долетели до цели. И вновь повторились жуткие звуки, только теперь в них вплелась еще и нотка разочарования.

– А кто‑то говорил, что пустыня в этом месте безжизненна, – негромко высказал свои мысли вслух Снегов, но птица, на которой он летел, его услышала. Орел – пусть будет орел, раз уж этого так хочется Снегову – слегка повернул голову к всаднику и произнес:

– Маг Рубий – если ты имел в виду его – сказал истинную правду: в этих местах живые существа не обитают.

– А над кем же мы тогда только что пролетели? – спросил Клим, и тут же страшная догадка пришла ему в голову, а птица ее только подтвердила.

– Это был «ужас песков», нежить пустынная…

… Когда прямо по курсу показались крепостные стены, птицы пошли на посадку. Снегов и Зорий не без удовольствия покинули седла и спрыгнули со своих крылатых «скакунов» на песок. Они сняли с птиц седла и те, проговорив прощальные слова, вновь поднялись в небо и устремили назад к горам, к своему гнезду. Помахав птицам руками, Снегов и Зорий, бросив ненужные больше седла, поспешили к городским стенам, ибо Рубиновая звезда уже освещала пески прощальным светом и вот‑вот должна была закатиться за горизонт. Крепостных ворот путники достигли в тот самый момент, когда солнечный диск окончательно провалился за пески, и на мир тут обрушилась темнота. Ворота были заперты. Снегову и Зорию пришлось долго колотить в них руками, а потом и ногам пока откуда‑то сверху не раздался ленивый голос:

– Кто это там ломает ворота в час, когда все добропорядочные жители давно сидят по домам? Кого нелегкая принесла к нам, да еще со стороны мертвой пустыни?

Снегов задрал голову вверх и прокричал, стараясь придать голосу как можно больше надменности:

– Послушай ты, ленивый страж! У ворот стоят Лорд‑носитель и его оруженосец. И если ты немедленно…

Летящий сверху предмет заставил Снегова умолкнуть на полуслове и отскочить в сторону. Предмет оказался шаром, который упав на песок, засветился рубиновым светом, вполне достаточным для того, чтобы сверху было можно разглядеть лица стоящих у ворот путников. И почти тут же прежний голос, но только уже начисто лишенный ленивых ноток прокричал:

– Да это и вправду Лорд‑носитель! Прошу прощения, милорд, ворота уже открывают.

Через пару минут Снегов и Зорий, покосившись на замерших по стойке «смирно» стражников, прошли в город. Улочка, по которой они шли к центру Ургена, была с двух сторон ограничена высокими глухими заборами, которые соединяясь друг с другом, образовывали две сплошные стены. Кроме калиток и ворот, других отверстий эти заборы не имели. Но поскольку, ввиду позднего времени, и те и другие были наглухо затворены, то, при отсутствии на улочке прохожих, – Снегов и Зорий не в счет – она должна была казаться мрачной, даже страшноватой. Но такого ощущения она, как раз, и не вызвала. И тому было сразу несколько причин. Во‑первых, улочка была достаточно хорошо освещена. Светились сами заборы. Во‑вторых, все без исключения заборы были расписаны самым невероятным образом. Чем‑то это напоминало граффити, столь популярное на Земле‑первой во второй половине двадцатого века. Но только здесь все краски светились, – не подсвечивались, а именно светились – каждая своим цветом. В‑третьих, улочка хоть и не была широкой, но имела с обеих сторон тротуары, которые, равно как и проезжая часть, были вымощены аккуратной плиткой. И, главное, вкруг не было ни соринки. Вот по такой веселой и чистенькой улочке двигались к центру города Лорд‑носитель и его оруженосец. Путь их не был долгим, – видимо, Урген не был большим городом – вскоре они вышли на широкую площадь, на которую фасадами выходили несколько зданий разной этажности: от двух до трех этажей. На всех висели вывески, которые Снегову ровно ни чем не говорили, но не Зорию, который уверенно направился к веселенькому двухэтажному домишке. Когда путники прошли в помещение Снегов убедился, что выбор его оруженосца оказался верен. Это было что‑то вроде гостиницы, где на первом этаже располагались служебные помещения и трапезная, а второй этаж занимали комнаты для постояльцев.