Когда танец кончился, вокруг послышались восторженные крики. Она улыбнулась, поклонилась и вернулась на своё место.

Но через какое-то время, вновь взглянув на сына Пелея, она увидела, что он всё так же насмешливо на неё глядит. Затем, юноша привлёк к себе какую-то рабыню и не сводя глаз с Брисеиды усадил ту себе на колени. Девушка просто задохнулась от злости. «Да как он смеет?!» — пронеслось в голове.

Сама, не понимая, что делает, она развернула незнакомца, всё ещё находящегося подле неё, и демонстративно повисла у него на шее. Он был совершенно не против. Вокруг послышалось пьяное улюлюканье.

— А девчонка то с норовом! — воскликнул кто-то.

— Ага! Повезло же некоторым! — рассмеялся другой.

— Ничего, и наш черёд придёт! — загоготал третий.

«Неужели, я это делаю?» — пронеслось в мыслях Брисеиды. Тем не менее, она позволила мирмидонянцу увести её к себе и прижав к какой-то стене касаться её и целовать. При этом, девушка не чувствовала ничего.

Но вдруг, кто-то отшвырнул молодого человека. Она подняла глаза. Перед ней стоял Ахилл.

— Зачем ты это сделал?! — возмутилась она.

— Затем, что ты моя! — ответил он, властно накрывая её губы своими и сильными руками сжимая её так, что она не могла сопротивляться.

***

«Я его ненавижу,» — рассуждала Брисеида, пристроившись в углу и поджав под себя ноги, — «Ненавижу его самодовольную ухмылку, гордые самовлюблённые слова, замашки царя. Ненавижу, что при нём я начинаю вести себя ужасно глупо. Ненавижу, в конце концов то, что я влюблена в него. К чему лгать самой себе? И я обожаю эту одурманивающую улыбку, пронзительный взгляд, самоуверенность и. Те же самые замашки царя и вечная наглость, присущая лишь крайне самовлюблённым.

Получается какой-то парадокс: я обожаю то, что ненавижу… Странное абсурдное противоречие.

Вообще, влюблённость — одно сплошное противоречие».

Девушка устало уронила голову на руки. Вот он прямо перед ней, крепко спал на ложе из шкур. А она? Ей было горько. Она не понимала, что нужно от неё этому человеку. Сегодня он ясно дал понять, что она — его собственность. Но к чему же тогда вся та обходительность, заботливость, что была раньше? Может, сегодняшнее её поведение было слишком вольным и это разозлило его? Но он не злился, лишь усмехался. Это было самое обидное. Как казалось Брисеиде, Ахилл вовсе не воспринимал её в серьёз.

***

Когда на следующий день юноша вернулся после битвы, девушка по-прежнему сидела в углу. Он вздохнул, совершенно не понимая, на что она дуется. Сын Пелея снял доспехи и начал омываться из таза, стоявшего прямо в палатке.

— Отпусти меня домой… Пожалуйста… — вдруг, подала голос она.

Ахилл удивлённо на неё воззрился.

— Ты опять просишь об этом? Но ведь я тебе один раз уже отказал!

Она подняла на него глаза.

— Я очень тебя прошу… — прошептала девушка, — отпусти… Не мучай меня больше…

— Но как, скажи на милость, как я тебя мучаю?!

Красавица вскочила на ноги.

— Ты! Ты самовлюблённый эгоист! В твоих словах лишь ложь! — слова лились потоком, — ты умеешь только убивать. На что ещё ты способен?

— Я способен любить! — вскричал он, оказываясь рядом с ней.

Она отрицательно помотала головой.

— Нет. Неправда!

— Но я люблю тебя! — твёрдо ответил юноша.

Брисеида взглянула в его глаза, а потом откинула голову назад и издала нервный смешок.

— Любишь? Нет. Этого не может быть. Я — всего лишь пленница, ты — великий воин. О какой любви может быть речь?!

— Не веришь мне? — с грустью в голосе спросил он, падая перед ней на колени, — как я могу доказать? Вот, я, как ты говоришь, великий воин, стою перед тобой на коленях, — герой обхватил руками её ноги и подняв голову пронзительно взглянул в глаза.

Девушка оцепенела. Она задумчиво провела рукой по его голове.

— Любишь? Вот я люблю, — вздохнула Брисеида, — а ты… Мне не понять. Скажи, что тебе нужно?

— Единственное, чего я желаю — чтобы ты была рядом. Всегда.

— Всегда? — удивлённо спросила она, — но ведь я тебе надоем.

— Нет. Никогда не надоешь. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой, — наконец, решился произнести Ахилл. На удивление, это решение далось ему легко, — ты согласна?

Красавица ахнула и прикрыла рот рукой.

— Ты хочешь жениться на мне? — поражённо прошептала она, — но ведь… Так

нельзя! Что скажут люди?

— А какое нам до них дело?

— Женою твоей должна быть не обычная пленница, а какая-нибудь царевна…

— Мне другой не нужно. Вся моя жизнь у твоих ног. Ответь мне, ты любишь меня?

Ты хочешь прожить со мной долго и счастливо? Хочешь стать матерью моих детей?

— Да…

— Так ты согласна стать моей женой?

— Да! Да! — счастливо выкрикнула девушка, бросаясь в его объятия. Она, наконец, отбросила все доводы рассудка и полностью дала волю эмоциям.

Ахиллес поднял её на руки и закружил в воздухе, радостно смеясь.

***

Сумерки опустились на лагерь. Постепенно, погасли костры, воины разошлись по палаткам.

Чуть поодаль, на берегу моря, собралась небольшая группка из четырёх человек. Они расположились на площадке, окружённой валунами. Из стана их не было видно.

Ветер развивал их плащи. Видно было, что все они собрались по какому-то делу. Две фигуры отделились от компании и отошли на небольшое расстояние.

— Ахилл, ты уверен? — тихо спросил один из них.

— Да, Одиссей, — ответил другой.

— Но этот шаг может повлечь за собой определённые последствия!

— Мне всё равно.

— Но имей ввиду, — проговорил мужчина, — что Ей ты тоже рискуешь.

— Уж её то я точно защищу! — пылко воскликнул юноша.

— Что ж… Я попытался отговорить тебя, — вздохнул царь Итаки, — но решение твоё непоколебимо. В таком случае, пошли.

Они вернулись к дожидавшимся их Брисеиде и Патроклу.

— Давайте уже начнём! — воскликнул последний.

Все заняли свои места. Ахилл и Брисеида встали у одного из камней, друг напротив друга. Остальные устроились перед ними.

Конечно, у обычных людей не было полномочий самим совершать свадебный обряд, но они решили, что достаточно дать клятвы при свидетелях.

Девушка неуверенно вложила свою маленькую холодную ладошку в большую тёплую руку юноши, которой он согревал её пальцы.

С моря налетел порыв сильного ветра. В воздухе разносился мягкий душистый аромат цветов, росших неподалёку.

— Говорите же, — произнёс Одиссей, — здесь нет ни жреца, ни жрицы, мы не находимся в святилище, но пускай боги услышат вас, благодаря силе вашего искреннего чувства!

Ахиллес сделал глубокий вдох. Сейчас, в свете факела, который держал Патрокл, его невеста была особенна прекрасна, подобно богине. Сама же она доверчивым взглядом смотрела на своего будущего мужа и всё ещё не могла поверить в то, что сейчас их соединят брачные узы.

Он заговорил. Слова лились сами собой, ему даже не приходилось особенно задумываться.

— Я Ахиллес, сын Пелея, цапя Фтии. С самого детства я мечтал об одном — о военной славе, — юноша смотрел прямо в глаза девушке, от чего её пробирала дрожь, — отправляясь на эту войну, я представлял, как стану великим воином, почитаемым и уважаемым всеми. Я мечтал о том, как моё имя будут произносить с трепетом, а память обо мне будут хранить поколения через много-много лет вперёд. Но я и представить не мог, что ещё обрету на этой войне. Какую истинную драгоценность принесёт мне в подарок судьба! И вот сейчас, Брисеида, ты стоишь передо мной. Я даже не могу описать словами силу моей любви к тебе. Отныне и вовеки, я клянусь стать твоей опорой и защитой, заботиться о тебе, жить тобой. Никогда я не помыслю о другой и всю жизнь, до последнего вздоха, отдаю тебе!

Он замолк, пронзительно смотря на неё. На глазах красавицы выступили слёзы счастья. Её нежный голос прозвучал для юноши, как сладостное пение сирены.

— Я Брисеида, у которой эта война отняла всё, и род, и честь, я попала сюда, как пленница. Видят боги, нет моей вины в том, что сотворила со мною судьба, но теперь я понимаю, что боги вознаградили меня за мои страдания. Взамен утраченного дома, я обрела новый дом, Ахилл. И он подле тебя. До недавних пор я не знала, что есть истинное счастье и блаженство. И даже если в будущем нас ждёт тьма, мы шагнём туда вместе. Я клянусь всегда быть рядом с тобой. Никогда я не предам тебя, всегда буду поддерживать, что бы не случилось. Что я могу дать тебе, когда у меня нет ничего? — лишь свою любовь. С этого момента, я полностью безраздельно твоя. И только смерть разлучит нас!