Драко стремительно подходит к Пэнси и обнимает её.

– Глупая… – шепчет он. – Я виноват перед тобой. Но мне не стыдно. Ты будешь из-за этого мучаться ещё больше. Ты зря мне верила, напрасно меня боготворила.

Паркинсон всё-таки плачет. Она утыкается носом в его плечо, комкает пальцами ткань чёрной рубашки.

– Скажи мне, умоляю… Добей меня. Расскажи мне всё, – тихо просит она.

Драко и сам не знает, зачем рассказывает. Возможно, это единственное, что он может для неё сделать.

– Мы вновь встретились в Хогвартсе несколько месяцев назад.

И тут до неё, наконец, доходит. Та самая встреча выпускников. В тот день с утра Пэнси почувствовала себя плохо и сказала Драко, чтобы он ехал один с Блейзом. Видимо, за время поездки и пребывания в стенах школы, куда их пригласили на пятилетний юбилей выпуска, он успел встретиться с Асторией. А дальше…

И тут она понимает, что совсем не хочет знать, что у них там произошло. Это конец. Зачем лишний раз терзать себя?

– Достаточно, – твёрдо говорит Паркинсон, и он замолкает. – Я всё поняла. И не виню тебя. Ты всегда оставался свободным человеком, а я для тебя никто. И я уйду. Моя роль на этой сцене закончена. Осталось красиво поклониться и удалиться.

Драко молча кивает. А что он ещё может ей сказать? Нет смысла оправдываться и просить прощения, ведь он ничего такого не сделал, всё закономерно. Он ничего не был должен.

“Но почему тогда так херово?” – думается ему.

Пэнси привстаёт на носочки и лёгким плавным движением целует его в уголок губ. Это прикосновение почти невесомо, но от него будто возникает разряд, который у обоих отдаётся дикой болью, сильнее огня, сжигающего заживо.

Паркинсон молча уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Она уносит с собой его запах, – тёмного шоколада и, кажется, огневиски – уносит и страдания, перенесённые им, которые она видела, когда была рядом. Теперь этот крест её. А он остался в комнате, такой гордый, самоуверенный и непоколебимый.

***

Пэнси медленно спускается по ступеням веранды, машинально считая их. Десять, как всегда. За время, проведённое ею в Малфой-Мэноре, ничего не изменилось. Холодный осенний ветер ударяет в лицо, колет, жжёт, замораживает уже высохшие слёзы. Она оглядывается на дом, запоминая каждую чёрточку, каждый кирпич. Ей это здание никогда не нравилось, но она привыкла к нему и оно было ей дорого. А сейчас предстоит его покинуть и отправиться неизвестно куда.

Она преодолевает спуск и замирает внизу. Её провожает только один слуга, несущий её вещи. За воротами ждёт машина с водителем.

Паркинсон останавливается, будто боясь двигаться дальше. Или дожидаясь чего-то?

Она не изменилась. Всё равно продолжает верить в чудеса, потому что верить больше не во что. Всё предавало, всё оказывалось не тем, чем казалось. Всё, кроме чудес. Они просто не случались. И потому ничего плохого ей не сделали.

В соседнюю створку ворот въезжает другая машина, она останавливается прямо возле второго входа в дом со стороны сада. Вышедший из здания слуга открывает дверцу, и на гравий изящно выпархивает молодая девушка. Она одета в лёгкий белый плащ, её волосы, отливающие золотом, искрятся в слабых отблесках солнца, которое немного проглядывает из-за туч. Она заинтересованно оглядывается по сторонам.

В следующую секунду на пороге показывается высокая статная фигура молодого светловолосого человека. Он стремительно подходит к ней.

Пэнси ожидала чего угодно, вежливого кивка, его типичного холодного приветствия, но не того, что происходит.

Он подхватывает девушку на руки и кружит в воздухе, радостно смеясь.

Это Драко и Астория. И они, кажется… Счастливы?

Паркинсон встряхивает головой, будто не веря своим глазам. Благо они находятся чуть поодаль, а она стоит в тени крыльца, и они вряд ли её заметили, поэтому у неё есть возможность наблюдать.

Она видит Его взгляд. Никогда Малфой не смотрел так на неё, как сейчас на Гринграсс. Он вообще до этого ни на кого так не смотрел.

И Пэнси всё понимает. Простая, банальная и неожиданная истина. Что если он её… Любит?

Так забавно. Драко и любовь. Любовь и Драко. Такие несовместимые понятия. И всё же, как ещё можно назвать то, что светится в его обычно ледяных глазах? Сотни ярких чувств, рвущихся наружу. Это называется одним единственным словом. Словом, которое перечёркивает для Пэнси всё.

Она бросается к воротам, будто надеясь убежать от всего, что с ней происходило последнее десятилетие, забыть, вычеркнуть из жизни. Но что останется от неё, если всё это убрать? Она всё отдала Драко. А кем стала Пэнси?

Подав водителю знак подождать, она отходит на какое-то расстояние и достаёт пачку сигарет. Руки её дрожат, ей нужно успокоиться. Судорожно закуривает. Дым обволакивает. Но легче не становится. Вновь непрошеные проклятые слёзы льются из глаз. И приходит новая волна боли. Кажется, что это не кончится. Сейчас ей страшнее, чем в ночь битвы за Хогвартс. И ещё больше хочется исчезнуть, погрузиться в забытие.

Из этого полубессознательного состояния её вырывает звук тормозов. Из-за дыма перед глазами она ничего не видит. Понимает, кто приехал, только когда слышит критично-насмешливый голос Блейза:

– Паркинсон, почему ты торчишь у входа в поместье и изображаешь Хогвартс-экспресс?

В другое время его шутка её бы рассмешила, но сейчас она даже не вникает в его слова.

Сигарета выпадает из ослабших пальцев. Она делает шаг к другу и в следующую секунду буквально падает на него. Забини, вовремя сориентировавшись, прижимает её к себе, не давая упасть.

– Мерлин… Что случилось? – испуганно спрашивает он.

Она опять плачет. Беззвучно, почти не всхлипывая, потому что слёз практически не осталось.

– Я уезжаю, Блейз…

Он догадывается, что Драко всё ей рассказал, понимает её состояние и поспешно начинает искать нужные слова. Необходимо её успокоить.

– Слушай, – он резко встряхивает её за плечи и заглядывает в глаза. – Хватит реветь. Ты вообще никогда не должна плакать, принцесса.

Удивительно, но в его голосе столько нежности и понимания. Он называет её принцессой. Такое прозвище она слышала пару раз в Хогвартсе. Но из его уст это звучит ни как упрёк в изнеженности, капризности и высокомерии, а как тёплая мягкая поддержка, дающая надежду.

Он пальцами стирает растёкшуюся тушь под её глазами. Неожиданно сами собой приходят слова, формулировка всего того, что он так долго хотел ей сказать.

– Ты достойна лучшего. Поверь, Пэнс, я видел всё, что с тобой происходило. Мы были все вместе с первого курса. И я уверен, что неплохо знаю, что было между тобой и Драко. Так вот. Тебе нужно отпустить его. Да, ему нужна была твоя поддержка, но до поры до времени. Теперь закончилось твоё время для него и его для тебя. У вас разные жизненные пути, как бы печально это не было. И, главное, знай, у тебя есть будущее и оно будет куда лучше прошлого. Ты не была ангелом, чего уж тут скрывать. Но ты верно любила, ничего не ждала взамен. Это вознаградится. Я уверен. И бля… Хватит уже жить для кого-то! Живи для себя, перестань во всём потакать другим, стань, наконец, свободной. У тебя всё получится, давай! Ты веришь мне? – его тёмные глаза будто пронизывают насквозь, она кивает. – Тогда успокойся. Отпусти его. Это нужно и тебе, и ему.

В этот момент Пэнси ясно осознаёт, что нужно сделать.

Вот так быстро он пришёл, сказал пару слов, и для неё всё изменилось.

Ничего не говоря, она срывается с места и бежит обратно. Спотыкаясь, чуть ли не падая с высоты каблуков кожаных ботильонов, не боясь растрепать причёску, стремясь к единственной последней цели. Она минует своё любимое крыльцо, подбегает к другому входу. Здесь уже никого нет. Поспешно поднимается по лестнице и распахивает дверь, сразу оказываясь в широком пустом холле.

Из какой-то комнаты справа слышится женский голос:

– Дорогой, кто-то пришёл! Я сейчас посмотрю.

Астория выходит и оказывается нос к носу с Паркинсон.

– Пэнси?

Надо же, узнала.

Сейчас Пэнси спокойно смотрит на неё и, кажется, ничего не чувствует.

В это время с другой стороны появляется Драко. Он глядит удивлённо, непонимающе.

– Как я рада тебя видеть! – весело щебечет Гринграсс. – Сколько лет прошло! А что ты здесь делаешь?