Новую титулатуру императоров вводит впервые Домициан (81–96 гг.): "он начал однажды правительственное письмо от имени прокураторов такими словами: "Государь наш и бог повелевает…" — и с тех пор повелось его называть и в письменных, и в устных обращениях только так"[108].

Таким образом, открытое пренебрежение к сенату, высшему органу из республиканских магистратов, проявляли императоры уже династий Юлиев Клавдиев и Флавиев. Современники Нерона скорбели по поводу того, что "ни у народа, ни у сената не осталось никакой власти"[109]. Но если Нерон еще юридически не ставил себя выше сената, формально признавая его верховенство в государстве, то императоры второго века начинают изменять римское законодательство, утверждая новые правовые нормы своей власти. Уже в правление Траяна принцепс официально признается стоящим выше всяких законов: "super leges"[110], - как пишет Плиний в своем панегирике.

При преемнике Траяна — императоре Адриане — юристы его совета возводят это воззрение в степень правовой аксиомы.

Императоры династии Северов, сменившей Антонимов в конце II в. н. э., продолжали политику дальнейшего правового оформления абсолютизма.

При Септимии Севере (193–211 гг.) происходит незаметное, но знаменательное изменение в официальной императорской титулатуре. Принцепс впервые во след Домициану принял титул "Dominus", подчеркивая этим, что отныне он не просто является принцепсом сената, не только обладает высшей военной властью, но и является господином своих подданных. Он не просто первый из всех высших должностных лиц республики, как продолжала называться Римская держава, но владыка, стоявший выше, неизмерно выше всех римских граждан и даже законов государства. То, что при Домициане было эпизодом, при Септимии Севере становится нормой.

При Северах настойчиво развивалась мысль о божественной природе всех членов правящей династии, проводилась целенаправленная политика обожествления представителей императорской династии. Императорский культ получил новую опору в идее связи императорского дома с армией. Когда в 199 г. Септимий Север одержал блестящую победу над парфянами, успешно завершив войну, его вторая жена, уроженка финикийского города Эмессы Юлия Домна получила титул mater castrorum (мать лагерей), что означало: отныне в каждом военном лагере вместе с изображением императора должно было находиться изображение императрицы[111].

Собственно, Септимии Север здесь ничего нового не изобрел, так как еще в 174 г. такой титул был дан супруге Марка Аврелия Фаустине после победы римлян над сарматами в Паннонии, куда императрица сопровождала императора. Таким образом Юлия Домна приравнивалась к супруге Марка Аврелия — законного императора счастливой для Рима эпохи Антонинов (96-192 гг.). А поскольку сам Септимии Север ввел в число своих предков последнего Антонина — Коммода и обожествил его, то теперь царствующая семья обретала безусловно законные права на престол. Упор на божественность императорской четы, ее преемственность от Антонинов (само имя Антонин было введено в титулатуру Северов), должны были подтверждать законность новой династии, что было важным прецедентом на будущее. Любопытно, что обожествление Коммода было провозглашено сначала в армии, а лишь потом в сенате, что несомненно означало новый этап взаимоотношений императора и высшего законодательного органа империи. Септимий Север внешне еще не отнял у сената его законодательной компетенции. Право сената издавать законы не оспаривалось: "Non ambigitur senatum ius facere posse"[112]. Однако законодательные senatus consulta заменяются при Септимий императорским "oratio"[113], заслушиваемым в сенате, то есть юридически законодательную компетенцию сенат фактически уже не в состоянии осуществлять.

Таким образом, со времени принципата Септимия Севера главным источником права становятся императорские "constitutiones"[114].

При Александре Севере (222–235 гг.) также происходит ряд значительных перемен в административном управлении империи.

Лица, правившие от имени Александра, заменили сенаторских легатов всадниками praesides прокураторского ранга, ослабив тем самым влияние сенаторского сословия, отняв у него еще одну из его привилегий.

В период правления Александра Севера проводятся важнейшие мероприятия, повлекшие за собой в дальнейшем полное разделение военной и гражданской властей в провинциальном управлении.

Именно со времени Александра Севера за правителями провинций остается только гражданское управление, командование же войсками в провинциях устанавливается особо.

Изменяется в силу этого терминология. Правители пограничных провинций именуются "praeses provinciae", a самостоятельные начальники пограничных войск получили название "dux limitis".

Однако окончательное разделение обеих властей осуществляется только в правление Диоклетиана (284–305 гг.).

В период господства императоров из династии Северов происходят определенные изменения и в юридическом положении Италии в системе администрации империи. Былая привилегированная часть Римской державы постепенно начинает превращаться в рядовую провинцию, мало чем отличающуюся от прочих владений Рима, Септимий Север перенес идею проконсульского характера императорской власти в Италию, о чем свидетельствует надпись на его арке[115]. Этим Италия низводилась до уровня обычной провинции.

В дальнейшем, уже во второй половине III века император Аврелиан разделил Италию на четыре административных округа с особыми правителями (correctores) в каждом.

Все эти факты свидетельствуют об интенсивности процесса дальнейшей унификации правового положения всех территорий империи. Постепенно начинают стираться всякие грани между Италией и провинциями Римской империи. Это объясняется не прихотью того или иного императора, а прежде всего утратой Италией экономического и политического приоритета в Средиземном море.

Экономический и политический прогресс провинций делал неизбежным правовое уравнение всех жителей империи. Эдикт Каракаллы, преемника Септимия Севера, изданный в 212 году, утверждал юридически то, что уже произошло в общественной жизни — фактическое равенство между римскими гражданами и провинциалами. Уже с конца I в. и. э. значение римского гражданства постепенно отмирало и в действительности не давало его обладателю никаких особых привилегий. Со времен эдикта Каракаллы 212 г. римское гражданство стало означать просто подданство Риму и подверженность римскому налогообложению"[116]. По сути, дарованием гражданских прав всем жителям империи Каракалла положил конец античной идее полиса[117].

В III в. императоры практически перестают считаться с сенатом. Император Галлием (250–268 гг.) вообще устранил сенаторов от всех военных должностей, а Аврелиан (270–275 гг.) отнял у сената право чеканить даже медную монету. Он повелел официально называть себя "Dominus et Deus" — "господин и бог", возложил себе на голову золотую корону, блистающую драгоценными камнями (при этом в быту Аврелиан оставался человеком скромным, значит в пышности и богатстве видел интерес сугубо государственный), создавая прецедент для дальнейшего официального прижизненного обожествления императора в эпоху Домината.

Как справедливо отмечено в "Кембриджской древней истории", "постоянной практикой в третьем столетии было провозглашение императора армией, после чего сенат давал свое формальное согласие"[118].

Собственно, началось это впервые при падении Нерона, эпоха же "солдатских императоров" превратила эту сомнительную с правовой точки зрения традицию в норму, оставляя сенату сугубо декоративные функции. Редкие попытки восстановить значение сената, сделать его право утверждать новых императоров не формальным, но действенным немедленно пресекались, что ярко продемонстрировали события 275–276 гг.[119]

После гибели Аврелиана его преемник Тацит, считавший себя потомком великого историка, обличителя деспотии, попытался было восстановить хоть в некоторой мере авторитет сената. Он возвратил ему право чеканить монету, восстановил компетенцию сената избирать принцепсов, отняв это право у "яростной военщины", но эти мероприятия, не подкрепленные настоящей силой, то есть опорой на армию, потерпели неудачу. Сам Тацит умер через полгода при неизвестных обстоятельствах (276 г,), а вскоре император Проб (276–282 гг.) окончательно отнял у сената те немногие права, которые пытался ему возвратить Тацит, являвшийся, кстати, последним императором, избранным на престол сенатом.