– До школы четыре дня, а из ребят никого нет! – пожаловался он. – Скука! Как ты здесь только за лето один не свихнулся? Наверное, всю библиотеку перечитал. Не хочешь погонять мяч?

– Ногу потянул, – соврал я.

Тело продолжало болеть, хоть уже и меньше, и гонять мяч с Игорем, который был выше и сильнее меня, не было никакого желания. Я его развеселил, рассказав несколько анекдотов, после чего, сославшись на больную ногу, ушел домой. Никакого интереса или желания общаться он у меня не вызвал.

– Что так быстро? – спросила мама. – То раньше вас домой не загонишь, а теперь ты из своей комнаты не вылезаешь.

– Давай я тебе на пианино сыграю? – предложил я. – Одним пальцем.

– Одним пальцем и твой отец может, – засмеялась она. – Собачий вальс. А у тебя что?

– Не знаю, – соврал я. – Нашел ноты и разучил

Я ей сыграл одну из разученных мелодий. Маме понравилось, а я был разочарован. На моем электронном инструменте все звучало совсем иначе.

– Жаль, что нет гитары, – сказал я. – Можно было бы попробовать. А то стоит этот гроб и столько места занимает зря.

– Мы его продадим, – ответила мама. – Уже есть покупатель. Жаль, но кто же знал, что Таня не захочет заниматься дальше.

– Она, по-моему, с самого начала таким желанием не сильно горела, – сказал я. – Это больше было ваше желание. А теперь наверняка продадим за меньшую цену.

Мама пошла к зазвонившему телефону, а я вернулся в свою комнату.

Я все-таки начал работу с тетрадкой, используя для этого время, когда мамы не было дома. И сразу же возникли сложности. Что-то я помнил очень хорошо, вплоть до дат, что-то вспоминалось хуже. Я хотел сначала изложить все значимые события последующих семидесяти лет, а уже потом писать об открытиях и технологиях. Были и мысли, как и кому потом все это передать, чтобы мои тетради попали куда нужно, а не отправились в мусор. В самом начале я пояснил, что если дата поставлена со знаком вопроса, это значит, что она может немного отличаться от написанной. Сначала работа шла тяжело, потом я втянулся, и стало легче. Плохо было то, что скоро от писанины с непривычки начали болеть пальцы.

Хотя я занимался своим телом только неделю, помимо боли от этих занятий начали появляться и другие результаты. Я уже мог отжиматься по десять раз и выполнял почти все асаны, хоть и очень недолго. Отца во время моих занятий дома не было, а мама интересовалась тем, что я делаю, гораздо меньше, чем я думал, хотя, как я узнал позже, похвасталась подругам, что сын занялся спортом. В понедельник за день до школы я был в квартире один. Куда убежала сестра, я не знал, а мама ушла в магазин за продуктами. Мою помощь она отклонила. Я только хотел воспользоваться ее уходом и немного пописать, как затарахтел дверной звонок. Я открыл дверь и увидел Черзарову.

– Разрешишь войти? – спросила она. – Или ты меня теперь и на порог не пустишь?

– Заходи, – посторонился я, давая ей пройти. – Могла бы и позвонить. Ты начистила перышки, а я в старом трико.

– Какие перышки? – не поняла она. – О чем ты?

– Разувайся и проходи в большую комнату, – сказал я ей. – К себе не приглашаю, там сейчас... неважно. Почистила перышки, говорят о женщине, которая привела себя в порядок и приоделась. Садись на тахту и излагай.

– Что излагать? – растерялась она.

– Ты же ко мне пришла не просто так, посмотреть на мое потертое трико? Наверное, была причина? Вот эту причину и излагай.

– В то, что я пришла просто так, ты не веришь? Если для тебя это так важно, переоденься, я могу подождать.

– Зачем? – пожал я плечами. – Ты уже на меня такого насмотрелась, можешь смотреть дальше. Хорошая одежда не делает нас лучше, просто любому не хочется выглядеть хуже, чем он есть на самом деле. Я в этом не исключение.

– Что с тобой случилось? – требовательно спросила она. – То, что ты только что сказал, мог сказать мой отец, но только не ты!

– Только не я? – я пристально посмотрел на нее, заставив смутиться. – Я знал, что вы не считаете меня умным мальчишкой. Определенные основания так думать у вас были. Мне только неясно, с какой стати я должен перед тобой отчитываться? Ты тоже всем открываешь душу по первому требованию? Теперь мне понятно, что тебя сюда привело. Стало страшно любопытно, что же случилось с этим глуповатым фантазером, если он вдруг так резко поумнел? Непонятно только для чего ты мне захотела раскрыть глаза в отношении своей подруги. Ты у нас слишком умная, чтобы что-то делать просто так.

– А если я тебе скажу, что хочу с тобой дружить? – сказала Люся, поднимая на меня глаза. – Неужели из-за Ленки скажешь уйти?

– Давай я тебе пока не отвечу, – сказал я. – Извини, но мне нужно подумать. От дружбы я никогда не отказываюсь, если это только дружба. Увидимся завтра в школе.

– Не хочешь сидеть за моей партой? – спросила она, поднимаясь с тахты. – С Любой я поговорю, и она пересядет.

– Не будем спешить, – сказал я, провожая ее к двери. – Завтра еще даже не будет уроков. Поговорим об этом позже.

Она ушла, а я сел и задумался. То, что я уже прожил одну жизнь, не меняло того факта, что сейчас я был подростком и еще долго им останусь. В жизни каждого подростка приходит время, когда в нем возникает потребность в любви. Иногда такая любовь вспыхивает сама собой, чаще подросток начинает рассматривать окружающих лиц противоположного пола и подходящего возраста, выбирая себе объект для обожания. Понятно, что из всего доступного множества стараются выбрать самое лучшее, руководствуясь своими представлениями об идеале. А потом этот объект либо начинают робко обожать на расстоянии, либо обхаживают, если хватает смелости и сам объект не против. Все в полном соответствие с песней, где поется, что слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила. Такая и у меня была любовь к Ленке. Когда наша семья уехала из городка, я ей даже написал письмо, в котором признался в любви, и мы после этого еще некоторое время переписывались. А потом я поумнел и перестал писать. А потом выбросил все письма, о чем сильно пожалел, когда поумнел еще больше. Я понял Люсю. Я в классе был, пожалуй, самым славным мальчишкой. Если бы не мои выходки, я бы всерьез заинтересовал многих девчонок. А тут она одна из первых увидела совсем другого человека. Может быть, и о своей подруге она мне сказала для того, чтобы освободить место для себя? А почему бы и нет? Будем спасать мир, а по совместительству жить полноценной жизнью советского подростка. В каждом возрасте есть свои радости. У меня в прошлой жизни не было дружбы с девчонкой, и мне было интересно заполнить этот пробел. А с Люсей или с другой, это будет видно. Бедные они будут, когда я обрасту мышцами.

Я знал, что все друзья-приятели уже вернулись и сейчас проводят последний день свободы на улице, пользуясь хорошей погодой. Сходить, что ли, и мне?

– Что ты засел дома? – спросила зашедшая в квартиру мама. – За домом ребята играют в футбол, а ты со своими занятиями совсем на улице не показываешься.

– Каждый день гуляю, – возразил я. – И уже два дня, как начал бегать по утрам. А с ними я еще пообщаюсь. Завтра у нас только торжественная линейка. Узнаем расписание, получим учебники и свободны. Так что время поболтать будет.

– Мне показалось, или у тебя действительно увеличились мышцы? – спросила она, глядя на мои руки.

– Показалось. Пока мышцы только укрепляются. Я очень постепенно увеличиваю нагрузки. Раньше, чем через месяц ты изменений не увидишь.

– Одежду я тебе на завтра приготовила, а ботинки начистишь сам, – сказала мама. – Галстук мы тебе купили новый. Обедать еще не хочешь? Тогда я полежу, почитаю. Захочешь есть – скажешь.

Гонять мяч мне не хотелось, поэтому время до обеда я провел с тетрадкой, пользуясь тем, что мать читает любимые детективы. Вечером по телевизору показывали фильм «Два бойца», который посмотрели всей семьей.

– Все, закончилось ваше безделье! – сказал отец, когда выключили телевизор. – Кто-то нам с мамой обещал в новом учебном году стать отличником. Не передумал?