Танк переваливался через кочки и обгорелые пни, его бросало из стороны в сторону.

Послышался резкий удар по броне. Это рухнуло сгоревшее дерево.

Снова удар, еще и еще. Горящие головни забарабанили по танку.

Вокруг него метались волны огня; они вздымались вверх и с остервенением набрасывались на поникшие ветви деревьев. Тонкими струйками огонь растекается по смоле, бересте, сухим веткам, и вдруг дерево сразу вспыхивает, как факел, с пронзительным шипением и свистом разбрасывая вокруг себя огненные брызги.

Впереди - только огонь. Огонь со всех сторон: снизу - от горящей травы, сверху - от пылающих веток... В этом ослепительном мире нет теней. Все накалено, сверкает, искрится. Море света. Глаза мучительно ищут спасительной тьмы. Навертываются слезы, и я отворачиваюсь, чтобы не ослепнуть.

Вдруг танк остановился.

- Куда ехать дальше? - закричал Сандро, пролезая к нам в башню.

Лавируя между деревьями, он потерял курс.

В танке тускло светила маленькая лампочка, еле заметная в синем дыме, словно мы ехали в тесном купе вагона, где сильно курили.

Мне показалось, что Ярцев вопросительно смотрит на меня. Но что я мог ответить? Внутри стальной коробки танка нельзя услышать сигналов радиостанции.

- Придется открыть люк, - нерешительно проговорил я, наблюдая за язычками пламени, прорывающимися сквозь щели.

Андрей медлил. Но другого выхода не было, и он поднял люк.

Пламя забушевало над головой. Я взял приемник, накрылся, как плащом, куском асбестовой ткани и сел на ребро башни. Даже сквозь асбест и ватную одежду чувствовался раскаленный металл.

Поворачивая ручки приемника, я следил за тем, чтобы случайный язычок пламени не коснулся его панели. Вот волна "68". Ничего не слышно, полное молчание.

Андрей поднял голову и тронул меня за ногу. "Ну как?" - спрашивали его глаза сквозь стекла кислородной маски.

Проходили томительные минуты. Вой пламени и треск горящих деревьев мешали мне услышать знакомые сигналы.

Пролезая ко мне, Андрей что-то кричал и наконец крикнул в самое ухо:

- Прорвемся наугад. Будет поздно!

Я пожал плечами и, стремясь во что бы то ни стало принять сигналы, снова начал настраиваться.

На сто двадцатом делении послышался знакомый отрывистый треск. Он то пропадал, то явственно прорывался сквозь вой и свист огня. Тире... тире... точка...

Прячась под асбестовым покрывалом от всепроникающего пламени, я поворачивал ручку антенны, желая узнать, в какой стороне находится ионосферная станция. Ведь это ее сигналы.

Но вот стрелка точно указала направление. Теперь надо проверить, прямой ли это сигнал или отраженный. Я уже сам запутался в ручках компенсации и подстройки... Нет, как будто бы все в порядке, и я указал нужное направление...

Мы спустились вниз, и Андрей захлопнул люк.

С земли крутящимся столбом поднимался огненный смерч, впереди него бежала искрящаяся позёмка. Казалось, мы попали в невиданный снежный буран, насквозь пронизанный ослепительным солнцем.

Чем дальше мы углублялись в тайгу, тем сильнее разгорался пожар. Впереди уже ничего не видно: ни стволов, ни веток - сплошное бушующее пламя, осязаемое, плотное, будто наш танк плыл в расплавленной магме.

Танк снова остановился. Клубы горячего белого дыма ворвались в башню.

Нет, это не дым - в окошко видно, что танк оказался среди облаков свистящего и клокочущего пара.

Сандро пробрался к нам и крикнул:

- Фронт прорван! Дошли до озера!

4. "Малиновый остров"

Так между собой Андрей и Сандро называли безымянный островок на озере, к берегу которого мы наконец добрались.

Это была первая победа, однако, для того чтобы танк оказался на островке, надо найти мост. А как найдешь его в пламени и дыму? Ничего не видно.

- Придется ехать по берегу вокруг озера, - предложил Андрей. - Где-нибудь найдем.

Открыли верхний люк. Сквозь дым просвечивал розовый отблеск воды. Впереди, немного левее, темнели стволы деревьев, еще не тронутых огнем. Танк шел по прибрежному песку, иногда залезая раскаленной гусеницей в озеро, и тогда вода рассерженно клокотала, окутывая броню мутными клубами пара.

Мы увидели мост, лишь подойдя к нему почти вплотную. На расстоянии вытянутой руки чернел его бревенчатый настил.

- Выдержит? - спросил Сандро у Андрея.

- Выдержит: сваи и настил крепкие, - ответил тот, напряженно вглядываясь в еле заметные очертания острова.

Танк осторожно вступил на бревенчатый настил и остановился, словно в раздумье. Сандро выпрыгнул из люка, побежал вперед по мосту и как бы растаял в дыму. Через минуту он возвратился обратно, помахал нам рукой и занял свое место.

Сначала неуверенно, но потом все быстрее и быстрее двигался танк, пока на полном ходу не выскочил на берег.

На восточной стороне острова горели кроны высоких сосен, слева от нас пылал кустарник. "Вероятно, малинник, - подумал я. - Такие маленькие островки на озерах часто бывают богаты малиной". И в эту самую минуту я понял, что мы у цели.

Аккумуляторы Ярцева выдержали первое практическое испытание. Если бы не обстановка, в которой мы тогда находились, я бы с радостью поздравил изобретателя, но ему было не до этого.

Он сел рядом с Сандро и показывал дорогу к зданию ионосферной станции.

Танк натолкнулся на кирпичную трубу. Вокруг нее громоздилось переплетение железных балок, согнутых труб и решеток.

На обгорелых бревнах резвились синенькие огоньки.

Это было все, что осталось от здания. Но где же люди, которые здесь жили и работали? Что сталось с ними?..

Андрей выпрыгнул из танка и мгновенно исчез. Сандро побежал за ним.

Я сел на башню и опять занялся приемником. Сигналов станции не слышно... Прошел по всему диапазону: на разные лады пищала "морзянка", со всех концов мира неслись мелодии. Московский диктор рассказывал о пшенице за Полярным кругом, о новом балете, о новых книгах. Эфир жил своей бурной, разнообразной, веселой и печальной жизнью, но сигналов, которые я так настойчиво искал, не было.

Передо мной, как на негативе, проявились фигуры Андрея и Сандро. Они шли прямо на танк, вытянув руки вперед.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: