– Все хотят хорошо жить, – вздохнула Лида. – Что еще?

– Много чего. В августе того же пятьдесят третьего года на сессии Верховного Совета Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения жителей села. Он первым выдвинул тезис мирного сосуществования двух систем, выступал за развитие лёгкой и пищевой промышленности, за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста».

– И чем все закончилось? Если честно, я это в книге пропустила.

– Через пару лет его сняли с должности председателя Совета Министров, а еще через два года после неудачной попытки отстранения Хрущева совсем убрали из власти, а заодно и из партии.

– И здесь Хрущев, – Лида поднялась с курток. – Извини, устала сидеть. Может быть, лучше договорим пока доберемся до дороги? Кто у тебя еще?

– Только Молотов, но он еще хуже. И его, кстати, тоже выжил Хрущев.

– Так на кого из них ты хочешь делать ставку? – спросила Лида. – Я пока не поняла.

– А ни на кого, – Алексей тоже встал и подхватил вещи. – Ладно, пошли. Сколько успею – доскажу, об остальном можно будет поговорить потом. «Ленинградское дело» помнишь?

– Читала, но там только второстепенные лица, поэтому я запомнила плохо.

– А кто вычищал этих второстепенных, не помнишь? Тогда я тебе напомню – это в первую очередь Маленков с Хрущевым. И не такими уж они были второстепенными. Из всех фигурантов «Ленинградского дела» меня интересуют двое. Это Вознесенский, который, возглавляя Госплан и занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, и Кузнецов –  секретарь ЦК и начальник Управления кадров ЦК. Он так же ведал работой органов юстиции, МВД, МГБ. Оба относятся к группе руководителей, в которую входили молодые работники, хорошо проявившие себя в годы Отечественной войны и с энтузиазмом работавшие над решением экономических, хозяйственных и организационных вопросов. Своих наследников Сталин видел именно в них. Так он говорил, что в качестве своего преемника по партийной линии хотел бы видеть Кузнецова, а по государственной линии – Вознесенского. В эту же группу входил и Косыгин.

– А почему же он тогда допустил, чтобы с ними разделались? Что-то это не вяжется с образом Сталина. Он инициаторов «Ленинградского дела» должен был в узел завязать.

– Ну вот и дошли! – Алексей подошел к шоссе и положил на траву свой тюк. – Голосовать у нас будешь ты, а я подскажу, когда нужно будет поднять руку. Пока голосуем, можно поговорить. Понимаешь, с этими работниками разделались, воспользовавшись смертью Жданова, который их на съедение не отдал бы. А Сталину преподнесли сведения, сфабрикованные Маленковым и Хрущевым. Это было за три года до его смерти. Скорее всего, он уже себя плохо чувствовал, от всего устал и не стал разбираться. Это дело, кстати, было единственным, которое вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии. Приговор вынесли ночью и уже через час расстреляли. Как тебе такое?

– Видимо, все-таки боялись, что вождь может вмешаться, – сказала Лида. – Смотри, машина! Тормознем?

– Пропускаем, – решил Алексей. – Это сто десятый ЗИС, нам он не по чину.

– Ну и ладно, – согласилась жена. – Тогда закончим с твоими кандидатурами. Я правильно поняла, что ты хочешь не допустить «Ленинградского дела» и сделать ставку на Кузнецова с Вознесенским?

– Ты у меня умница и все понимаешь с полуслова, – польстил ей Алексей. – Жданов болен, и с этим ничего не поделаешь. А вот с Хрущевым поделать можно и нужно. Слишком много вреда от этой сволочи. Я когда о нем все узнал, сразу поменял отношение к Брежневу.

– Если для тебя запасным вариантом является натравить на него Берию, что же тогда входит в основной?

– Мы на него, малыш, натравим самого Сталина. До смерти вождя еще пять лет, и не такой он сейчас дохлый. Если узнает про все будущие художества Никиты, книгу о нем можно будет выбрасывать за ненадобностью.

– А он поверит? – с сомнением спросила Лида. – Судя по тому, что я о нем читала, личность очень недоверчивая. И как ты к нему попадешь? У него вроде была какая-то дача?

– Ну, какая-то – это для нее слишком слабое определение, – засмеялся Алексей. – Есть у него дача в Кунцево, где он постоянно живет. Но соваться туда даже такому, как я, это верное самоубийство. Сотня бойцов, офицеры МГБ, патрули с собаками и защищенный периметр. И у моего самомнения есть границы. И не стал бы я так собой рисковать. Нет, у меня есть вариант получше. Я хочу сделать фотографии книги с биографией Хрущева и передать их Сталину с помощью его младшего сына. Всю книгу с микрофишей на фото переносить не буду, достаточно половины. И снабжу эти фотографии своими комментариями.

– А станет он тебе помогать?

– Потом договорим, голосуй скорее! – поторопил жену Алексей. – «Эмка» едет.

Лида подняла руку, и возле них, скрипнув тормозами, остановилась неказистая легковушка.

– Забирайтесь на задние сидения, – сказал Самохиным приоткрывший дверцу лейтенант. – Быстрее, товарищи, не копайтесь!

Алексей открыл заднюю дверцу, помог забраться жене, передал ей тюк и сел сам.

– Спасибо, товарищ майор, – поблагодарил он офицера, сидевшего на месте водителя.

– Благодарите свою даму за красоту и нашего Олега, который ее оценил, – хмыкнул тот. – Ради вас я бы не остановился.

– Спасибо, солнышко! – демонстративно обратился к жене Алексей.

– И как же это солнышко зовут? – повернулся к ним улыбающийся лейтенант. – Не обращайте внимание на сказанное нашим майором. В душе он очень добр, только редко это проявляет.

– Болтун, – прокомментировал его слова майор. – Отдыхаете, или как?

– Капитан милиции, – сказал Алексей. – Сейчас в отпуске. Мы, вообще-то, не москвичи, а сейчас едем от моих стариков. Специально отвез жену попробовать деревенской жизни. Ее зовут Лидия, а я Алексей.

– Зотов, – представился фамилией майор. – Вам куда надо?

– Подбросьте в любое место, где поблизости есть станция метро, – попросил Алексей. – Хотя можем добраться любым видом транспорта, лишь бы довезли до города.

– Меня, как и вашего мужа, зовут Алексеем, – обратился к Лиде лейтенант. – Как вам деревенская жизнь?

– Если приехать на несколько дней, как я, то просто здорово, – ответила она. – А жить... Слишком много работы, и все делается вручную. Все с утра до вечера трудятся, как заведенные, без скидки на возраст. Из-за своего хозяйства работают без выходных и отпусков. Кто живет с детьми, тем немного легче.

– Да, работать приходится, – сказал майор. – Здесь еще повезло, что в войну уцелели дома. До метро мы вас не довезем, но высадим так, что сами доберетесь трамваем.

Первым делом, после того как военные их высадили и умчались, Алексей повез жену обживать снятую жилплощадь. Хозяева были на работе, поэтому дверь он открыл своим ключом.

– Выдали всего один, – сказал он о ключе. – Пока не будем разделяться, а потом закажем еще один.

– Я думала, наша комната будет отдельно, – растеряно сказала Лида. – А в нее ходить через комнату хозяев. Они же здесь спят?

– Не бери в голову, – успокоил ее муж. – Нам здесь все равно долго не жить. Да и хозяева вполне нормальные люди. Им нужны деньги, поэтому готовы мириться с временными неудобствами. Запомни, если будут интересоваться соседи, мы не квартиранты, а приехавшие погостить родственники. Сейчас оставляем эти куртки, приводишь себя в порядок, и едем делать документы. Потом пообедаем и направимся за покупками. Поэтому думай, что нам будет нужно.

– Сейчас я могу думать только о тебе! – сказала жена, глядя ему в глаза. – Ты мне что обещал? А обещания надо выполнять! А то уйдем и освободимся только к вечеру, когда уже будем не одни. Или тебе это не нужно?

Он подхватил Лиду на руки и унес в свою комнату на выделенную им полуторную кровать. Часом позже они закрыли квартиру и направились пешком к ближайшей станции метро.