Есть и другие причины, из-за которых не везде улучшаются условия женского труда. Так, например, в довоенные годы я часто бывал на одном заводе, где делаются электро- и радиолампы. За последнее время его не узнать: расширился, перестроился. В монтажных цехах, где девушки в белых халатах. как хирурги, орудуют пинцетами и другим инструментом, очень напоминающим медицинский, производится сборка миниатюрных радиоламп. Здесь изумительная, я бы сказал сверкающая, чистота. Сюда никого не пускают без халата, как в больничную палату. Над каждым рабочим местом — люминесцентные лампы. Светло, просторно, кондиционированный воздух определённой температуры. Трубы высасывают мельчайшие пылинки с рабочего столика.

Но пройдём в другой цех. Здесь тоже работают девушки, но уже в тёмных халатах. Шумят газовые горелки, тут запаиваются осветительные лампы. Тесно, душно и очень жарко. В цокольном ещё жарче, и, когда я спросил у инженера, почему такой необыкновенный контраст между этими цехами и монтажными, он удивился моей наивности:

— Ну, это вы должны знать. Всё определяет техника. Если при сборке миниатюрной лампы между электродами попадает пылинка, то это уже брак. Лампу придётся выбросить. А здесь техника никаких особых условий не требует.

— А люди?

Инженер что-то сказал насчёт молока, которое получают девушки за вредность производства. А потом в Институте охраны труда мне пояснили, что мощную вентиляцию в таком цехе сделать трудно — движение воздуха будет препятствовать точной работе горелок.

Трудно, но можно. Почему же так медленно идёт перестройка? Говорят, что это старые цехи. Вот в новых — совсем другое дело. Но девушки работают и в новых, и в старых цехах. И потом, до каких же пор на одном и том же заводе условия труда у нас будут определяться равнением на старую и новую технику? Не пора ли уже равняться только на новую?

Я бывал на разных заводах: и машиностроительных, и радиотехнических, и многих других. Есть заводы совсем новые, где нет старых цехов. Великолепное оборудование, автоматические линии, лампы дневного света, мощная вентиляция… Все условия для спокойного производительного труда.

И тут же, в заготовительных цехах некоторых заводов, а чаще всего во дворе, работают так называемые подсобницы, грузят на тележки тяжёлые отливки, детали, взламывают ломами асфальт, чтобы под ним заменить испорченный кабель, перетаскивают ящики с материалами, накладывают на машины металлическую стружку и другие отходы производства.

Кто тут разберёт, какой вес поднимают эти женщины. А ведь он строго обусловлен трудовым законодательством.

Конечно, не всё сразу делается, но в ряде случаев мы сталкиваемся с равнодушием, косностью и чрезмерной осторожностью хозяйственников. Перестройка производства? Ну что ж, займёмся. Но с точки зрения недальновидного хозяйственника, который живёт только сегодняшним днём, это лишь очередная помеха для выполнения плана.

А ведь он, как всякий советский человек, должен радоваться, что колхозы наши окрепли, и если в первые послевоенные годы многие женщины, потерявшие семью, и девушки стремились на производство, то с каждым годом приток рабочей силы в город уменьшается. И не только женской, но и мужской, потому что колхозам требуются свои механизаторы.

Подумаем о будущем. На любом заводе есть уборщицы — женщины обычно пожилые. Бывает так, что за уборщицей закреплены значительные площади производственных цехов. Она выметает едкую наждачную пыль, опилки, таскает мусор, моет подсобные помещения. А где вы увидите механизацию этого нелёгкого труда? В то же время по улицам городов ходят «машины чистоты», они скребут, чистят, моют, поливают. В метро работают маленькие электрические машины. Ими управляют женщины. Лёгкий производительный труд.

Я спрашивал директора одного из научно-исследовательских институтов охраны труда, почему до сих пор не созданы уборочные машины для цехов? Отвечает, что это нерентабельно. Нужно ли такой примитивный труд механизировать?

Думаю, что придётся. Пожилые женщины уходят на пенсию, а молодые на такую работу не пойдут.

На одном из южных заводов, где меня попросили выступить перед читателями во время обеденного перерыва, у меня произошёл весьма неприятный разговор с директором.

После встречи с читателями, на которой присутствовал и директор, он предложил посмотреть цехи. Это было хорошо организованное, оборудованное новыми станками предприятие, выпускающее многообразную продукцию. Но в кузнечном цехе женщины перетаскивали горячие поковки, в штамповочном — ящики с деталями, а во дворе рыли какую-то глубокую канаву. Молоденькие девушки сгружали уголь огромными, чуть ли не с экскаваторный ковш лопатами.

— Благоустраиваемся, — с заметной гордостью проговорил директор и показал на дымящийся асфальтовый котёл. — Новую территорию прирезали. Надо заливать.

Девушки в коротких платьицах, надетых поверх лыжных брюк, носили вёдра с расплавленным асфальтом, заливали новый участок заводского двора.

Я выразил удивление, почему здесь, на передовом заводе, столь допотопная техника. Ведь существуют же дорожные машины.

— Просить их ещё надо. Кому-то обязываться, — отмахнулся директор. — Нет, уж мы как-нибудь собственными руками.

— Нет, не собственными, а женскими.

Жизнь настоятельно требует резкого изменения в сознании подобных хозяйственников. Я твёрдо верю, что недалеко то время, когда по каждому случаю применения тяжёлого женского труда профсоюзы будут составлять протоколы. Ведь этого требуют наши сегодняшние законы, требуют интересы советского общества.

Почему мы должны особенно остро ставить вопрос не вообще об охране труда на предприятиях, а именно женского труда? Здесь дело не только в биологических особенностях женского организма, но и в огромном моральном факторе, который теснейшим образом связан с воспитанием нашей молодёжи. Вероятно, именно в этом кроется главная причина, которая заставила меня выступить по этому вопросу.

Беда в том, что среди молодёжи не всегда верно понимается принцип женского равноправия, которое молодые ребята трактуют как равенство во всём, забывая, что есть и особые женские права.

Всё ли сделали семья, школа, комсомол, чтобы с самых ранних лет воспитать в мальчике бережное, заботливое отношение к девочке, вырастить её защитника и друга?

Мы много пишем, а ещё больше говорим о трудовом воспитании в школе и в семье, но как часто великовозрастные братья перекладывают самые тяжёлые домашние работы на хрупкие плечи своих младших сестрёнок.

Пожалуй, здесь полезно вспомнить о некоторых традициях, которые бережно хранит народ. Они и сегодня близки нам по духу.

В одном из селений Адыгейской автономной области, где я был гостем, прислуживала за столом шестнадцатилетняя девочка. Старший брат вот уже несколько раз посылал её за водой. Она приносила ему холодную, ключевую воду в запотевшем стакане и, видимо, стесняясь старших, отходила к двери.

Ну, думаю, всё ещё остались в этих местах пережитки прошлого. Затворническая жизнь горянки, полная покорность мужчине, бесправие — проклятое вековое наследие наложило отпечаток и на эту девушку, девятиклассницу советской школы. Брат — интеллигентный человек, с высшим образованием, как же не стыдно ему командовать робкой девочкой! Ведь она у него просто на побегушках. Попробовал бы какой-нибудь брат у нас в Москве так покомандовать!

Закончился обед, на котором присутствовали самые уважаемые старики селения. На скамейке возле дома я сидел между братом и сестрой. Она оказалась остроумной, много читавшей, развитой девушкой, со своими взглядами, суждениями, вкусами… Короче говоря, она ни в чём не уступила бы многим отличницам столичных школ. Как приятно ошибаться!

И вдруг опять, в который раз, брат просит её принести стакан воды. Он посмотрел ей вслед и, заметив моё недоумение, сказал:

— Да. Это она сделает тысячу раз. Мы вместе росли. Но никогда ни я, ни мои родители, если, конечно, не считать исключительных случаев, не заставим её принести ведро воды. Она ещё девочка.