Однако почему же так робко налаживается связь школы с производством? Почему девушка должна быть столяром, а не монтажницей, контролёром, лаборанткой? Она знает алгебру и тригонометрию, а счетоводом быть не может. Надо ещё учить.

Вот и получается, что девушки идут в подсобницы и разнорабочие.

Страшна сила привычки. В дореволюционные годы, когда женщина была бесправна, ни на фабрике, ни на заводе ей не могли доверить руководство хотя бы очень маленьким участком. Сейчас женщины занимают любые посты, и не только в промышленности, но и в руководстве всей страной. Однако именно на маленьких участках кое-где ещё остались эти пережитки прошлого.

Помнится мне, на одной из дорог женщины кололи щебёнку, перетаскивали камни. А бригадиром у них был молодой круглолицый парень. Мимо проезжал автобус с пионерами. Я подумал, что детям в автобусе не следовало бы видеть подобную картину на дороге: женщин и возвышающуюся над ними фигуру самодовольного парня. Нехорошо.

Вполне закономерно, если женскими бригадами в цехах руководят мужчины — специалисты, организаторы. Но в данном случае, на ремонте дороги или на погрузке, на земляных работах, неужели только мужчина сможет быть бригадиром? С точки зрения деловой вопрос этот не принципиальный, но с воспитательной — весьма существенный. Ведь в данном случае женщины выполняют не свою, а мужскую работу; здоровяк же мужчина, которому она вполне по силам, лишь ходит и командует.

Я уже упоминал о том, что механизация тяжёлых и трудоёмких работ у нас стоит на очень высоком уровне, а потому приводил лишь частные примеры использования женского труда там, где его не следовало бы применять. Ведь в конце концов не работой подсобниц определяется процент выполнения плана. Это капля в море.

Неужели можно мириться с тем, что где-то, на каком-то предприятии или строительстве женщины вынуждены взваливать на свои плечи и грехи осторожного директора, не желающего рисковать и перестраивать производство, и грехи кого-нибудь из равнодушных профсоюзных работников?

Неужели женщины должны расплачиваться за медлительность проектировщиков, за неповоротливость конструкторских бюро, за недостаточную заинтересованность работников научно-исследовательских институтов?

Можно предугадать, что кое-кто из хозяйственников прислушается к общественному мнению и у себя на заводе постарается заменить подсобниц крепкими мужскими руками. Но будем надеяться, что с помощью профсоюзных организаций освободившиеся при этом женские руки найдут себе достойное применение. Надо их только научить. Ведь во многих отраслях нашего большого хозяйства женщины работают лучше мужчин.

Партия неустанно борется за соблюдение высоких человеческих принципов в развитии нашего общества, честно и прямо вскрывая те или иные ошибки, допущенные в прошлом, и строго следя, чтобы они не повторились. Смелость и новаторство, основанные на глубоком познании жизни, — вот что характерно для сегодняшнего дня.

Есть и ещё одно обнадеживающее обстоятельство, не записанное ни в каких законах, постановлениях. За последние годы мы стали и гуманнее и чище. Если бы вы знали, с какой любовью и нежностью к женщине — матери и другу писали в редакцию мужчины, откликаясь на статьи об уважении к женщине. Пишут они и сейчас, когда вышло первое издание этой книги. Разве это не показательно?

Но тема эта ещё не снимается с повестки дня. Дело, конечно, не в том, что вопрос не решён полностью, что ещё остались кое-где те уродливые явления, о которых уже было написано. Нужно постоянно, всеми способами воспитывать уважение к женщине, чтобы навсегда утвердить истинную гуманность нашего социалистического общества.

Что хотелось бы отметить ещё? Ведь буквально все люди, о ком я здесь рассказывал, даже тот молодой бригадир, который в данной роли мне был неприятен, — все они честно относятся к своим обязанностям. Среди них есть умелые хозяйственники и организаторы.

Но в наше время, чтобы окончательно утвердить высокие принципы гуманности и человечности, заложенные в основе социалистического строя, одной трудовой доблести и организаторского опыта недостаточно.

Пусть пробуждаются чувства, и, чем они сильнее и благороднее, тем скорее мы придём к желанной цели. Пусть заговорит сердце!

Мы славим трудовой подвиг. Это благороднейшая задача советской литературы и искусства. Но часто, пользуясь давно отжившими представлениями о героике и романтике труда, основываясь на старых своих наблюдениях военных лет, мы всё это переносим в сегодняшний день, забывая, что время движется и произошли серьёзнейшие изменения и в нашей экономике и в сознании людей.

Не умея представить себе закономерность развития социалистического общества, иной автор останавливается на частных, ещё не изжитых явлениях и пишет о них как о чём-то положительном и прогрессивном. Так получается и с женским трудом в изображении некоторых литераторов.

Было это и в живописи, когда патока и розовый лак покрывали целый ряд эпических и прочих полотен, посвящённых производственной теме. Тогда художнику ничего не стоило изобразить весёлых, бойких девиц, шутя и играючи перебрасывающих мешки с цементом.

А радоваться здесь нечему. По советским законам начальника строительства, который это дело допустил, нужно привлечь к суду.

Да и сейчас эта тема актуальна. Вспомните романы и повести, где в который уже раз доказывается, что девушка может заниматься самым тяжёлым трудом, причём в этом деле побеждает мужчину.

Вот, например, повесть, в которой рассказывается, как девушка пожелала быть взрывником. Её не хотят принимать. Тогда подруги пошли к начальнику шахты: «Почему не принимают взрывать? Косы помешали? О женщине такая забота — к интересному делу не допускать? Или только мужчин природа приспособила шнуры поджигать?»

Какая нелепость! Неужели автор повести не понимает, что дело не в «мужской природе», а в извечной мужской заботе о женщине, которую он не имеет права посылать на риск, дело в гуманности и человечности. Ведь это записано в наших законах.

Девушки добились своего. Героиню приняли. А потом рассказывается, что это за труд, с которым даже не всякий мужчина справляется. Один из них угорел, а когда пробирался обратно, закружилась голова. «И тут взрыв, полетели камни, один в голову, другой в плечо».

А девице хоть бы что. «Она теперь взрывник — пишет автор. — Едет на работу, сама невелика, брезентовый жакет на ней свободный, на двоих таких, концы рукавов подвёрнуты… Лёгкий платок на косах, а поверх каска».

Есть, конечно, у нас отчаянные девчонки, такие под землю и под воду полезут. Но чему же тут радоваться? А главное, не следует писать об этом и воспитывать у молодёжи неверные представления о том, что женщина может выбирать любую профессию. И к тому же, если говорить о жизненной правде, то начальника шахты вряд ли могли убедить девицы, которые требовали «интересного дела» и доказывали, что косы тут не помешают. А кроме того, явление это редкое, даже в те времена, когда писалась повесть. Сегодня же вообще нет женщин под землёй. Во всяком случае, в тех шахтёрских районах, где мне недавно пришлось побывать.

Мы воспитывали у молодёжи стремление к овладению разными профессиями, причём в ряде произведений подчёркивали, что женщина ни в чём не должна отставать. Рассказывали, как женская бригада грузчиц побеждает мужскую, умилялись, что шахтёрки запросто катают вагончики, доказывали, что для девушки нет милее профессии проходчицы или машиниста, и убеждали, что нет в мире лучшей работы, чем укладка шпал.

Но почему-то очень редко вспоминалось великое женское призвание быть матерью и воспитательницей своих детей. Надо понять, что укладывать шпалы на щебёнку и укладывать детей спать — это не одно и то же, чаще всего эти вещи находятся в глубоком противоречии, ибо несвойственный женщине труд не облагораживает её, а, наоборот, огрубляет, ожесточает. Какие же хорошие, светлые чувства мать передаст детям? А ведь сейчас, на пороге коммунистического общества, мы должны всерьёз заняться воспитанием этих чувств.